Когда Пакстон подошел к Циннии, она стояла возле своей кровати и двигалась так, как обычно двигаются раненые: осторожно, как будто от слишком резкого движения могут рассыпаться. Под глазом у нее наливался синяк, на щеке была видна царапина. Забинтованные костяшки пальцев напомнили Пакстону о пульсирующей боли в кисти. Он сложил пальцы в кулак. Болело по-прежнему, но на перелом все-таки не похоже.
– Ну и денек выдался, – сказал Пакстон.
Губы Циннии слегка скривились. Грудь заколебалась: она почти беззвучно засмеялась, слышен был лишь шорох выдыхаемого воздуха.
– Можно и так сказать.
– Все улажено, – сказал он. – Сегодня и завтра у тебя выходной. У меня тоже. Врач говорит, что у тебя ничего страшного. Не хочешь уйти отсюда?
– Да, – сказала Цинния. – Было бы хорошо.
Пакстон не разрешил себе обнять или поцеловать ее, а также сделать одну из множества вещей, которые могли бы показаться неуместными в данной обстановке, но предложил ей руку, полагая, что помощь сейчас, по крайней мере, в пределах разумного. Они прошли через толпу собравшихся в палате людей и вышли к трамвайной остановке. Синяк на лице Циннии скрыть было непросто. Женщина с синяком в сопровождении сотрудника охраны. Естественно, на них оглядывались.
Они дошли до общежития «Клен» и поднялись в квартиру Циннии. Она переступила через порог, и Пакстон уже собирался попрощаться, чтобы дать Циннии время побыть одной, но она придержала для него дверь, и он вошел. Она прислонилась к стойке, сняла рубашку и лифчик и провела руками по телу, ища синяки или иные повреждения. Пакстон отвернулся. Не то чтобы он считал, что так надо. Но при нынешнем положении дел смотреть было просто бестактно.
– Может быть, что-нибудь нужно? – спросил он через некоторое время.
– Сто порций водки и пинту мороженого.
– С мороженым я могу помочь. – Пакстон помолчал. – Но водки, пожалуй, многовато.
– Водка и мороженое сделают меня счастливейшим человеком на свете.
– Иду, – сказал Пакстон и ушел.
Испытывая облегчение оттого, что находится не в тесной комнате, он вышел на променад. Разговоры на некоторые темы с Циннией ему вести не хотелось. По крайней мере, пока. Он зашел в магазин, где продавалось спиртное, за водкой, и пожалел, что не спросил, не лучше ли взять коньяка. Но потом вспомнил, что Цинния обычно заказывала в баре, и купил водки. Затем зашел в круглосуточный магазин за пинтой мороженого, это было проще: она любила шоколадное «Чип-куки-доу». Себе Пакстон купил сэндвич с сыром и ветчиной в упаковке.
Все время у него гудело в голове. Ему предстояло убедить Циннию в том, что Добс займется ее делом и что не стоит преследовать говнюка по официальным каналам.
Более того, что-то тут было не так.
Этот парень, Рик, утверждал, что Цинния что-то делала с компьютером перед тем, как он напал на нее. И Пакстон не мог отрицать, что после того, как он вырубил Рика, Цинния действительно стояла возле компьютеров и что-то делала. Только он не понял, что именно.
Выражение лица у нее было такое, будто он, взглянув, помешал ей.
Точка на схеме, представляющая местонахождение человека. Дверца автомата Облачной Точки.
Эти мысли, как пальцы, шевелились у него в мозгу.
Цинния вытащила «крысу» из-за щеки и наклонилась к ноутбуку. Ближайшее место, где можно было купить спиртное, находилось примерно посередине променада, так что до возвращения Пакстона оставалось по крайней мере минут десять, а она не могла ждать. Ей требовалось знать. Требовалось что-то такое, что можно было бы противопоставить удручающему сознанию, что Рик провел свой лоховской удар.
Она высушила чип, вставила в USB-разъем компьютера и дала ему поработать несколько секунд. Чип был спроектирован ею так, что раскладывал файлы по папкам в соответствии с их типами, так что они с самого начала оказывались рассортированными.
Больше всего Циннию интересовала папка с картами и схемами. Она раскрыла ее и, затаив дыхание, полистала – пальцы скользили по экрану. Схемы электроснабжения. Водопроводные сооружения. Может быть, пригодится. Наконец она открыла схему трамвайных путей. Что-то в этой схеме ее насторожило. Она, безусловно, отличалась от схем, развешанных по всему Материнскому Облаку.
Помещения, связанные с подготовкой воды, переработкой отходов и преобразованием энергии, были сосредоточены в юго-западном углу территории Материнского Облака, к ним от Прихожей ходил трамвай по путям, как казалось, независимым от остальной железнодорожной системы.
Перед ней возникла новая задача. Она не сможет попасть в этот трамвай – красным доступ в него закрыт.
Но в путанице трамвайных линий она заметила одну, отсутствовавшую на официальной карте, которая соединяла по прямой здание, где перерабатывались отходы, и «Живи-Играя». Может быть, по ней возили отходы?
Цинния внимательно рассмотрела «Живи-Играя». Особого въезда в здание для этого трамвая Цинния не обнаружила. Он въезжал в здание по тем же рельсам, что и обычный трамвай. Особая линия предназначалась для трамвая «Скорой помощи». Цинния увеличила на экране место, где заканчивалась эта особая трамвайная линия, попыталась представить себе, где бы она могла быть в здании, но магазины, изображенные на схеме, не имели названий. Где-то на северо-западной стороне.
Она найдет эту конечную станцию. Одно это окупит все усилия этого бестолкового дня.
Пакстон отдал мороженое и водку Циннии, она налила два стакана и подвинула один ему. Он нехотя взял стакан. Цинния включила телевизор и попала на рекламу мороженого с низким содержанием жира, которое, судя по всему, имело вкус настоящего мороженого. Цинния переключила на музыкальный канал. Играли электронную музыку, Пакстон не узнал оркестр и даже едва мог произнести его название. Но музыка понравилась. От такой понижается кровяное давление.
Цинния поставила водку на тумбочку, плюхнулась на матрац, открыла большой стакан с мороженым и положила снятую крышечку рядом со стаканом. Воткнула в мороженое ложку, вырезала глубокую ямку и отправила вырезанное себе в рот. Пакстон сел рядом, и Цинния подвинула мороженое с торчавшей из него ложкой к нему. Он махнул рукой, показывая, что не хочет, и занялся сэндвичем.
– Извини, что я так поздно, – сказал Пакстон.
– Уж и то хорошо, что вообще пришел.
– Лучше б ты мне сказала.
– Не будем об этом.
– Хорошо.
– Итак. – Она поставила упаковку с мороженым, подняла стакан и выпила до дна. Поднялась, чтобы налить еще. – Что дальше?
– Так. – Пакстон немного наклонился вперед и уперся локтями в бедра. Попробовал собраться перед разговором, который не хотел начинать. – Добс считает, что лучше не давать этому делу официальный ход. Сказал, что из этого раздуют невесть что. Но обещал, что напавшего на тебя парня уволят, а Викрама понизят в должности.
Цинния дотянулась до мини-холодильника, вытащила пригоршню ледяных кубиков и с глухим стуком засыпала их в свой стакан.
– Хочу, чтобы ты знала: сделаем все так, как ты захочешь, – сказал Пакстон. – Мне все равно, что подумает Добс. Главное, что ты цела.
Цинния налила неполный стакан водки. Поставила бутылку и отпила из стакана.
– Но я его понимаю, – сказал Пакстон, поморщившись. – Он предпочитает идти по пути наименьшего сопротивления, и все такое. Тут существенно, что они пострадают. Нет смысла страдать также и нам. Или, по крайней мере, тебе.
Цинния повернулась к нему. Ее лицо было подобно пустому берегу моря. Пакстон не понимал, что означает это выражение. О чем она могла думать? Насколько серьезную ошибку он только что совершил? Он уже собирался встать, заговорить, убеждать – все что угодно, но не смотреть на нее. Цинния кивнула. Она вернулась на матрац, придвинулась и положила голову на плечо Пакстону.
– Путь наименьшего сопротивления, – сказала она и снова запустила ложку в мороженое.
У Пакстона камень с души свалился. Он сказал себе, что так будет лучше для него, для нее, для Добса, для всех. Можно было спросить ее, что она делала возле компьютеров в больничной палате, но Пакстон решил, что уже говорил много и довольно. Он положил сэндвич и взял у Циннии упаковку с мороженым. На мгновение их пальцы соприкоснулись.
– Эй, – сказала она.
– Что?
Она посмотрела ему в глаза. Так смотрят, когда хотят быть услышанными.
– Спасибо. – Она потянулась к нему губами, и он забыл обо всем. Слышал только биение собственного сердца.
Сегодня сотрудники Облака познакомились с моей дочерью, Клэр, в особом видеофильме, который был показан во время обновления программного обеспечения (ну, знаете, чтобы посмотрели фильм с вниманием!).
Я хотел показать этот видеофильм всем вам здесь, чтобы вы тоже с ней познакомились. Я считаю, она прекрасно справилась с этой задачей. Я так горд, что не нахожу слов. Горд видеть Клэр в этой роли, роли главы нашей компании.
И вот что я хочу сказать всякому, кто считает, будто женщина не может руководить такой большой компанией, как Облако: идите вы к черту. Хочу, чтобы это показалось остроумным, но нашлись люди, сказавшие мне, что задача будет ей не по силам. Не знаю, с какими людьми проводите время вы, но женщины в моей жизни чертовски сильны. Клэр и Молли не нуждаются в моей помощи, они сами со всем справятся.
Со времени создания Облака я говорю: не надейтесь на сохранение атмосферы, которая так долго господствовала на рынке труда. Мужской и женский труд у нас оплачивается одинаково, и я уверен, что Облако покончило с разностью в оплате труда. Это еще один пункт моего наследия, которым я невероятно горд.
Для меня очень важно, что мы поддерживаем и уважаем женщин. Потому что, давайте скажем честно, где бы мы были без них?! Без Молли я бы жил где-нибудь в сточной канаве. Без Клэр, которая побуждала меня строить лучший мир сначала для нее, а потом для ее детей, Облако не стало бы такой компанией, какой оно сегодня является.