— Старый, Андрюша, старый, — покачал белой, как снег, головой старик. — Время летит, а годы, как верблюд с тяжелым грузом по пескам тащится, чем дальше, тем труднее идти… Говорят, гадальщики могут сказать, сколько человеку осталось еще жить… Великий мудрец Махтумкули написал в своих стихах: умному не следовало бы верить гаданиям, снам и предсказаниям — сколько нам еще жить?.. Никто этого не знает… А вот я знаю, — старик прищурился и улыбнулся парням светлой умиротворенной улыбкой — если герой умрет, останется имя, если тигр умрет — останется шкура. Поняли?.. Вот мой друг, а ваш ровесник Алексей Кравцов будет вечно жить и не только потому, что он в списки заставы зачислен… Нет, тут дело в другом! И вы и те, кто после вас придут, будут у него учиться не только военной науке, но и как Родину любить. Думаете, я не догадываюсь, что вы с ним постоянно беседы ведете, свои дела по нему сверяете. Спрашиваете, советуетесь, спорите… Разве не так?
Андрей и Ширали переглянулись и дружно вздохнули. И каждый из них думал, как это сумел Кучук-ага заглянуть в их души, словно рентгеном просветил, подслушал каким-то невиданным прибором мысли.
— Молчите, — улыбнулся Кучук-ага, — правильно делаете. Много говорить мужчина не должен, делами он обязан утверждать свое имя. Вот как Алексей это сделал. И поэтому жить он будет всегда. Ну, а сколько нам еще осталось — так это от нас самих зависит… Кем только сейчас мои ученики не стали! Летчики есть, врачи, строители… По всей стране разлетелись, но больше в родных краях остались. Вот в каждом из них и я буду жить. Не хвалюсь я, а радуюсь!
Взглянув на пограничников какими-то ясными еще молодыми глазами, он заговорил о другом. Словно точку поставил на предыдущем рассуждении:
— Чуть не забыл, — почесал старик затылок, — я тебе, Андрей, мумиё достал. Самое лучшее. Мне его один мерген-охотник принес, в горах насобирал. Держи… Кучук-ага протянул Андрею темно-коричневый кусочек, удивительно напоминающий битум…
— Чудесное лекарство, мне отец рассказывал, — заметил Ширали.
Андрей поднес к носу кусочек, понюхал.
— Овчиной пахнет и смолой… А как его употреблять, Кучук-ага?
— По-разному. Кто пьет, если желудок болит, кто раны мажет… Есть в Ташкенте профессор Шакиров, у него книга о мумиё написана. Почитать тебе надо обязательно. У дочери Бекмурада в библиотеке есть она…
— Спасибо, Кучук-ага, — растроганно произнес Андрей, пряча мумиё в карман.
Тепло распрощавшись со старым учителем, пограничники покинули гостеприимный дом.
…Андрея по-прежнему неудержимо тянуло к Айнур, но нельзя же каждый день ходить в библиотеку? Не станешь и на улице подкарауливать девушку. Часто думала о синеглазом парне и Айнур и, зная, что отчим зорко следит за каждым ее шагом, была рада, когда Бекмурад уходил с отарой на дальние пастбища. И если случалось тогда Андрею вместе с Ширали зайти в их дом, все еще стройная, молчаливая Энай не знала куда посадить своего спасителя, угощала свежими чуреками, выпекать которые была великая мастерица. Лицо девушки тоже светилось тихой радостью, которую она хотела бы, но не могла скрыть. Она звучала в голосе, отражалась в глазах.
Айнур старалась подавить это, но ничего не получалось. Она еще не могла определить свои чувства к этому синеглазому парню — что это! Горячая признательность за спасение матери, или что-то еще, доселе неведомое ей?.. Когда она поделилась с Гозель, подруга засмеялась и заявила, что это и есть самая настоящая любовь. Айнур возмутилась, но Гозель твердо стояла на своем.
Не раз Айнур ловила себя на мысли, что искренне сожалеет о том, что Андрей не туркмен… Было бы все просто! А сейчас!.. Ведь в этих краях не было еще случая, чтобы туркменская девушка вышла замуж за русского парня. Неужели ей придется первой решиться на такой шаг? Она читала об этом. Да кино смотрела не так давно «Далекую невесту» — там же подобное случилось. Постой, постой! А приезжий лектор говорил, что у русского поэта Бориса Шувалова жена была туркменка, красивая, стройная. Еще он говорил, что одна ученая туркменка замужем за украинцем, живет в Киеве… А разве грузинка Нина Чавчавадзе не вышла замуж за Грибоедова? Он русский, а как она его любила! Значит, не только мое сердце рвется в неведомые края… В дестанах наших классиков герои женятся тоже на девушках других национальностей: «Зохре и Тахир», «Кероглы», «Лейли и Меджнун»… Правда, там парни женятся, но все равно не из одной нации…
Знала Айнур, что отчим только и думает, как бы быстрее избавиться от нее, калым получить. Мать говорила, что уже жениха нашел и стоит ей заикнуться об Андрее — ярости не будет предела. Убить может. Ее же главная мечта — учиться. Чувство к Андрею еще слишком робкое и не может заглушить эту мечту. Где же выход? Время идет, осень скоро. Пора документы в институт отправлять. Их почтой послать можно, а как на экзамены ехать? Отчим ни за что не отпустит…
По данным пограничной охраны количество вооруженных персов, сосредоточенных у нашей границы в персидском ауле Кулум-Кала, достигает 800 вооруженных жителей под предводительством Кулум-Калинского хана и 260 чел. персов-жандармов».
…Полуденное солнце плавило небо и землю. Все, кто мог, попрятались от зноя. Село казалось вымершим, собаки и те забрались в тень, высунув розовые языки, изнывая от духоты и мух.
Андрей заметил Айнур еще издали и сердце его радостно вздрогнуло. Девушка сидела на берегу арыка в тени деревьев и задумчиво смотрела на мутноватую воду, что, вскипая в арыке, спешила к хлопковым полям. Рядом стоял большой желтый портфель и Андрей догадался, что Айнур направилась на полевой стан с книгами для хлопкоробов. В период основных полевых работ такие обходы она совершала постоянно.
— Айнур, — подозвал Андрей, неслышно подойдя к девушке.
— Андрей! — быстро повернулась Айнур, — опять ты подкрадываешься незаметно.
— Книги в бригаду сорока девушек несешь? — спросил Андрей, зная, что Айнур идет в бригаду, где у ветерана войны, хлопкороба Ходжанепеса Ачилова в бригаде было ровно сорок девушек. — Давай помогу, хотя времени у меня в обрез.
— Так беги, что же стоишь?
— Поговорить надо…
— В одной руке два арбуза не удержишь…
Андрей как-то странно взглянул на девушку и отвел глаза.
Айнур молчала и нервно срывала один за другим продолговатые, нежные и прохладные листья плакучей ивы, зеленые ветви которой касались воды.
Андрей взглянул на арык и подумал, что как пересохшей земле не хватает влаги, так ему не достает ясных глаз Айнур, ее тихого голоса. Хотелось сказать, как нравится ему ее красивое имя — свет луны и что он был бы несказанно рад, если бы этот свет сиял только ему, чтобы Айнур всегда была рядом. Решившись, он произнес:
— Айнур, ты знаешь…
Но запнулся, покраснел и замолчал. Горячие слова признания, родившиеся в сердце, застряли в горле, заглохли от боязни обидеть милую девушку, показаться смешным. Печально вздохнув, сказал:
— Верно, два арбуза в одной руке не удержишь… Ширали сказал, что ты выходишь замуж и калым за тебя Бекмурад выторговал большой… Жениха своего знаешь? Кто он?..
— Уже, — вырвалось у Айнур. — Ой, Андрей, не хочу я замуж, я учиться хочу… Кого Бекмурад нашел, не знаю, не видела…
— Я слышал, что у девушки могут и не спросить согласия. Сыграют свадьбу, да и все!
— Это было давно. Не пойду я за нелюбимого. Если бы сто лет назад жила, все равно не пошла бы!
— Связали бы и увезли… Что бы ты смогла?
— Ты знаешь, что такое по-туркменски ханджар?
— Кажется… кинжал… Ты можешь обратиться в сельсовет, женсовет, в нашу комсомольскую организацию. В газету написать… А кинжал — это последнее средство!
Глядя в печальные, казавшиеся бездонными и глубокими, как ночное небо, глаза девушки, Андрей ничуть не сомневался в ее решимости защитить свою честь ценою жизни, так вдруг изменилась она. Столько твердости увидел он в уголках упрямо сжатых губ, в затрепетавших крыльях точеного носика, а главное это говорили ее чудесные глаза — в них сверкали искры гнева и боли. «Так вот ты какая, — подумал он, как горная река! Холодная, бурная, недоступная! А я-то, дурак, думал, что она тихоня. Выходит, свет луны не только нежный, но и обжечь может!»
А перед ним уже снова была скромная, тихая девушка. С затаенной печалью она произнесла:
— Если бы ты только знал, Андрей, как мне хочется учиться, настоящим человеком стать, знающим, нужным людям… А ты сам, разве не хочешь диплом инженера получить?
— Я давно решил, Айнур, демобилизуюсь и в институт поступлю, машины я люблю…
— Я знаю, — тихо произнесла Айнур.
— Скажи, а мама твоя согласна с Бекмурадом и тоже хочет большой калым получить?
Девушка покачала головой, но ничего не ответила. Да и разве скажешь, как трудно матери сохранять мир в доме, какой упрямый и властный отчим, требует, чтобы всегда было как он хочет. А мама? Мама плачет и соглашается с ним. Уж очень она мягкая, за себя постоять не может…
Андрей посмотрел на арык, на быстрый поток воды и принял решение. «Нет, не может он жить без этой удивительной, тонкой, как березка, девушки, вдали от сияния ее глаз. Смелая она, гордая, но как нужна ей надежная, твердая опора. Так неужели он, мужчина, оставит Айнур в беде? Я — пограничник и должен защищать людей не только от внешних врагов. Всем, кто попал в беду, кто нуждается в помощи я обязан протянуть руку. Ведь я еще и частица большого комсомола. Застава в ружье!..»
— Послушай, Айнур, — твердо произнес Андрей. — Ты не будешь возражать: если я тебе помогу?
— Ой, Андрей, — тихо ответила девушка. — Я все передумала, ничего не получается…
— Вот что, — решительно прервал он. — Приходи вечером сюда, пока Бекмурад на пастбище. А еще лучше, если с Гозель придешь. Она не проболтается?