Старшина Барыков оказался на редкость волосатым… Однако это нисколько не смущало его. Заметив любопытные взгляды новичков, он весело сказал:
— Ну, чего уставились? Таких как я, раз-два и обчелся! Уникум в своем роде… Могу запросто в любом цирке в группе молодых орангутангов выступать! И еще по секрету скажу — стоит только на пляж выйти — все женщины ахают… Пляж само собой разумеется, не здесь… на «гражданке».
— Товарищ старшина, а вы женаты? — спросил Андрей.
— Пока с ума не сошел, — улыбнулся Барыков. — Успею еще хомут надеть!
Старшина, почесав волосатую грудь, кивнул на два больших круглых отверстия, выходящих из стены.
— Видите эти дыры? Это стальные трубы, а концы их на той стороне в топке находятся и заглушены. Печь топят — трубы раскаляются, и если плеснуть воды, получается пар! Ничего сложного нет. Только не вздумайте голый зад подставлять… Был тут у нас один такой… Две недели потом стоя кушал и спал — шкура вся облезла!
— Только с задницы? — хихикнул Оладушек.
— Не только, — усмехнулся старшина, — можете попробовать, а, ну, кто смелый?
Смелых не нашлось и Барыков, зачерпнув ковшик, размахнулся и ловко плеснул в трубу. Раздалось громкое шипение, горячая, обжигающая волна пара прокатилась по парной и тут же дружно захлестали веники.
После бани знакомились с заставой. Комната связи и ленинская комната, канцелярия, спальни, библиотека, кухня, столовая, гараж, помещения для служебных собак, домики для офицерского состава. Спортплощадка, удобные курилки. Аккуратные клумбы с цветами и дорожки, обложенные побеленными кирпичами создавали уют на всей территории.
Ручей делил заставу на две неравные половины. На одном берегу были основные помещения, на другой — подсобные. Узкие мостики из досок и стальных труб соединяли берега.
Выше заставы на ручье сделали запруду и образовался небольшой водоем и летом там можно было купаться. Вода была чистой, прозрачной и очень холодной.
В ленинской комнате Андрей и Ширали долго стояли возле стенда, посвященного Алексею Кравцову. С необъяснимым волнением смотрели они на портрет, пожелтевшую от времени книгу приказов, пробитую пулей, фляжку, краткий рапорт о бое в песках, выгоревшую на солнце фуражку, небольшую пепельницу, искусно сделанную из панциря черепахи… Еще в отряде им рассказывали о героях-пограничниках, чьими именами названы заставы Краснознаменного Среднеазиатского погранокруга. Но то был рассказ вообще, отвлеченный. Теперь они были здесь, на его заставе… Это меняло все дело.
24—25 мая Ибрагимом созывалось совещание курбашей Утанбека, муллы Таракула и других. Решено приступить к переброске шаек на нашу территорию. Переброска должна проводиться группами в различных пунктах. Разработан план действия шаек на нашей территории. Включены: захват погранзастав, советских учреждений, террор над советскими работниками. Ибрагим лично намерен перейти на нашу территорию по окончанию переброски шаек. Даны указания погранчастям об усилении бдительности охраны границы, наблюдении за действиями шаек».
— Товарищ лейтенант, — обратился к замполиту Ширали, — а кто-нибудь из сослуживцев Кравцова остался в живых?
Замполит внимательно посмотрел на Ширали, пожал плечами:
— Трудно сказать, времени прошло много… Может где-то и есть… В Ленинграде говорят жив полковник Ткаченко, в Керки — Муминов Габидь, помкомвзвода. Почему вы спрашиваете?
— Интересно с таким человеком встретиться, подробности узнать, — пояснил Ширали.
— В селе живет старый учитель Кучук-ага. Он хорошо помнит Алексея Кравцова и то время. В бою он не участвовал, но подробностей знает много. На заставе он у нас бывает, вот и поговорите.
— Мы его в учебке слушали, — сказал Андрей.
— Хорошо рассказывает, — заметил Ширали. — В тот день мы присягу принимали… Товарищ замполит, а писать не пробовали куда-нибудь?..
— Писали в архив, только вразумительного ответа не получили, — произнес лейтенант.
— Как вы думаете, товарищ лейтенант, — спросил неожиданно Андрей, — в наше время такие герои могут быть?
Замполита опередил Янис:
— Если обстановка возникнет, каждый готов выполнить боевой приказ! Разве не так, товарищ лейтенант?
— Теоретически, конечно, так, — улыбнулся Дадыков, — никто не сомневается в этом. Но вы не подумали о том, что это разные вещи: быть готовым к свершению подвига в духовном, так сказать, аспекте, это во-первых, во-вторых, много нужно знать, и, в-третьих, иметь физические данные… Допустим, вы преследуете нарушителя — разве не должны знать чем и как он вооружен? Значит нужно изучать иностранное оружие, а его много и оно самое разнообразное. Нарушители люди закаленные, тренированные как космонавты, у них есть какой-то резерв времени с момента нарушения границы и до их обнаружения. Значит, вам нужно сделать рывок по горам или пескам, чтобы настичь их. А вы через два-три километра язык высунете и вас одышка одолеет! А если дело дойдет до схватки и нарушитель лучше вас владеет приемами самбо… Представляете, что будет? Или надо его ранить в ногу, а вы и в верблюда с двадцати метров с подбегом промажете? Представьте все это и сделайте выводы… Между прочим, Алексей Кравцов за пятьдесят метров в старую алюминиевую миску учебной гранатой попадал… Кто из вас сможет так?..
Новички переглянулись. Кто-то кашлянул, кто-то вздохнул — но все промолчали. А им так хотелось хоть в чем-то быть похожим на него. «Может, попробовать?» — мелькнуло у каждого в голове. Но никто не решился сказать это вслух.
— Потренироваться нужно, товарищ лейтенант, — ответил за всех Ширали.
— Вот именно, рядовой Ниязов, — кивнул головой замполит, — только тренироваться нужно настойчиво и систематически. Вот и давайте начнем… С завтрашнего дня. Договорились!
— Есть!
— Договорились, — прозвучало вразнобой.
— Товарищ лейтенант, — спросил Оладушек, — а как вот… смелость, отвага? Это не граната и не автомат… Тренировкой тут не возьмешь. И одинаковыми люди не могут быть, скажем все трусы или все смельчаки. Я понимаю, когда обстановка, бой идет, или ты в разведке. А вот просто так, в повседневной жизни…
Замполит почувствовал, что четырнадцать любознательных глаз, внимательно уставились на него. Он понял и ответ должен быть таким, чтобы от него, как от танковой брони, отскочили все пули, готовые вот-вот ударить. Общими фразами тут не отделаешься. Ответ пришел неожиданно, словно был уже готов и ждал своего часа.
Лейтенант чуть прищурился и спокойно спросил:
— Кто из вас курит? Поднимите руки…
Новички переглянулись, пожали плечами и пять рук потянулись вверх. Одни — смело, открыто, другие — робко, нерешительно. Только Ширали и Янис стояли опустив руки по швам.
Замполит бегло скользнул взглядом по молодым лицам, вздохнул, чуть приметно качнув головой:
— Два из семи… Уже хорошо… Ну, так вот. Вы знаете, что курить вредно. И я не собираюсь вам мораль читать — не маленькие, сами все понимаете. Так почему у вас не хватает силы воли бросить курить? Почему бы сейчас кому-нибудь не сказать: «Все, ребята, бросаю курить! Точка!» Есть такая фраза — гайка слаба! Вот и у вас, того… слабовата…
— Товарищ лейтенант, а вы сами курите? — поинтересовался Оладушек.
— Если бы курил, разве имел бы моральное право предлагать вам такое. Скажу честно — курил, потом бросил…
— Сразу или постепенно? — спросил курносый.
— Сразу — рубить так рубить! Вопросы есть?
Вопросов не было.
— В четырнадцать ноль-ноль, — объявил замполит, — вернется из наряда наш комсорг сержант Юрий Трошин. Парень он общительный — сам вас отыщет. На учет встанете, побеседуете, наша застава — что одна семья: у кого-то плохо — всем плохо, радость — общая…
Когда замполит ушел, новички направились в курилку… Пятеро молча курили, двое наблюдали как сизый дымок, завиваясь в кольца, уносился легким ветерком, слетавшим с гор.
— У меня отец не курит, а вот нас употребляет, — задумчиво сообщил Ширали.
— Нас, это что такое? — спросил Янис.
— Такая зеленая смесь из золы саксаула, извести, кунжутного масла и еще чего-то. Под язык ее закладывают и сосут…
— Наркотик что-ли, — произнес с интересом Оладушек, — молодец твой папа, понимает толк в жизни!
— Никакой это не наркотик, — обиженно ответил Ширали, — табак тоже наркотик… Разве не так? Отец у меня механизатор на отгонных пастбищах — воду трактором качает из колодцев, чтобы отары поить. Целыми днями в песках. Скучно, вот и привык к насу…
Андрей смотрел на спокойное лицо друга и думал, что если вот сейчас заявить, что бросит курить — было бы здорово. Но две причины удерживали его: не знал, сможет ли удержаться — с десяти лет дымить начал… И еще — не подумают ли остальные ребята, что он так быстро и легко поддался на провокацию замполита? Смеяться начнут, подковыривать. Вообще-то ему плевать на это, но все же…
А Ширали думал, что ни за что не будет агитировать друга… Еще в отряде спросил — стоит ли отравлять себя табаком? Не дурак Андрей, должен понять… А замполит — молодец, как он ловко подвел к курению…
Новичков распределили по отделениям. Ширали и Андрей попали вместе — к сержанту Юрию Трошину, молчаливому коренастому крепышу. Одному из лучших спортсменов на заставе, комсоргу.
Уже перед вечером Ширали и Андрей еще раз прошли по заставе.
Причудливые краски заката над горными вершинами заняли полнеба. Ширали долго смотрел на них.
— Сколько не мазюкал, а такой колорит никогда не получался — вздохнул он. Люблю закаты и зори рисовать, вообще пейзажи. И к портретам тянет. Главное в жизни что? Природа и человек…
— Мы и есть часть природы, — согласно кивнул Андрей. — Если тебя к портретам тянет, в первую очередь ты Алексея должен нарисовать…