– Слава богу! – радостно воскликнула я. – Ты нас напугал!
– Мы в больнице?
– Да, у Тахира. Это он тебя заштопал.
– Спасибо ему. А где он, кстати?
– Сказал, что поедет к Рамарусуне.
– Это правильно, лучше не впутывать в наши дела новых людей…
– Как ты? – озабоченно спросила я, заметив гримасу на лице француза. – Больно?
– Немного…
– Погоди, сейчас все пройдет.
Я взяла со стола растолченную в порошок таблетку анальгетика и поднесла ко рту Ива вместе с пластиковым стаканчиком воды. Он, поморщившись, одним махом все выпил и снова откинулся на подушку.
– Что… с тем парнем?
– С убийцей? Мы с Тахиром запихали его в багажник, и он отвез его в участок. Надеюсь, Тахира ни в чем не обвинят!
– Не обвинят, – успокоил меня Ив. – Я позабочусь.
– А еще меня волнует Эжени. Когда выяснится, что в здание вломились, да еще и охранника убили, у нее могут быть неприятности!
– Разберемся, – вздохнул Ив. – Ты не забивай себе голову… Ты нашла флешку?
Я кивнула:
– Как только доберусь до отеля…
– Ох, Тамара, какая же ты невыносимая женщина: тебя только что едва не убили, а ты все рвешься в бой!
– Ну, положим, это тебя, а не меня едва не убили! – поправила я. – Кстати, я не успела тебя поблагодарить…
– Ерунда! – перебил Ив. – Слава богу, я догадался позвонить Андрэ.
– Это он тебе рассказал, как меня найти?
– Да.
Я в задумчивости почесала затылок.
– Тахир подозревает Андрэ.
– В чем?
– Он говорит, Андрэ все знал о наших делах – куда мы ездили, с кем встречались… Он знал даже об Амели и о том, что ты мотался в Париж!
– А как ты нашла Андрэ?
– По Интернету. Когда я только собиралась приехать, узнала, что с гидом лучше договариваться заранее… Андрэ рекомендовали на одном из форумов, где переписываются туристы, побывавшие на Мадагаскаре.
– Странно…
– А чего мы мучаемся? – пробормотала я, вытаскивая из кармана телефон Ива. Я положила его туда машинально, поговорив с Тахиром сразу после нападения. – Сейчас позвоню ему и спрошу!
– Что? – нетерпеливо спросил Ив. – Занято?
– Абонент вне действия сети… Это и в самом деле странно: Андрэ всегда на связи. Я не стала звонить ему ночью, но сейчас уже девять утра!
– А что, если Тахир прав?
– Ну, не знаю… Андрэ – милый парень! Кроме того, не забывай: если он виновен, то мог избавиться от меня гораздо раньше!
– Кто знает, какие указания он получил. Может, ему нужно было только сообщить, где ты находишься?
– А почему тогда он рассказал об этом и тебе? – возразила я. – Не лучше ли было скрыть мое местонахождение? Тогда убийца беспрепятственно грохнул бы меня или увез куда-нибудь… Ладно, не стану тебя утомлять. Отдыхай, набирайся сил, а я, пожалуй, вернусь в отель.
– Может, лучше тебе здесь Тахира подождать? – с сомнением пробормотал Ив. Глаза у него закрывались – все-таки не шутка пережить такое ранение! – Опасно…
– Да чего тут опасного? – беззаботно пожала я плечами. – Поймаю такси-бе и за десять минут доберусь. А в отеле мне бояться нечего, особенно средь бела дня!
На самом деле мне не терпелось заняться флешкой, а для этого необходимо вернуться в гостиницу. Кроме того, моя совесть в отношении Эжени была неспокойна, поэтому я позвонила француженке, как только воткнула в розетку зарядное устройство телефона. Она трубку не сняла, и я решила, что, наверное, занята на работе и потом перезвонит. Поэтому я оставила Эжени голосовое сообщение и со спокойной душой отправилась в душ. Под обжигающе холодными струями воды я мысленно вернулась к нашим проблемам. Больше всего меня беспокоил незавершенный эксперимент. Результаты могли появиться только к вечеру, и я надеялась, что после всего, что произошло, Тахиру удастся уладить этот вопрос: конечно, менингит – не эбола, но в лаборатории все равно должны узнать о том, что там находится клинический материал, содержащий менингококк. Лучше всего запечатать помещение, пока мы не разберемся, что это за дрянь. Здесь я во всем полагалась на кашмирца: до сих пор он меня ни разу не подвел. Как и Ив. Только теперь я полностью осознала, насколько близка была к смерти. В первый раз, когда меня едва не переехал джип, еще оставались сомнения – в конце концов, автомобильные аварии случаются во всех странах мира, и их жертвой может стать каждый. Однако теперь сомневаться не приходилось: убийца оказался в пустом здании именно из-за меня! Это неприятно, если не сказать больше. На самом деле, очень-очень страшно, и мне не терпелось привлечь к делу как можно больше народу, желательно такого, который обладает властью и влиянием, чтобы на этом фоне потерять значение для тех, кому я помешала.
Насухо вытершись полотенцем, я вышла в комнату и, не вытаскивая из розетки ноутбук, включила его и вставила флешку в разъем. На ней оказалось всего две папки. Одна была подписана «Амели», вторая – «Лоншар». Я решила начать с «Амели»: все-таки интересно, что такого могла нарыть подружка Ива, из-за чего ей пришлось скрываться?
Я поняла, почему Ив не стал разбираться в выкладках Амели: все ее тезисы шли сплошным текстом, и там было полно исторических ссылок. Тем не менее я решила разобраться, а для этого следовало потратить время. Поэтому я спустилась вниз, взяла в баре чашку крепкого кофе и, вернувшись назад, принялась за дело. Вот что я прочла:
«1518 – Эрнан Кортес, испанский конкистадор, заражает ацтеков оспой. У индейцев нет иммунитета, во время эпидемии погибает более половины местного населения.
1534 – француз Жак Картье выменивает у американских индейцев меха в обмен на «огненную воду». Спаивание коренного населения Америки. (Прим.: в крови индейцев не содержится алкогольдегидрогеназы – фермента, разлагающего алкоголь.)
1601 – основание Мангазеи, главного перевалочного пункта русских купцов на Енисее, где местные жители, не имевшие иммунитета от алкоголя, свободно покупают спиртное.
1763 – британский генерал Джеффри Амхерст дарит индейцам одеяла, использовавшиеся для укрывания больных оспой. Через несколько недель погибает несколько тысяч индейцев, угрожавших крепости Форт-Питт.
1802 – армия генерала Леклерка, направленная Наполеоном на Гаити для подавления восстания, почти полностью вымирает от желтой лихорадки, заразившись от пленных туземцев, имевших к ней иммунитет.
1925 – принятие Женевского «Протокола о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств». (Прим.: тридцать восемь подписавших стран.)
1926 – организуется военно-химическое управление для создания средств биологического нападения. (Прим.: с 1934 года институты по разработке биологического оружия появляются в Великобритании, Франции и США)…»
Тут я прервалась. Биологическое оружие?! Похоже, я столкнулась с чем-то, что выше моего понимания. Тем не менее я вернулась к чтению.
«1942 – концлагерь Бухенвальд. Йозеф Менгеле проводит опыты на цыганах, пытаясь создать расово избирательный штамм вируса водяной гангрены «номы», который развивался бы только у людей с темным цветом радужной оболочки глаз и не поражал светлоглазых. (Прим.: опыты провалились)…» Расово избирательный штамм? Что-то я уже об этом слышала… Вернее, не слышала, а говорила с Тахиром и старостой деревни, где тот живет. Кажется, они утверждали, что десять лет назад от эпидемии умирали лишь местные жители – и это несмотря на то что туристов на Мадагаскаре тьма-тьмущая!
«1973 – в СССР начинаются разработки генно-биологического оружия нового поколения.
1980 – в американской прессе появляется сообщение о том, что ВМС США проводят эксперименты по созданию «этнических» вирусов. (Прим.: к таким вирусам относился СПИД.)
1985 – половина населения Манагуа заболевает тропической лихорадкой. Власти заявляют: болезнь, поражающую только никарагуанцев, распространяют комары, выпущенные контрреволюционерами, имеющими связь с ЦРУ…»
Мама дорогая – просто теория заговора какая-то! Честно признаюсь, я в такие вещи не верю. Ну-ка, что там еще?
«1998 – экс-министр обороны США Уильям Коэн обвиняет Израиль в работе над созданием «этнически специфичных» патогенов…»
Дальше в том же духе – по годам. И все чаще в бессвязном тексте, набранном Амели Дегрэ, встречалось сочетание «этнически специфичный». Почему она делала на это упор? Разработки биологического оружия ведутся, это ни для кого не секрет, и недавно мы с Ивом и Тахиром касались этого вопроса, но почему он вдруг заинтересовал французскую журналистку? И почему писать статью она приехала на Мадагаскар?
На следующих страницах документа я нашла объяснение, может, не столь исчерпывающее, на какое надеялась, но все же достаточно удобоваримое. Я не впервые сожалела о том, что ввязалась в это дело, но в первый раз – настолько отчетливо и ясно. Меня едва не сбила машина, похитили террористы, но лишь теперь я по-настоящему поняла, в какую опасную игру играю. Если поверить Амели, становилось страшно, потому что на шахматной доске такие фигуры, сравняться с которыми по силе, мощи и ресурсам вряд ли возможно. А значит, и выиграть вряд ли удастся.
Не знаю, сколько прошло времени – может, полчаса, а может, и два, или три. Сидя на полу на корточках, я легонько раскачивалась, не отдавая себе в этом отчета, и смотрела в погасший экран, как вдруг в дверь постучали. Стук вырвал меня из состояния ступора.
– Кто? – с опаской спросила я. Даже находясь в отеле, я вынуждена бояться за свою жизнь!
– Тамара, это Тахир.
Вскочив на ноги, я отперла. Он стоял на пороге, усталый, но чисто выбритый – очевидно, прежде чем приехать сюда, кашмирец успел заскочить домой и привести себя в порядок. Видимо, на моем лице он прочел смятение, потому что его густые брови сошлись на переносице, и он спросил:
– Что-то случилось?
– Я изучила материалы Амели.
– И?
– Даже не предполагала… – выдавила я, как будто катая во рту комок сена. Этот комок резал нёбо и сильно затруднял способность говорить. – Если она права, это… отвратительно!