Алета неторопливо бродила по своим, уже своим комнатам, трогая разные безделушки. Брала их в руки, вертела и снова ставила на место. Никогда не думала, что будет так скучать по Аверсуму, по резиденции. Даже по трескотне Аней.
Она улыбнулась и, наконец, сбросила дорожный плащ на руки девушки. Громкий возглас за спиной был полон ужаса:
— Святые Древние! Ваши волосы! Ваша дивная золотая коса!
— Ничего, Аней. Волосы — не голова. Отрастут.
— Просыпайся. Приехали, — сержант беззлобно ткнул Винкера в бок.
— Ага, — Марк помотал головой, разгоняя сонную одурь. После нескольких бессонных ночей одна наспех перехваченная клепсидра — мало.
— Спасибо, парни, что дали выспаться.
— Да не за что, — сержант хмыкнул, — всякое на своем веку видел: и молчунов возил, и крикунов, и тех, которые припадки изображают. А вот спящих, как младенцы — еще ни разу не доводилось.
— Новый опыт полезен, — хмыкнул Марк, — какие здесь порядки? Сначала к расследователю?
— Тебя велели прямиком к коменданту доставить. Видать, важная птица? А по тебе и не скажешь, тощий ты для птицы. Скорее, на весеннего волка похож. И такой же лохматый.
— Пусть будет волк, — не стал спорить Марк, — хотя, если разобраться, в птице тоже мяса немного, одни перья. Если она не курица.
— Курица — не птица, — авторитетно и убежденно заметил конвойный.
Винкера провели тем же коридором с пустыми нишами и потеками масла на стенах, мимо вонючих камер, деревянных колодок и цепей, вкрученных в стену. Марк невольно задумался о характере человека, который ходил сюда каждый день, на работу.
Кем нужно быть, чтобы избрать такую карьеру? Явно — не сребролюбцем. Рахта — не Лонгери, много к рукам не прилипнет. Да и высоко по такой лесенке не заберешься. Что за человеком ты стал, Хан Гамсун? Можно ли на тебя положиться так же, как раньше?
Впрочем, он и раньше рассчитывал только на одного человека — себя.
Бывший одноклассник оказался на месте. Сидел за массивным столом и сосредоточенно писал — залысины, кажется, стали еще больше? Или это от того, что Хан наклонил голову?
— Преступник доставлен, — доложил сержант, — мятежник, говорят, сам Эдер.
Хан поднял голову.
…Если и мелькнуло в глазах удивление, то так быстро, что даже Винкер ничего не заметил. Взгляд коменданта переместился на сержанта.
— Спасибо за службу. Вы свободны.
— Э-э… А браслет.
— Господин Винкер дворянин. Он не нарушит своего слова. Свободны, господа, — интонация Хана подействовала не хуже воздушного вихря — конвойных из кабинета словно вымело.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
— Мятежник, — наконец, фыркнул Хан, — да еще чуть ли не сам Эдер. Злоумышление против Императора, попытка переворота, участие в заговоре… Не мог ты просто тележку с мандаринами у торговца укатить?
— Это неинтересно, — Марк едва заметно дернул уголком губ. И, не спрашивая разрешения, опустился на стул. — Ты же приглашал в гости, я не ошибся? Самую сухую камеру обещал…
Хан Гамсун уронил лицо в ладони и с силой провел по лицу.
— Это не смешно, — сообщил он. — Против тебя, действительно, выдвинули обвинение в государственной измене и участии в мятеже. Это — виселица, Марк.
— Если докажут. — Марк вытянул ноги чуть не на середину кабинета. Ужасно тянуло зевнуть, но это было бы совсем невежливо.
— Кофе хочешь? — понял его Хан.
— За чашку родину продам, — сознался Винкер.
— Тогда — хорошего. Очень хорошего. Кабри будешь?
— Он же золотой…
— Так и родина — штука не дешевая.
— Уговорил, — рассмеялся Марк, — давай свой Кабри.
Пока комендант тюрьмы отдавал распоряжения, Марк пробежался глазами по листу бумаги, который Хан ничем не прикрыл. Совесть его не мучила — бывший одноклассник отлично знал, что Винкер очень быстро читает вверх ногами и не только на имперском. И, раз он оставил этот листок, значит, рассчитывал, что Марк его прочтет.
Это был донос. Самый обычный, классический донос, который начинался, как и все доносы: "Довожу до вашего сведения…" Почерк был незнаком.
По мнению автора, стратег имперской армии Марк Винкер нарушил присягу (тюрьма), собрал войско мятежников с целью захвата трона (виселица), притворялся Святым (костер) и, наконец, сдал фиольской армии город Бар (четвертование, как минимум). На этом фоне саботаж в виде нарушения портальной связи и похищение благородной девицы выглядели сущей мелочью. Что-то вроде спертого из буфета варенья.
— Ознакомился? — спросил Хан, когда секретарь, обеспечив две чашечки отличного кофе, скрылся за дверью, — Какой шустрый мальчик, да? Всегда таким был, но… Для того, чтобы наворотить все, что здесь перечислено, нужно, как минимум, раздвоиться. — Внимательные глаза смотрели на Винкера с иронией, — я ничего не знаю про похищение девицы Шайро-Туан… хотя, это чисто мое мнение, девица сама активно напрашивалась, чтобы ее кто-нибудь похитил. Заметь — я ей не в укор. Если бы мне светил брак с императором, я бы тоже предпочел похищение…
Но кое-что я помню совершенно точно: сбой портальной сети случился десятого анери, а первые донесения об армии мятежников в Виете и "чудесах" Святого Эдера начали поступать двадцать седьмого меари. В это время ты сидел в Южном, а после — получал "Рубиновое пламя". И тебя видела целая толпа народу, включая императора.
— Ну, при должном старании и зеркальной связи можно успеть в оба места, — заметил Марк, беря на себя роль "адвоката Темных Богов".
— Если генерал Райкер подтвердит, что ты все время был у него на глазах…
— Генерал в тяжелом состоянии.
— Суд не завтра. Лучшие целители, крепкое здоровье… Думаю, генерал встанет. Так что это обвинение мы с чистой совестью можем отбросить. Что дальше? Сбой портальной связи? Тут все еще проще — это невозможно.
— Я это сделал, — скромно заметил Марк.
— Забудь. Это невозможно, любой ученый-зеркальщик это подтвердит не глядя, хотя бы мэтр Окли из Университета.
— Окли — дурак, — хмыкнул Винкер.
— Без разницы, зато с именем. Ему поверят. На том и стоять будем. Ты не мог саботировать работу порталов, потому что с точки зрения современной науки сие невозможно. Бар? Это вообще нелепость. Кому ты его сдал, если, когда армия вошла в город, над ним был поднят флаг Дженга. И этот влаг не спускали ни на клепсидру.
— В городе шли бои, — ради справедливости сказал Марк.
— Да, но флаг не спускали. Если флаг не был спущен, значит — город не был сдан, международное военное право тут абсолютно категорично. Того преступления, в котором тебя обвиняют, просто не было.
— То есть остается… похищение? — Марк исподлобья взглянул на Хана.
— Остается. Но если не было убийства, ограбления, изнасилования и продажи в гарем, то это, максимум — штраф за урон репутации. Да и то, по военному времени и не такое списывалось.
Марк молчал, прикрыв глаза. На его высоком лбу залегла резкая вертикальная морщина.
— Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что произошло с этой девушкой, — напомнил о себе Хан.
— Не помогай, — кивнул Марк, — Ты и так здорово помог, спасибо тебе, дружище. С остальным я как-нибудь сам…
— Сидя в камере?
— Сбегу, — пожал плечами Винкер, — или, скажешь, от тебя не бегают?
— Не в антимагическом браслете. Или… ты надеешься, что я, по старой дружбе, не стану одевать его тебе?
— И повиснешь рядом? Небо с тобой, Хан! Когда я был неблагодарным? Конечно, ты выполнишь свой долг, на иное я не рассчитывал, — Марк невесело улыбнулся, — Не переживай. Я же "уличная крыса", а мы живучие твари.
— Мы еще и стайные твари. Крысе в одиночку не выжить. — Хан поджал губы и не торопясь, подчеркнуто аккуратно расстегнул крючки на своем камзоле, а потом расшнуровал рубашку. — Собственной властью закрываю уста себе сроком на девять лет на все, что услышу и узнаю от Марка Винкера по поводу графини Шайро-Туан. Да сожжет меня Немое Пламя, если я нарушу сей запрет хотя бы во сне, горячке или под пыткой. Ашхариа!
На ладони Хана вспыхнул темный огонек. Комендант тюрьмы ловко свернул носовой платок, сунул себе в рот, закусил — и припечатал ладонь к груди. Тело Гамсуна скрутило жестокой судорогой боли, он упал грудью на стол и заскреб ногтями по разлетевшимся бумагам.
Прошло несколько томительно долгих мгновений, прежде чем Хан смог спокойно дышать.
— И вот так каждый раз, — его передернуло, — Очень низкий болевой порог, представляешь? Совсем не могу терпеть… но приходится. Итак, я слушаю тебя. Что там произошло между тобой и невестой нашего венценосного повелителя.
Марк зажмурился. И сказал — как в воду прыгнул:
— Я на ней женился. Солдатским браком.
Истерики не случилось. И громы небесные не разразились в кабинете. Хан лишь прикрыл круглые, чуть навыкате, глаза и выругался. Длинно и замысловато, но абсолютно бесстрастно.
— А вот это — петля, — произнес он после долгого молчания, — без вариантов. Ты жив, потому что императора пока нет в Аверсуме. Но это ненадолго. О чем думал?
— О том, что таких девушек — одна на миллион. А любовь — подарок Богов. От таких вещей не отказываются.
— Ты же неверующий, — хмыкнул Хан.
— Не в этом случае.
— Бездна, — Хан снова, уже привычным жестом потер лицо, — Дженга никогда не отдают то, что считают своим.
— Я тоже, — спокойно сообщил Марк.
— Демоны и ад… Я понятия не имею, как тебе помочь. Единственный совет, и это ценный совет: молчи о графине намертво. Что бы не вообразил себе суд — пускай. Правда — опаснее.
— Разберусь, — Винкер наслаждался кофе и выглядел расслабленным.
— Всегда хотел спросить… — Хан с интересом посмотрел на Винкера, — Ты, действительно, ничего не боишься? Вообще?
— В детстве отбоялся. Когда на башню за Классной Книгой лез. Так перетрусил, что… в общем, все остальное уже было как-то вообще не страшно.
— Даже не знаю: жалеть или завидовать.
— Прими к сведению и используй к выгоде, — серьезно посоветовал Марк, — это самый продуктивный путь. Если у тебя все… то я хотел бы оказаться в той самой теплой и сухой камере. Выспаться хочу — сил нет.