— А у нее самой спросить не хочешь?
Соображал Маркиз всегда быстро, этого у него было не отнять.
— Я чего-то не видел? Или чего-то не знаю?
— Не видел, — подтвердил Эшери и почти одними губами предложил, — посмотри сейчас. Только не шевелись, голову поверни потихоньку. И дыши ровно, диверсант из тебя — как из коня дворецкий.
Маркиз с любопытством чуть повернул голову. Скосил глаза туда, куда показывал Эшери. И опешил. Хорошо — с ног не упал.
Его мама, нежная красавица Тамире, жемчужина столицы и вечный камень раздора между тремя, а то и пятью богатыми купцами, а то и баронами… Гибкая Лоза Севера — вся, целиком, льнула к старому медведю и целовала его так, будто не было кроме них никого во вселенной.
А медведь, чтоб ему икалось, облапил ее по хозяйски и гладил по спине, словно уже приобрел все права!
— Мне это снится, — пробормотал Маркиз, — ну, хозяин, ну, зараза…
Серой молнией свистнул нож и вонзился в сухую землю в ладони от ноги Маркиза. Тот в обалдении посмотрел на "рыбку", на Катиаша, который продолжал лапать его мать, как ни в чем не бывало… И на Эшери, который беззвучно хохотал, не разжимая губ.
— А не подглядывай! — в сторону буркнул Катиаш, — нехорошо это.
— Пойдем отсюда, старший мужчина в семье, — фыркнул Эшери, — они и без нас договорятся. Глядишь, еще братик у тебя будет. Или сестричка.
Выходя со двора в полнейшем шоке, Маркиз чуть не споткнулся о пса, который опять улегся точно поперек тропы.
— Не понимаю! — громко заговорил он, когда деревня почти скрылась из вида, — зачем ей это! Я же уже вырос, я заработаю и на кусок хлеба, и на крышу над головой. Ей больше не нужно…
— Да влюбилась она. Чего тут понимать?
— В этого?!!
— А чем он плох?
— Эшери, он слепой нищий старик, а она — красивая молодая женщина. Это все — не для нее. Да если б он мог ее разглядеть по-настоящему, он бы сам близко к ней не подошел, издали любовался и облизывался!!!
— А она думает по-другому. Ты посмотри внимательнее, вспомни, какой мы ее привели в эту деревню. Она же расцвела тут. Еще аргументы есть? Только не "мне это не нравится", а по существу? Если нет — то пойдем.
— Куда? — пробормотал совершенно дезориентированный Маркиз.
— За вином, естественно. Свадьбу праздновать будем. Или ты хочешь родную и любимую маму на брачное ложе водой проводить?
— Убью, — тихо высказался Маркиз, — не знаю кого, но кого-нибудь убью обязательно.
— Да полно их будет, рука колоть устанет, — Эшери пожал плечами, и первый направился по тропинке вниз, ступая так ловко словно в предках у него были легкокрылые воздушные духи… Или хотя бы местные горные козлы.
— О, не извольте беспокоиться, господин генерал, — худой шатен, не смотря на жару, облаченный в шикарный костюм и даже с галстуком, прыгал вокруг нового наместника, как мамаша перезрелой дочки, к которой вдруг заглянули сваты. — Никто сюда не заходил, посторонних мы не пускаем. У нас хорошая охрана, и амулеты магические кругом, наместник приказал, аж по два золотых эра за них отдали.
— Не трещи, — оборвал генерал Рино, — ты говоришь, никто из посторонних на шахте не появлялся. А из своих?
— Из работников? — по-своему понял его управляющий, — так ведь праздники же. Святого Древнего Йохана празднуем, покровителя пастухов. У нас тут, видите ли, так исторически сложилось, что пастухи — самые уважаемые люди Кайоры.
— Пастухи — уважаемые люди? — изумился генерал, — Вы имеете в виду, которые коров пасут?
— И коз, господин генерал, — закивал управляющий.
— Что за глупость? Ну, да эта глупость нам на руку. Сейчас ты запустишь подъемник и поможешь нескольким моим бойцам спуститься в шахту. Думаю, двух десятков хватит. Они там одни не заплутают?
— Как есть заплутают, господин генерал, нельзя без проводника. Да еще вдруг на харгов наткнутся.
— Кто такие харги? — презрительно спросил новый наместник.
— Коты, господин генерал. Горные коты.
— Святые Древние! Пастухи у них уважаемые люди, а коты — опасные хищники. Понимаю, почему так легко удалось взять эту провинцию, практически, без единого сражения. Не понимаю одного, почему Священный Кесар, да хранит его Небо, так долго с этим тянул? Пойдешь с ними, проводишь парней…
И тут угодливый управляющий вдруг заартачился.
— Никак нельзя, господин генерал. Дни Йохана. В святые праздники под землю не спускаются!
— Что, коты поцарапают? — уже откровенно глумливо спросил генерал.
— Может, и коты, — насупился управляющий, — а только в святые дни никто под землю не полезет. Как хотите, уважаемый, можете и меня повесить, только до завтра я в шахту ни ногой.
— А ведь и впрямь — повешу!
— Воля ваша, — управляющий расстегнул один крючок на камзоле и распутал галстук, — не пойду!
— Повесить, — буркнул генерал, — и найти мне нормального проводника. Который кошек не боится.
Миновало почти три длинные клепсидры. Солнце, постепенно, катилось к Седлу Дракона, чтобы спрятаться за ним и подарить земле немного прохлады. Дважды или трижды из-за холмов, укутанных кленовыми и оливковыми рощами тянуло горячим и кислым дымом.
Треть посланного отряда появилась ближе к вечеру. Люди были измучены жарой и порядком злы. Многие из них оказались ранены. Никого они не привели.
В первой деревне на них посмотрели как на дурачков и богохульников и рассказали те же байки, про святых и кошек. Сержант попробовал настоять на своем и схватить нескольких жителей деревни, чтобы остальные были посговорчивее, но это дало какой-то странный результат: в них полетели ножи, серпы и прочий сельский инвентарь, да так ловко, что четверо солдат Священного Кесара сразу поздоровались с богами, а остальных не хило поцарапало.
Деревню они, конечно, тоже потрепали а под конец вообще сожгли, но на этом хорошее закончилось и началось странное.
Еще две деревни, на которые они наткнулись, оказались полностью пусты — даже стариков и собак не было. Они, конечно, и эти деревни пустили палом по ветру… Но к цели это их никак не приблизило.
А на обратном пути отряд попал в засаду и едва вырвался, оставив на тропе еще троих.
— Ладно, козопасы паршивые, — скрипнул зубами генерал и наместник, — берем тот анеботум, который приготовлен к отправке и перекидываем в Фиоль. Этот стручок сказал, что ящики у самого входа. Он, кстати, где? Еще не повесили?
— Нет, господин генерал.
— Почему? Впрочем, хорошо. Привести!
— Никак невозможно, господин генерал.
— Почему? — недобро удивился наместник.
— Сбежал, господин генерал.
— Повесить того, кто сторожил.
— Невозможно, господин генерал. Они, как увидели, что управляющий пропал, так сразу и сами пропали.
От мощной оплеухи адъютанта мотнуло в сторону.
— Найти! Найти и показательно повесить, перед строем. Иначе казню каждого двадцатого, ясно?
— Ясно, господин генерал, — отрапортовал адъютант.
На пятачке перед колодцем засуетились. Суета была насквозь деловой: одни готовили телеги для погрузки драгоценного анеботума, другие тащили фонари, третьи поднимали клеть.
С телегами неожиданно вышла заминка, лошади заартачились и к шахте подходить отказались. Плюнув на несговорчивую скотину, солдаты организовали цепочку для того, чтобы передавать ящики и грузить на телеги уже на дороге.
Наконец первая партия фиольцев набилась в клеть и под ободряющие крики товарищей исчезла в зеве ствола.
Герцог Монтрез сидел на плоском каменном выступе Седла, сотней футов выше, и внимательно наблюдал за царившей внизу суетой.
Перед ним лежала веревка с узлами, разложенная в виде то ли змеи, то ли лабиринта. Некоторые отрезки были отмечены крупными драгоценными камнями.
Он никуда не торопился. Это генерала Рино поджимало время. А Эшери уже все успел. Еще три дня назад. И когда в шахте скрылась третья партия солдат Священного Кесара, а генерал-наместник подошел поближе, Эшери аккуратно, кончиком указательного пальца, коснулся первого из драгоценных камней, крупного рубина.
Земля вздрогнула, словно там, в глубине дернул пяткой великан. Сначала не сильно и не страшно. Но солдаты побросали работу и запереглядывались с недоумением. И тут за первым взрывом последовал второй, гораздо сильнее.
Подошва Свияжа словно подвинулась в сторону. Люди повалились на землю, те, кто стояли близко к колодцу с криком ухнули в глубину вслед за обвалившимися ограждениями.
В земле образовались трещины и из них повалил пар.
— Вниз! — сообразил наместник, — вниз, в долину!
Но они не успели…
Эшери последовательно коснулся всего выложенного перед ним узора, словно сыграл на клавикордах, и последним движением активировал воздушный щит для себя.
И воцарился ад на земле!
Гору трясло, земля ломалась и горела, крики людей смешались с криками животных, но вскоре стихли и те и другие. Свияж, который всегда казался лишь надломленным — теперь был сломан пополам и осел на несколько футов вниз.
Анеботовых шахт, гордости Кайоры, больше не было.
Не было и генерала-наместника. И лучшего полка фиольской армии. Упокоились под грудами камней или сгорели в огненном шторме, лишний раз подтвердив, что не нужно воровать чужой анеботум в день, когда богобоязненные люди идут в Храм!
Удивительно, но управляющий шахтами уцелел.
Сообразив, что дело пахнет жареным, он умудрился выкрутиться из веревок и по ним же из окна конторы спуститься в ущелье. Изорвав в клочья парадный костюм, башмаки, чулки, исцарапав все тело, он слез вниз, к ручью — и как только шею не свернул? Наверное, хранил его Святой Древний покровитель!
По руслу он и добрался до моря.
В Кайору бывший управляющий бывшими шахтами решил не возвращаться.
Глава 16КРУГОМ ОБМАН
Алета уловила слабое дуновение воздуха и резко обернулась, готовая ко всему: обороняться, кусаться, царапаться… Несколько дней в грязной Рахте не сломали ее, а, наоборот, сделали из легкомысленной девушки бойца.