— Можно, — ответил Ширали, — только надо с начальником заставы договориться. Чтобы разрешил в свободное от нарядов время.
— Наш председатель Кушван-ага с кем угодно общий язык найдет, — заверила Гозель.
— Мы — вам, вы — нам, — улыбнулся Андрей.
— Ой, Айнур, он как продавец Мамед, торговаться начинает, — произнесла Гозель.
— Мы вам — зайчиков и медвежат нарисуем, а вы нам — хорошие книги из библиотеки… Идет?
— Идет, — согласилась Айнур.
— Может у вас в библиотеке есть материал об Алексее Кравцове, чьим именем названа наша застава…
— Ребята уже спрашивали, — ответила Айнур, — но я ничего не нашла… Можно будет сделать запрос в республиканскую библиотеку. А зачем вам?
Ширали и Андрей переглянулись. Вспомнили, об уговоре — не посвящать никого о задуманном.
Молчание затянулось, Гозель подняла палец, торжественно изрекла:
— Военная тайна!..
— Никакой тайны нет, — ответил Ширали, еще раз переглянувшись с другом и, уловив его едва заметный кивок, — просто интересно нам, что это за парень был? Как все тогда произошло? Рассказывали об этом, но нам хотелось бы подробнее…
— Вам с Кучук-ага надо поговорить, — посоветовала Айнур. — Его ходячим архивом зовут — столько он всего помнит.
По сообщению начальника пограничных войск Туркменского округа резко сократилось поступление воды в р. Атрек, что поставило под угрозу водоснабжение Кизыл-Атрекского и Гасан-Кулийского районов Туркменской ССР. Сокращение поступления воды объясняется по-видимому тем, что иранцы на своей территории перекрыли р. Атрек в ее верхнем течении в целях увеличения расхода воды для полива своих посевов.
Неоднократные попытки нашего пограничного комиссара встретиться с пограничным комиссаром Ирана майором Вахрави или его помощником капитаном Надери были безрезультатными. Последние от встречи под разными предлогами уклоняются.
27 июля сего года иранскому пограничному комиссару направлено письмо с просьбой обеспечить нормальное поступление воды на нашу территорию.
Учитывая необходимость срочного разрешения этого вопроса, просим принять необходимые меры по дипломатической линии.
— Сколько ему лет? — спросил Ширали.
— Никто точно не знает, — развела руками Гозель, — говорят, около девяноста…
— Он еще жениться собирается, — улыбнулась Айнур.
— Молодец, аксакал! — одобрил Андрей. — Мы его знаем, когда присягу принимали, он рассказывал о подвиге Алексея Кравцова. Нам более подробней надо. А кем он работал?
— Учитель он! И знаете, какой был сильный. Рассказывали, что подъедет бывало к арыку на ишаке, а тот в воду не идет — боится. Тогда Кучук-ага схватит его за ноги, взвалит на спину и перенесет через арык!.. — сообщила Гозель.
— Смехота! — воскликнул Андрей, — выходит, не Кучук-ага на ишаке ездил, а ишак на нем!
Все дружно засмеялись. Вдруг Айнур приняла серьезный вид и, показывая на ведро с ягодами, тихо сказала:
— Кушайте!..
— Разве так угощают, — с деланной обидой произнес Андрей и протянул руку.
— Чего захотел! — воскликнула Гозель. — У нас не положено, чтобы девушка руку парню протягивала. Торопитесь, а то на свой шлагбаум опоздаете. Берите, пока мы добрые…
Но тут Айнур, к удивлению подруги, зачерпнула пригоршню ягод и протянула Андрею.
Глядя на нее, тоже самое сделала и Гозель, протянув ежевику Ширали.
— Да берите, чего вы, — прикрикнула она, — или думаете, что мы приворожить вас хотим? Очень вы нам нужны!
Руки Айнур и Андрея на какое-то мгновение встретились. И они непроизвольно вздрогнули.
Никогда еще ежевика не казалась Андрею такой сочной и сладкой… Ему вдруг захотелось прошептать этой смуглянке что-то нежное, ласковое, но ничего не приходило на ум. И он сказал первое, что пришло в голову:
— У вас в библиотеке есть хорошие книги?
«Ой, какую же я глупость спрашиваю, — подумал он, — ну, в какой библиотеке нет хороших книг?»
— Есть, — тихо ответила Айнур, — вам следует познакомиться с нашими туркменскими писателями Берды Кербабаевым, Хидыром Дерьяевым, Ташли Курбановым, Ата Атаджановым, Валентином Рыбиным. Есть еще Ходжанепес Меляев, Тиркиш Джумагельдыев. Много у нас писателей…
— Их книги, наверное, на туркменском языке? — вздохнул Андрей.
— Есть и на русском, мало, конечно…
— Давайте будем учить его туркменскому, — предложил Ширали, — чтобы он на Енисей вернулся не сибиряком, а туркменом…
— Может он здесь останется? — лукаво улыбнулась Гозель.
— Слепой сказал, посмотрим, — поддержал девушку Ширали. — Так по сколько слов в день будем учить? Пять?
— Три, — чуть подумав, твердо ответил Андрей. — Но это уж — железно! Кое-что я знаю… Салам, якши, чурек, су, бар… Считать могу до десяти…
— Уже туркмен! — засмеялась Гозель и сцепив пальцы, захрустела ими, что давно вошло у нее в привычку. Стоило ей увлечься чем-нибудь — сразу же раздавался хруст тонких пальцев. Пробовала Айнур отучить ее от этого, но ничего не получилось — привычка вторая натура.
…Шагая к шлагбауму, Ширали говорил:
— Знаешь, Андрейка, наши старики считают, что настоящая женская красота это шесть признаков, умноженные на три…
— Восемнадцать? Ого! Где столько наберешь?
— Я буду называть, а ты думай и отвечай, есть ли они в ней?..
— Это в ком же?
— Не прикидывайся дурачком, сам знаешь в ком! Думаешь, я ничего не замечаю?
Андрей взглянул на часы, удивленно присвистнул.
— Ого! Совсем мало времени у нас…
— Не беспокойся, за временем и я слежу. Успеем…
— Верно говорят, что все художники — чокнутые, — покачал головой Андрей, — а ты самый-самый среди них! Ладно, называй свои восемнадцать параграфов, или как там их еще назвать…
— Три черных, — произнес Ширали, — глаза, брови, волосы…
— Есть, — вздохнул Андрей.
— Три белых: лицо, руки, зубы…
— Верно…
— Три тонких: шея, талия, пальцы…
— Правильно…
— Три толстых: косы, запястье, щиколотки…
— И это есть…
— Три длинных: косы, рост, пальцы…
— Согласен…
— Три коротких: ступня, нос, язык…
— Точно…
— Сколько? — спросил, помолчав, Ширали.
— Восемнадцать, — задумчиво изрек Андрей. — Только знаешь, Ширали, еще один нужен… даже не знаю как назвать, но самый главный…
— Это что же еще? — покосившись на друга, поинтересовался Ширали.
— Душа…
Какое-то время шли молча. Потом Ширали тихо спросил:
— Ты голос ее слышал?
— Да…
— Глаза видел?
— Конечно…
— Так что же тебе еще надо?..
Тропинка сделала поворот и вынырнула из зарослей ежевики. Впереди на обочине дороги показался небольшой белый домик, полосатый шлагбаум. Возле него стояла легковая машина, и парни с зелеными погонами проверяли пропуска.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В 1925—1935 гг. было 1200 случаев столкновений с вооруженными бандами и нарушителями Государственной границы СССР. За этот же период ликвидировано полностью 75 банд… В 1934—1935 гг. задержано контрабанды на 4 800 000 рублей».
Группа пограничников тренировалась бросать учебную гранату на дальность и меткость. Молодые ребята разбегались до белой полосы на земле и, размахнувшись, швыряли гранату, стараясь попасть в небольшой деревянный ящик, стоящий довольно далеко. Раз за разом летела, кувыркаясь в воздухе, болванка с железным корпусом и деревянной ручкой, но в цель никому не удалось попасть. Кидали с боку, «по-бабьи», прямой рукой сверху, снизу, когда рука шла вверх. Ромка Жалнин кидал левой.
— Сколько? — спросил он старшину после очередного броска.
— Тридцать четыре, — отмерив расстояние шагами, объявил старшина.
— Что-то метры у тебя длинные, — обиженно протянул Ромка, — тут все полста будет!
Стоящие в ожидании своей очереди засмеялись.
— Может, все сто?
— Слышь, старшина, пусть еще бросит, — попросил кто-то из пограничников.
— Давай, Жалнин, — милостиво разрешил старшина.
Роман снял фуражку, ремень, расстегнул все пуговицы гимнастерки, плюнул на ладони, потер ими. Как бы взвешивая, подкинул болванку и, громко охнув, метнул ее…
На этот раз граната пролетела тридцать восемь метров… Жалнин вновь возмутился:
— Метром надо мерить, а не шагами, у него вон какие циркули — раз шагнул — два метра есть… Неправильно это!
— Все правильно, — ответил ему стоящий рядом невысокий красноармеец с широкоскулым лицом, — до ящика мерили — тридцать семь метров. Как по уставу! Зачем твоя зря болтает?
— Посмотрим, сколько твоя кинет, — передразнивая его обиженно протянул Ромка. — Если ты на заставе первый по конному делу, это понятно, киргизы с пеленок в седло садятся… А тут — сила в руках нужна, меткость!
— А, ну, Улан, докажи ему, что ты не только наездник, но и отличный гранатометчик, — подзадорил кто-то из пограничников.
— Давай, Улан, давай. — добавил Алексей.
Разбежавшись, Улан метнул гранату.
Уже и без «циркулей» старшины было видно, что джигит не добросил гранату до той отметки, куда долетела граната Жалнина.
Ребята засмеялись, а Ромка удовлетворенно произнес:
— Ну, что? Это тебе не лошадка!..
Пограничники продолжали тренировку, но никому не удалось попасть в ящик. Дошла очередь и до Алексея. Он молча взял гранату и отошел от черты, почти вдвое увеличив дальность броска.
— Да ты, что, Лешка, сдурел? — крикнул Жалнин.
— Выпендривается, — добавил кто-то, — каши мало еще съел!