А фиолец этот нюанс уловил…
— Священный Кесар предлагает вам неслыханную милость, — привстав на носках, рыкнул он. — Хотите узнать — какую?
Марк изобразил на лице легкую заинтересованность.
— Вы оставляете это место неповрежденным. Оставляете оружие и амулеты. И уходите — куда пожелаете. Мы вас не преследуем. — Он произнес все это очень громко, на одном дыхании, словно торопясь выплюнуть что-то, что ему сильно мешало во рту. Вдохнул. — Эта милость будет действовать ровно одну клепсидру. Когда над нашим лагерем поднимется красный шар, вы уже ничего не сможете. Только умереть.
— Только умереть… — повторил Марк, — Священный Кесар, воистину, воплощение Бога Живого. Знаешь, парламентер, так и не назвавший имени — ведь до этого дня я не верил в его божественность. Считал, что это просто такой политический ход, чтобы привести страну к покорности.
— Что же убедило тебя? — подозрительно спросил бритый, — наша победа в Шиаре?
— О, нет, — легкая улыбка мелькнула на усталом и осунувшемся лице стратега и тут же пропала, — Это был вопрос грамотной взятки, а вовсе не божественной сути. Но вот то, что вы пришли сюда, в маленький Южный, все — и не уходите… А ведь никто из нас не мог проговориться, мы под заклятием Немого Огня. Воистину, это могло быть лишь откровение свыше. Я не думал, что придется встать на пути у истинного Бога…
— Так не вставай, — парламентер малость офигел от таких откровений, но постарался сохранить лицо.
— Ты же понимаешь, что мы не уйдем? — спросил Марк. — Вам придется пройти к сокровищу по нашим телам. Впрочем… смерть, с недавних пор, значит для нас не больше чем сон, утренняя трапеза, омовение или ночь с женщиной. Просто еще одно ощущение… неприятное, но не больше. Уходите, солдаты Живого Бога. Мы будем биться — и посмотрим, чье благословение сильнее — Священного Кесара или этого места.
…Именно в этот момент, ни раньше, ни позже генералу Райкеру приспичило чихнуть. А это такое дело — как приспичит, будь ты хоть генералом, хоть Императором, хоть Богом Живым — все равно чихнешь, не утерпишь.
Он зашевелился, несколько раз вздрогнул своим солидным телом. И резко сел с выпученными глазами, остекленевшими, от попыток сдержаться.
Парламентеров Великого Фиоля, чесавших с холма так, словно за ними гнались все демоны ада, провожали дружным хохотом, который еще долго перекатывался в опустевшем городе от здания к зданию.
— Я все испортил? — сокрушенно спросил Райкер.
— О нет, мой генерал. Вы не могли выбрать лучшего момента, чтобы "воскреснуть", — задумчиво отозвался Марк.
— Теперь бритые будут убеждены, что именно здесь бьет легендарный источник бессмертия, — сообразил Вейли, — Тот самый, который охраняют змеи. Они полезут сюда, чтобы испить из него положенные три глотка. Все. Никто их не удержит, да и удерживать не будет. Признаю, стратег, вы и в самом деле демон. Райкер, напомните мне, чтобы я никогда не ссорился с этим молодым человеком.
Но, — он развернулся к Марку, резко, как кукла на шарнирах, и, словно прошил его пристальным взглядом, — Вы ведь не размениваетесь на мелочи, так? Вам нужен весь корпус? А подходить они будут еще сутки, пропускная способность здешней дороги невелика. Впрочем, если бросят обоз, возможно, управятся к вечеру. И все это время нам придется продержаться. А лезть они будут, как легионы Огненной Равнины… Мое мнение — щиты и сталь, — неожиданно резко закончил он, — накопителей хватит.
— Щиты и сталь, — согласно кивнул Беда, — только надо амулет зарядить, чтобы "головы" писал…
— Значит, щиты и сталь, — кивнул генерал. — Что ж. Постараемся продержаться. Теперь это дело чести.
Над лагерем бритых медленно взлетали красные шары: один, второй, третий…
— И что дальше? — спросил Рамер Девятый, как мальчик, завороженный рассказом.
— Они штурмовали Южный семь раз. Семь раз, мой Император, сменяя друг друга, — Райкер сидел у холодного камина и смотрел в его зев, словно в остывших углях намерен был углядеть саламандру. Правая рука висела на перевязи, на шее алел свежий шрам, только что залеченный магом. — Воистину, благословение Святого Древнего Натана опустилось над нами. Я бы никогда не поверил, что сдержать такой натиск — в силах человеческих. Но парни дрались так, словно и в самом деле получили бессмертие. А потом мы ушли и захлопнули за собой двери. И Марк разорвал заклинание. Корпуса больше нет. Южного тоже — нет.
— Это я слышал, — Императора передернуло, — Береговая линия, и правда, изменила очертания. Не так сильно, как я думал. Просто образовался еще один очень длинный залив…
Они еще немного помолчали. Один смотрел в окно, на цветущий бело-сиренево-синим сад, другой — на давно мертвые угли.
— Твою сотню мы обязательно доукомплектуем, — сказал вдруг Рамер Девятый, — я тебе дам знамя. Черное. С красным сердцем.
— Лучше со змеей, — меланхолично поправил генерал, — не так пафосно. И парням больше понравится. Только дворяне не пойдут. Мы, конечно, уже легенда и все такое — но не пойдут.
— Наберем простолюдинов. Каждый, кто останется жив, получит дворянство. — Уверенность Рамера была несокрушима, — Но я бы на твоем месте не был таким категоричным. Этот забавный паренек, сын герцога Лесанжа… кажется, восьмой? Представляешь — отказался от места моего личного знаменосца ради сержантских нашивок в Черной Сотне.
— Польщен, — буркнул генерал. Ему было невесело.
— Награждение через две клепсидры в Белом Зале, — напомнил император. — Ты должен быть обязательно.
— Буду.
Плац сегодня уже подметали и не раз — но все равно, он весь был покрыт ковром из опадающих мелких цветов ари. Тренировки закончились, но Наставник был тут. Марк и не сомневался, что найдет его — Камта Ара медленно, словно танцуя в плотной толще воды, выполнял упражнения с мечами.
Какое-то время Винкер привычно наблюдал, стараясь запомнить последовательность. Но вот Наставник закончил, сделал "завершение" — здесь он всегда был очень строг — и махнул рукой.
Марк неспешно подошел и глубоко поклонился.
— Ваша наука спасла мне жизнь, Наставник.
— Жизнь тебе спасло твое упорство и желание учиться, — возразил Камта Ара, — я был лишь орудием, которым ты воспользовался — к славе Богов.
— Не верю в Богов, — мотнул головой Винкер.
— Это не важно, — Наставник сощурился. От его глаз с необычным разрезом во все стороны побежали лучики неглубоких морщинок, — Главное, что они, кажется, верят в тебя.
В Белом зале резиденции не то, что яблоку — горошине было негде упасть. Драгоценный паркет из розового дерева кроме специальной мастики обработали еще и заклинанием — его ждало нелегкое испытание.
Мужчины в мундирах, дамы в дневных — но очень пышных туалетах, небольшой, но представительный оркестр. И — два трона на возвышении. Это интриговало. Всю неделю Аверсум лихорадило от слухов: столица в опасности, столицу сдадут, столица в полной безопасности, император болен, император умер, император женился…
Кажется, сейчас завеса тайны должна была приоткрыться и именно это, а вовсе не награждение каких-то там отличившихся в каком-то там сражении — влекло сюда публику со всего Аверсума.
Райкер снова влез в парадный мундир, который пришлось слегка ушить. Его цвет был почти неразличим из-за орденов и регалий.
— Места-то на груди хватит для еще одной висюльки? — беззлобно подколол его Вейли.
— Не мои проблемы, пускай на спину вешают, — хмыкнул Райкер.
Винкер в разговоры не лез. Он молчаливо и спокойно стоял рядом. Потрепанный полевой мундир он сменил на новую парадную форму — глухо черную, и выглядел в ней интригующе, так, что дамы косились весьма и весьма заинтересованно.
На его мундире пока не было ни одной награды. Но Марка это совершенно не расстраивало — ведь на воротнике камзола сегодня утром появился маленький серебряный значок: два пересеченных треугольника. Знак об окончании Военной Академии. Ректор все же вручил его Марку, посчитав, что сражение за Южный можно зачесть, как экзамен.
За спиной шептались. Он не слушал — да и не слышал. Все это было… неинтересно. А он ждал другого — удара жезла об пол, объявления… Ее не было среди гостей, значит, она войдет с Императором и он ее увидит.
Но сначала он получил довольно сильный тычок в плечо.
Марк неторопливо обернулся. За спиной стояла троица гвардейцев, из тех, кому повезло в тот день на плацу, и Райкер прошел мимо. Типичные "золотые" офицеры, из тех, кто проходит службу на паркете, но выходит в чины и обвешивается наградами гораздо быстрее, чем это происходит на поле боя.
Винкер знал эту породу и относился к ней как к погоде: неприятно, но не смертельно. Если не подставляться.
— Добрый день, господа, — поклонился он, в полном соответствии с этикетом, учтиво, но без подобострастия.
— Ты не добавил: "чем могу служить", — пропел один, явный заводила. Марк прекрасно помнил его имя, но сейчас предпочел "забыть".
— Все мы служим Империи и императору, — мирно возразил он, соображая, чем ему грозит очередная дуэль в день награждения. По всему выходило, что особо ничем. Победителей не судят. Если он только опять никого не убьет. Но пока вроде бы не за что. Отсутствие воспитания это, конечно, серьезный недостаток, но на смертную казнь не тянет. Максимум — на порку вожжами. Но об этом пусть болит голова у их родителей.
— Слушай, Винкер, так это правда, что вы там с сотней выстояли против целого корпуса? — вдруг спросил "золотой мальчик" с искренним интересом.
— Не совсем так. Сначала нас была сотня против двух тысяч, но там были отличные возможности для обороны, — обстоятельно ответил он, — потом подошли наемники, а, через сутки, два гвардейских полка. Так что против корпуса нас было уже больше тысячи.
— Невероятно! Расскажешь? После награждения. Здесь, неподалеку, есть неплохая таверна: "Луна и собака". Приглашаем и угощаем.
Все еще удивляясь про себя такой метаморфозе, Винкер наклонил голову: