Эти времена прошли. За минувшие десятилетия мы раздвинули свой горизонт до миллиардов световых лет, расширили границы восприятия, включив в него все составляющие электромагнитного спектра, невероятно повысили точность наблюдений. В результате мы узнали, что кажущаяся неизменность неба обманчива. Эпизодические явления – норма. Фактически единственное, что никогда не меняется, – это всеобщая изменчивость.
Звезды пульсируют и меняют яркость. Красные гиганты гибнут во взрыве сверхновой. Звезды-карлики выбрасывают мощные вспышки. Если на поверхность белого карлика падает слишком много материи другой звезды двойной системы, гарантирован мощнейший термоядерный взрыв (новая звезда). Астероиды разбивают друг друга вдребезги. Кометы врезаются в планеты. Быстро вращающиеся вокруг своей оси нейтронные звезды излучают импульсы в радио- или рентгеновском диапазоне. Черные дыры испускают в космос джеты из частиц и излучения. Квазары мигают. Нейтронные звезды сталкиваются и сливаются. Наше слово «космос» происходит от греческого «порядок», но Вселенная находится в постоянном движении и хаосе. Многие эпизодические события все еще не имеют объяснений из-за недостатка данных.
Кстати, не всегда в этом виноват космос. Яркая вспышка в небе, напоминающая взрыв звезды, может оказаться солнечным бликом, отразившимся от антенны спутника связи. Некоторые всплески гамма-излучения, зарегистрированные космическим телескопом НАСА «Ферми», родились не в далеких галактиках, а на Земле во время грозы. Недавно ученых австралийской обсерватории Паркс ввела в заблуждение их собственная микроволновка. Тарелка зарегистрировала таинственные радиосигналы продолжительностью около четверти секунды. Астрономы назвали их перитонами в честь фантастического животного. Оказалось, однако, что перитоны возникают, если дверцу микроволновки открывают раньше времени. Нет очередной космической тайны, есть нетерпеливые астрономы и техники, которым кажется, что обед уже разогрелся. (Это еще одно напоминание о важности абсолютной радиотишины в радиообсерватории.)
Разумеется, настоящие транзиентные события в космосе представляют гораздо больше интереса для астрономов. Некоторые до сих пор остаются необъясненными – например, быстрые радиовсплески (Fast Radio Bursts, FRB). Как и перитоны, это радиоимпульсы продолжительностью не более малой доли секунды, также впервые обнаруженные 64-метровым радиотелескопом обсерватории Паркс. Они действительно приходят из космоса и почти наверняка возникли в далеких галактиках, как и гамма-всплески, но их природа до сих пор неясна. Пока никому не удалось достаточно быстро среагировать на регистрацию нового FRB, чтобы пронаблюдать его в других волновых диапазонах. Как я уже говорил, скорость решает все.
Сегодняшнюю ситуацию с быстрыми радиовсплесками можно сравнить с началом изучения гамма-всплесков. Чаще всего расстояние до них невозможно определить с такой точностью, чтобы судить о реальном выходе энергии. Поскольку наблюдения электромагнитных проявлений в других частотах невозможны, очень сложно воспользоваться методом дополняющих наблюдений. Неудивительно, что голландский астроном, участвовавший в разработке шкалы расстояний для гамма-всплесков, мечтает раскрыть и тайну FRB. С 2006 г. до начала 2017-го Пауль Гроот возглавлял кафедру астрофизики Университета Радбаунд в Неймегене. Как и его коллеги из Южной Африки и Великобритании, он надеется, что совместный проект MeerLICHT станет прорывным[109].
MeerLICHT фактически сводит к нулю время отклика при поиске электромагнитных проявлений. MeerLICHT – это относительно небольшой, 65-сантиметровый, автоматический телескоп, установленный в южноафриканской обсерватории Сазерленд. Он запрограммирован всегда смотреть точно в том же направлении, что и MeerKAT – одна из южноафриканских обсерваторий-целеуказателей в составе SKA примерно в 250 км дальше на севере. Если радиотелескопу удастся наблюдать радиовсплеск (или другой транзиентный источник) с достаточно ярким оптическим проявлением, чтобы быть видимым, робот-телескоп автоматически сделает снимок. Когда важна скорость, самое лучшее – действовать одновременно.
Казалось бы, это многообещающая стратегия обнаружения оптических проявлений гравитационных волн. Однако трудно добиться, чтобы оптический телескоп всегда смотрел в одном направлении с такими детекторами волн Эйнштейна, как LIGO и Virgo. Дело в том, что LIGO и Virgo имеют неизбирательную чувствительность – они зарегистрируют достаточно сильные гравитационные волны независимо от того, с какой стороны они пришли на Землю. И разумеется, чувствительные оптические телескопы не могут постоянно осматривать все небо. Поле зрения телескопа обычно намного меньше видимого размера полной Луны, поэтому астрономам приходится мириться с невозможностью одновременно смотреть во все стороны.
Очевидное решение – система оповещения, разработанная для LIGO и Virgo. Как только зарегистрирована вероятная гравитационная волна, астрономам сообщают, в каком направлении искать ее источник, чтобы они могли задействовать телескопы и космические обсерватории. В принципе, все это можно автоматизировать. Потоки данных лазерного интерферометра постоянно проверяются алгоритмами регистрации. Если сигнал настолько сильный, что требует дальнейшего анализа, – как в случае GW150914 и GW151226, – примерное местоположение его источника в небе можно вычислить. Результаты рассылаются по интернету всем наблюдателям, заключившим официальное соглашение с коллаборацией LIGO – Virgo. Если они используют робот-телескоп, то первые изображения возможного электромагнитного проявления можно получить в течение нескольких минут после регистрации волны Эйнштейна.
Астрономы много размышляли о том, какими именно электромагнитными проявлениями может сопровождаться гравитационная волна и сколько времени они могут быть видимыми. Чтобы ответить на этот вопрос, сначала нужно узнать, какие космические события порождают наблюдаемые гравитационные волны.
Существующие лазерные интерферометры восприимчивы к гравитационным волнам частотой примерно от 10 до 1000 Гц. Такие волны излучаются главным образом при столкновениях и слияниях нейтронных звезд и ЧД. Эти события «видимы» для LIGO и Virgo на больших расстояниях. Со временем, когда усовершенствованные детекторы достигнут полной проектной чувствительности, они смогут наблюдать слияния нейтронных звезд на расстоянии до нескольких сотен миллионов световых лет. В случае столкновения нейтронной звезды и ЧД это расстояние намного превышает миллиард световых лет, поскольку ЧД более массивна. Слияние двух достаточно массивных ЧД можно наблюдать с дистанции до нескольких миллиардов световых лет.
Что можно надеяться увидеть в оптический телескоп или наблюдать в инфракрасном, рентгеновском и радиодиапазоне? Это зависит от обстоятельств. При «чистом» слиянии ЧД не будет никакого электромагнитного излучения. Это событие – «шторм в ткани пространства-времени», говоря словами Кипа Торна. Нет никакого вещества: атомов, молекул – ничего, что могло бы испускать какое бы то ни было излучение. Слияние ЧД может сообщить о себе Вселенной только в форме гравитационных волн.
Поэтому охотники за электромагнитными проявлениями были немного разочарованы тем, что источником GW150914 стали две соединившиеся ЧД. В области столкновения этих космических объектов могло присутствовать некоторое количество материи в форме межзвездного газа и пыли, но немного, с учетом колоссального притяжения двух ЧД. В отсутствие материи, которая могла бы нагреться или стать средой для ударных волн, событие едва ли сопровождалось доступным для регистрации электромагнитным излучением (но астрономы все равно искали электромагнитные проявления).
Слияние нейтронных звезд или столкновение нейтронной звезды и ЧД – другое дело. Нейтронная звезда содержит обыкновенные ядерные частицы в количестве, по меньшей мере 1,4 массы Солнца. Результатом столкновения двух нейтронных звезд, скорее всего, станет ЧД, если же нейтронная звезда врежется в ЧД, то бóльшая часть ее массы просто исчезнет. Но в обоих случаях значительное количество материи может быть нагрето до экстремально высоких температур и выброшено в пространство со скоростью, составляющей существенную часть скорости света. Когда эта взрывная волна войдет в окружающее межзвездное вещество, каким бы оно ни было разреженным, мощные ударные волны создадут электромагнитное излучение в широком диапазоне частот. Считается, что столкновения с участием хотя бы одной нейтронной звезды сопровождаются впечатляющим космическим фейерверком.
Этим и обусловлена связь гравитационных волн и гамма-всплесков. Еще в начале 1990-х гг. некоторые астрофизики утверждали, что гамма-всплески могут вызываться слияниями нейтронных звезд в далеких галактиках. Это было задолго до составления шкалы расстояний для событий взрывного характера. Сегодня почти никто не сомневается, что слияния нейтронных звезд являются прародителями по крайней мере значительной части наблюдаемых гамма-всплесков.
Гамма-всплески можно разделить на две группы, представляющие разные категории космических феноменов. Короткие гамма-всплески длятся долю секунды, длинные – от нескольких секунд до двух минут. Длинные всплески – это, вероятно, невероятно мощные взрывы сверхновых, иначе называемые сверхъяркими сверхновыми. Они могут возникать, когда короткая жизнь очень массивных быстро вращающихся звезд оканчивается катастрофическим коллапсом и превращением в ЧД. Для объяснения коротких всплесков были предложены разные сценарии, среди которых с большим отрывом лидирует модель слияния с участием нейтронной звезды.
Сосредоточимся на коротких гамма-всплесках. При некоторых из них было зарегистрировано слабое рентгеновское и оптическое послесвечение. Оно длится намного дольше самого всплеска гамма-излучения – целый день и более. Казалось бы, это означает, что мы точно знаем, какие электромагнитные проявления гравитационных волн нужно искать. Ведь речь, возможно, идет об одном и том же физическом явлении – слиянии нейтронных звезд. Если выброс гравитационных волн тоже порождается