Андрей и Ширали шли по улице, стараясь шагать в ногу.
Всего полчаса назад старшина Барыков придирчиво осмотрел их с ног до головы, но не нашел ничего такого к чему можно было придраться. Сапоги блестели, солнечные зайчики отражались в пряжках ремней и пуговицах, широкополые панамы надеты как положено. Старшина знал, что начальник заставы дал ребятам увольнительные в порядке шефской помощи.
— Увольнительные до двадцати ноль-ноль, — оставшись довольным их видом миролюбиво произнес Барыков. — Чтобы не опаздывать!
— Есть! — дружно ответили Андрей и Ширали.
В чемоданчике у Ширали были акварельные краски, кисти, палитра, журналы, книга с рисунками Херлуфа Бидструпа, которого он очень любил. Чемоданчик был легким, но друзья несли его поочередно. На этом настоял Андрей.
День стоял жаркий и солнечный, на небе — ни облачка, ни тучки. Ширали заметил на дороге воробья и молча ткнул пальцем.
— Серче, — незамедлительно ответил Андрей.
Из-за дувала к воробью подкрадывалась рыжая тощая кошка. Ширали кивнул на нее.
— Эркек пишик, — с улыбкой ответил Андрей.
— А может просто пишик? — спросил Ширали.
— Нет, это кот — эркек пишик, — серьезно произнес Андрей.
— Ученик способный, — усмехнулся Ширали, — сразу схватываешь…
— Есть вопрос, уважаемый учитель, — приложив руку к груди и кланяясь, — сказал Андрей. — Вот объясните, если кошка «пишик» и прибавить слово «эркек» — мужчина, то получается кот…
— Верно, сын мой, — подделываясь под тон друга, подтвердил Ширали.
— О, высокочтимый, — воскликнул Андрей, — значит, если к слову «сыгыр» — корова, прибавить «эркек», то получится — бык! Но ведь бык на вашем мудром языке — «экуз»!.. То же самое получается и со словом «ат» — лошадь… Почему вы называете жеребца — «тай», а не «эркек ат?»… Объясни твоему ничтожному рабу высокоуважаемый учитель в чем тут секрет?
— Нечестивец! Кто внушил тебе такие глупые мысли, — с притворным гневом воскликнул Ширали, — как посмел ты своим поганым языком осквернять слова, данные нам аллахом!..
— О, учитель! — возопил Андрей, — прости недостойного! Позор на мою голову!..
— Хватит тебе, — остановил его Ширали, — видишь, люди из окон выглядывают…
— Пусть все видят мой позор! — продолжал Андрей. — О, горе мне, горе…
— Перестань! — взмолился Ширали, — потом тебе объясню, а сейчас брось орать!
Неизвестно, чем закончился бы спор друзей, если бы в проулке они не увидели темно-зеленую «Волгу» с поднятым капотом, а возле нее трех незнакомцев. Один из них копался в двигателе, два других стояли по сторонам, словно почетная стража.
— Стоп, Ширали, — тихо произнес Андрей. — Видишь… Трое в одной лодке…
— Не считая собаки, — подхватил Ширали и кивнул на лежащего невдалеке от машины, в тени дувала огромного куцего волкодава с обрезанными ушами. Положив кудлатую голову на лапы, пес внимательно наблюдал за всем, что происходило возле родного дома. Он разок важно гавкнул хриплым басом, предупредив хозяина о том, что возле дома появились чужие. Теперь, вроде бы, его больше ничего не касалось, но это было далеко не так. Стоило кому-нибудь приблизиться к воротам, пес мгновенно бы среагировал на это.
Один из стоящих возле машины был коренаст, широкоплеч, с лицом, напоминающим печеное яблоко — столько было морщин. Несмотря на жару на нем были серая каракулевая шапка, темный костюм, черные лакированные туфли. Второй — был высок, с тонкими чертами лица, одет в серый кримпленовый костюм. Тот, что копался в двигателе, одет попроще: в рубашке с короткими рукавами, потертых джинсах, туфлях на высоком каблуке. Широким лицом был похож на того, что в каракулевой шапке, сам он был в тельпеке из золотистого сура. Когда пограничники поздоровались, коренастый спросил:
— Что за горе у тебя, солдат? Почему кричишь на всю улицу?
Андрей притворно вздохнул:
— У друга живот заболел!
Стоящие у машины заулыбались, а длинный поднял руку и прищелкнул пальцами:
— Вах! Разве это горе…
— Шучу я, — усмехнулся Андрей, мы с другом новую пьесу репетируем. Он муллу играет, а я его ученика…
— Верно, — подтвердил Ширали, — он — ученик, я — мулла, а — вы?
Стоящие у машины переглянулись, широкоплечий, понимающе кивнул.
— Понимаем… Служба…
С этими словами он протянул пограничникам паспорт. Вслед за ним предъявили свои документы и его друзья. Ширали и Андрей внимательно проверили их — все было в порядке.
— Из соседнего села, — уточнил Ширали, возвращая паспорта, — поэтому и не знаем вас.
— Своих-то мы всех… — добавил Андрей, и, кивнув на машину, спросил: — Не слушается?
— Бензин есть, вода есть, — объяснил тот, что возился в двигателе, а заглохла и все! Может быть потому, что новая еще?..
— Из Еревана родственники доставили, — словоохотливо объяснил коренастый.
— Часа два уже мучаемся, — грустно объявил длинный, — может, разбираетесь…
— Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь! — воскликнул Андрей.
— Как-нибудь не надо, — солидно изрек коренастый. — Хорошо надо!
— Раз надо, значит будет, — подтвердил Андрей. — Прошу отойти в сторону… И ты, — кивнул он замешкавшемуся шоферу.
— Почему? — удивленно спросил тот.
— Секрет фирмы не хочу выдавать, — усмехнулся Андрей, — давай, двигай!
Когда все отошли, Андрей аккуратно засучил рукава и склонился над злополучным двигателем.
— Наладит? — поинтересовался у Ширали коренастый.
— Инженер он, — солидно ответил Ширали. — Любую машину с закрытыми глазами… И тут же подумал: «Вдруг опозорится! Вот уж стыдно будет. Давай, Инженер, давай!..»
Андрей забыл обо всем и обо всех… Перед ним был больной, которому требовалось поставить диагноз и излечить от всех болячек. Быстрые, сноровистые пальцы привычно ощупывали детали мотора: карбюратор… бензонасос… свечи… трамблер… Ага!.. Ну, конечно…
…Уже по тому как Андрей уверенно захлопнул капот и стал не спеша вытирать руки, Ширали понял, что не зря его друга величают Инженером! Сев за руль, Андрей включил зажигание, нажал стартер, и двигатель мягко зашуршал на малых оборотах. Андрей прижал газ и машина мощно взвыла. Андрей сделал широкий приглашающий жест:
— Прошу, все в полном ажуре! Работает как зверь!
Все подошли к «Волге», высококаблучник уселся за руль, включил мотор — машина бархатисто заурчала…
— А что было? — высунулся он из дверцы.
— Секрет фирмы, — улыбнулся Андрей, — что было, того нет, качество гарантирую!
Все пожали Андрею руку, а заодно и Ширали. Коренастый весело произнес:
— Ай, спасибо, Инженер, что бы мы без тебя делали! Приезжай к нам — дорогим гостем будешь… А теперь вот, держи…
Достав две радужные бумажки, он протянул их Андрею:
— Да, вы что, — начал было Ширали.
Но он не договорил…
Андрей спокойно взял деньги и, аккуратно положил в карман. Даже спасибо не сказал.
Фыркнув сизоватым дымком «Волга» плавно тронулась и быстро покатила по пыльной улице.
Проводив машину рассеянным взглядом, Ширали испытывающе посмотрел на друга, однако его взгляд не произвел на того ни малейшего впечатления. Андрей беззаботно насвистывал веселую мелодию и в такт пристукивал носком сапога.
— Как ты мог? — вымолвил, наконец, Ширали.
— Что?
— Деньги взять!..
— Дают — бери, бьют — беги! Извечная формула жизни… Я что — просил их?
— Нет… Но все равно!
— Каждый труд должен вознаграждаться! Даром сейчас и бороду не бреют.
— Ты и дома этим занимался?
— А что особенного? Я трачу время, силы, энергию. Так почему мне не должны платить за это? Если, к примеру, я понесу свои туфли в ателье, мне их даром починят? За глаза красивые? Нет, Ширали, ты уж меня извини… Художники, между прочим, тоже не святым духом питаются. За свои работы они деньги получают. Потому что человеку надо на что-то жить, где-то жить… Может, ты даром все будешь делать?
— Да уж как ты червонцы сшибать не стану.
— Значит, сотнями сразу будешь… Если дадут, конечно… Ну, а мне и червонцев хватит. На тысячи не замахиваюсь. Мы люди маленькие…
— Брось паясничать! — перебил друга Ширали, — я с тобой серьезно говорю…
— И я не шучу, — откликнулся Андрей. — И знаешь, не надо читать мораль!
Как бы давая понять, что он не намерен продолжать разговор, Андрей стал громче насвистывать.
— «Так вот ты какой, оказывается, Инженер! — подумал Ширали, — капиталы сколачиваешь, калымишь! Интересно, на что ты деньги собираешь?..»
Мною замечено, что некоторые из товарищей пограничников при обращении с начальствующими лицами, с лицами командного состава и вообще с гражданами республики употребляют старое, изжившее себя и рабское обращение «господин». Как глубоко пустила корни эта гадкая привычка в сознании порабощенного человеческого ума. Исходя из убеждения, что привычка эта та же старая натура человека, глубоко жалею тех граждан, которые еще живут старым прошлым, умершим и горячо приветствую всех тех, кто смеется над ушедшим и властной рукой берут от жизни все лучшее, отборное и нужное из настоящего всеми силами своего мощного и нового духа…
Еще раз напоминаю: забыть «господ»! И пусть каждый видит в себе подобном — товарища, друга и брата.
Исходя из вышеизложенного, предлагаю пограничникам впредь при обращении с начальствующими лицами употреблять слово «гражданин». Единомышленников же своих, как например, комиссаров и др. называть товарищ.
Слово же «господин» приказываю не употреблять.
На душе Андрея, несмотря на бойкое подсвистывание, было не так весело, как это могло показаться со стороны. Шагая рядом с Ширали, он старался припомнить, когда впервые взял деньги за свой труд? Помог одному гражданину в шляпе исправить неполадки в двигателе. И не просто помог, а считай, нашел неисправность, до которой сам бы владелец никогда не додумался… А пять рублей были очень нужны на интересную книгу… Было ему в ту пору шестнадцать лет, паспорт получил — самостоятельным человеком стал! С тех пор и пошло. Росло мастерство, росли соответственно и «гонорары». Было приятно сознавать, что деньги заработаны честным трудом. А как же иначе? Ведь не украл, не смошенничал, не выклянчил… И мозоли на руках были, и пальцы сбитые, и одежда перепачкана. Постепенно от мелких неполадок, что исправлялись, как говорится, с ходу, он перешел к более сложным и серьезным работам. Приобрел отличный инструмент, купил модный комбинезон. Старался все делать быстро и на совесть, с каким-то особым шиком и блеском. И что главное нравилось владельцам машин — точность. Уж если сказал, что придет в девятнадцать тридцать, приходил минута в минуту. Льстило, что к нему, еще мальчишке, обращались солидные люди с просьбой отремонтировать «Волгу» или «Жигули». Нравилось иметь свои деньги, не просить у родителей на карманные расходы. Это поднимало и в собственных глазах. Было приятно, утирать нос мастерам — халтурщикам и вымогателям из «Автосервиса».