Цепкий взгляд старшего лейтенанта Казарновского еще раз окинул стоящих перед ним трех пограничников, задержался на их обмундировании, обуви, оружии, фляжках с водой, ракетницах, рации, фонаре — словом оглядел все сложное и необходимое снаряжение уходящих в ночной наряд на границу. Внимательно вгляделся в их лица. Они были торжественными и серьезными. Начальник заставы уже знал, что именно такими бывают они у новичков. Сейчас в наряде их было двое: рядовые Ширали Ниязов и Андрей Чижов. Старшим шел сержант Юрий Трошин, секретарь комсомольской организации заставы.
— Приказываю выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик, — чеканя слова, произнес старший лейтенант. Когда в наряд уходили новички, голос начальника заставы звучал особенно торжественно. Понимал, что ребята немного волнуются. Это была уже не «учебка», а настоящая служба. Где все может быть…
Сержант повторил приказ, начальник заставы отдал честь и трое зашагали в кромешную темноту ночи, растворились в ней…
До этого ходили в дневные наряды, изучали каждое деревце, каждый кустик, каждый валун на участке. Внимательно разглядывали его на макете, который давал возможность охватить взглядом и центр, и оба фланга. Закрыв глаза, по памяти воспроизводили ориентиры, повороты дозорных троп, все подходы к сигнальной системе…
Но это днем!.. Ночью ощущение совсем иное. Она не только окутывает черным покрывалом все вокруг, но и по-иному заставляет биться человеческие сердца. Ночь в любой момент может преподнести сюрприз… Природа разумно распределила все живое на дневных и ночных обитателей. Кому-то положено отдыхать, кому-то — бодрствовать. Однако настало такое время, когда все перепуталось и смешалось. Особенно у людей. Некоторые не спят по ночам, то ловят друг друга, то наоборот убегают. Ночью это удобно, особенно тому, кто убегает или пробирается мимо того, кто старается поймать…
Как не всматривались в темноту Ширали и Андрей, все вокруг потеряло четкость, стало расплывчатым. А вот звуки — усилились. Ребятам казалось, что ночь наполнена ими. Чего тут только не слышалось: звон комаров, шорох ветра, какие-то стуки, всхлипы… Было тепло, но пробирала какая-то внутренняя дрожь. Правда, из ущелья тянул прохладный ветерок, настоянный на травах.
«Спросить у Андрея, не замерз ли он? — подумал Ширали. — Нет, нельзя… Завтра он обязательно смеяться будет. Скажет, что я от крика шакала, замерз так, что зуб на зуб не попадал…»
«Мне лучше всего, — мелькнула мысль у Андрея, — впереди сержант, позади — Ширали тыл обеспечивает. Вот только фланги… Тут уж фирма не гарантирует…»
Сержант Трошин уверенно вел их по дозорной тропе. Как не старались ребята идти осторожно, но под их сапогами раздавался порой предательский шум. Сержант же шел совершенно неслышно, словно по воздуху плыл.
Возле одинокой шелковицы они остановились. Справа начинались заросли густого камыша, уходящие на сопредельную сторону. Прислушались — все было спокойно. Только легкий ветерок чуть играл камышом, да листьями тутовника.
— Говорят, есть люди, которые ночью как кошки могут видеть. Никталопами их зовут, — тихо произнес Андрей. — Вот таких надо в погранвойска брать…
— Где ты столько их найдешь, — усмехнулся Ширали. — На границу, знаешь, сколько надо?
Сержант прекрасно знал, что разговаривать в наряде нельзя, но, во-первых, это новички, а, во-вторых, и самое главное — место это безопасное, проверенное. Однако предупредил:
— Разговорчики!
Помолчал, вслушиваясь в тишину, потом произнес тихо:
— Про никталопов читал. Только считаю и мы не хуже их можем кое-что разглядеть в темноте.
— Это каким же образом? — спросил Ширали.
— Давайте приляжем и вверх посмотрим…
Когда все трое распластались на земле, сержант, продолжил:
— Какая бы темная ночь не была, небо всегда светлее земли, на его фоне можно кое-что разглядеть… Ну, как, видите?
— Ага, — протянул Андрей.
— Ага… Баба-Яга, — передразнил его Трошин, — а ты, Ширали, заметил что-нибудь?
— Лучше видно, — согласился Ширали.
— Товарищ сержант, давайте все время лежать, — предложил Андрей.
— Понравилось? Нет, Андрей, — это не дело, придется и ходить, и лежать, и сидеть, и прыгать. Даже бегать на полной скорости, если потребуется, конечно…
— А потребуется? — в надежде спросил Ширали.
— Никто точно не знает… Но готовыми надо быть каждую минуту… Да что там минуту — секунду! Пограничник, это, понимаете, как пружина сжатая: чуть что, сразу разжимается со всей силой, времени на раскачку нет. Если спортсмены перед состязаниями и тренировками разминку делают, то нам надо сразу на полную скорость включаться!
— Кто же нас в пружину сжимает? — поинтересовался Андрей.
— Служба наша, а главное чувство, что за твоей спиной вся страна лежит!..
— Товарищ сержант! — тревожно прошептал Ширали, — слышите кто-то сквозь камыш идет…
— Ага, — клацнул затвором автомата Андрей.
— «Нарушитель» четвероногий в гости пожаловал, кабан, — пояснил сержант. — Давно его засек, ждал когда вы услышите. Не ватой ли уши заткнули?
Ширали и Андрей смущенно переглянулись.
— Ничего, ребята, — улыбнулся сержант. — Как это в песне поют: «Не плохо для начала!» Кабаны нас часто посещают.
— Почему, товарищ сержант? — спросил Андрей.
— На той стороне крестьяне бедно живут: есть клочок земли — с него и кормятся. А кабаны умудряются не только посевы сожрать, но и зерна еще не взошедшие из земли вырыть. Вот крестьяне и гоняют их со своих участков. Ну, а те прямым ходом к нам. Кабаны — животные солидные, на КСП редко выходят, а дикобразы, лисы, шакалы, козлы горные — те частенько тревожные группы вызывают. Сигнализация срабатывает, ребята придут, а это не нарушитель, а самый обыкновенный дикобраз… Обидно, конечно, но ничего не поделаешь…
— Товарищ сержант, а вам приходилось настоящих, не учебных нарушителей задерживать? — спросил Ширали.
— Было дело, — помолчав, ответил Трошин, — но об этом потом как-нибудь расскажу. Теперь давайте кабана шуганем!
— Товарищ сержант, а если мы его… того… Кабанье мясо, да если его еще подкоптить… Ого!
— Пробовал, что ли? — заинтересовался сержант.
— Не приходилось, но говорят…
— Помолчи, «охотник», — усмехнулся Трошин, и пройдя несколько шагов, добавил, — скоро у нас комсомольское собрание. Предлагаю выступить на тему «Заготовка и копчение кабаньего мяса». Объясни, какая это вкуснятина, а кабанов тут много. Может и одобрят ребята!
— Вы что, товарищ сержант, — воскликнул Андрей, — я в шутку это!
— Точно, — подал голос Ширали, — знаете, как он животных любит!
— Ага, — подтвердил Андрей.
Когда прошли еще вперед, сержант дотронулся до плеча Андрея:
— Видишь?..
— Нет…
— Правее чуть смотри… Вот он пасется!..
Андрей напряг зрение и в кромешной темноте заметил какое-то движущееся пятно…
— Вижу, — обрадованно произнес он, — вижу, товарищ сержант…
— Сейчас мы его пугнем…
Трошин поднял ФАС — мощный следовой фонарь и нажал кнопку… Яркий пучок света прорезал темноту. В его свете пограничники увидели крупного кабана, его могучий загривок, вытянутое рыло. Испуганно хрюкнув, животное метнулось в сторону и, с треском ломая камыши, скрылось…
— Вот это зверь, так зверь! — восхищенно произнес Андрей.
— Нарисовать бы, — мечтательно прошептал Ширали.
— Что ж не остановил, — усмехнулся Андрей, — постой, мол, друг попозируй…
— У нас на заставе есть свиньи, — добавил сержант, — запросто можешь малевать. Тринадцать штук — чертова дюжина! Постой, постой… Их же и коптить можно, для себя ведь выращиваем. Поговорю с начальником заставы, чтобы тебя старшим свинопасом назначили. Ширали говорит, что ты очень животных любишь, значит, дело пойдет! Сейчас там Петька из Чернигова, а ему скоро дембиль подходит…
— Товарищ сержант, да вы что? — взмолился Андрей, — какие еще свиньи!
— Обыкновенные, домашние, — у нас и бахча есть, и огород, замполит еще и корову обещал — молоко будем пить. Как же без подсобного хозяйства? Все мы на подсобке работаем. Ребятам нравится… Говорят, дом напоминает. Я-то, городской, но им верю.
— Товарищ сержант, — начал было Андрей.
— Отставить! — твердо произнес Трошин, — копченый окорок за тобой… Все, точка!
«И черт меня Дернул с этим копчением, — думал Андрей, шагая за сержантом, — еще и взаправду свинарем сделают. Смехота! Мечтал о машинах, а придется поросятками заниматься. Свинарь-пограничник! Узнают дома ребята, засмеют!»
Когда остановились у большого валуна, смутно серевшего в темноте, сержант по каким-то только ему известным признакам нашел розетку. Включился и, прижав трубку к уху, доложил на заставу, что в наряде все в порядке, упомянул о кабане. Присев на валун тихо спросил:
— Рядовой Ниязов, какую мы допустили ошибку, когда осветили кабана?
— Слишком близко подошли, — неуверенно ответил Ширали.
— Подошли нормально… Думай, Ширали… Так, — протянул сержант, когда молчание затянулось. — Рядовой Чижов?
— Осветили лучом сопредельную сторону, что по уставу не положено, — бойко ответил Андрей.
— Ну, во-первых, мы ее не осветили — плохо ты смотрел за лучом… А во-вторых, ответ не по существу. Ошибка наша в другом… — Сержант помолчал, прислушиваясь к ночной темноте, потом медленно заговорил. — После яркого света человек, словно слепой котенок, ничего не видит в темноте. Нужно какое-то время, чтобы зрачки расширились… Вот в этот момент, мы все были котятами слепыми, подходи и бери за загривок… Или нарушитель прошмыгнет…
— Но мы же не глухие, товарищ сержант, — не выдержал Ширали.
— А разве в это время кабан шумел? — откликнулся Трошин, — слух и зрение должны всегда страховать друг друга.
— Это всего минута, может полторы, — уточнил Андрей.