— С удовольствием, господа, если не будет приказа. Я — солдат и обязан повиноваться командиру.
— Да ладно! — зашумели гвардейцы, — к "висюльке" увольнительная положена, чтобы сбрызнуть!
Винкер широко улыбнулся.
— Так это если будет "висюлька". Я же пока не генерал.
— Ну "Стрелу"- то, всяко, дадут, их даже обозным дают. Так что ждем, Винкер, не увиливай! — Гвардейцы по очереди хлопнули его по плечу и растворились в толпе.
Наконец мажордом грохнул в пол и зычно объявил:
— Его Императорское Величество Рамер Девятый с невестой, графиней Шайро-Туан.
Шум мгновенно обрезало. Мягко вступил оркестр, но Марк уже не обращал внимания на музыку. Сказал же Рыжий, что у него нет слуха.
Он смотрел, как по проходу медленно и невыносимо плавно ступает золотоволосая красавица с яркими зелеными глазами. Об руку с Императором, который явно горд. Алета смотрела прямо перед собой, словно боялась споткнуться и упасть. Не улыбалась. Губы были сжаты в ниточку. Волнуется? Расстроена? Испугана? Чем-то обижена?
Его Величество прошел к возвышению, но не опустился на трон, а встал рядом. Алета оказалась по левую руку.
— Подданные, — кажется, в зале стало еще тише. Черные глаза под дугами хищных бровей медленно обводили зал, останавливаясь, похоже, на каждом, — Сегодня здесь произойдет не просто очередная раздача "висюлек"… Не стоит бледнеть, можно подумать, я не знаю, как вы между собой называете награды Империи. Будем считать, что это такой профессиональный цинизм.
Пронесся легкий, нарастающий шепоток, но Рамер вскинул руку, и толпа смолкла.
— Сегодня я имею честь… Великую честь, которой удостаивался редкий повелитель — вручить награды тем, кто совершил невозможное. Малым числом сломал шею агрессору и не пустил врага к Аверсуму. Защитил столицу. Защитил нас.
Появился паж с бархатной подушкой.
— Генерал Арк Райкер. Примите высший воинский орден Империи вместе с нашей вечной признательностью.
На парадный мундир генерала, поверх прочих наград, тоже не самых простых, легла белая атласная лента, на которой алым костром горел огромный драгоценный камень. "Рубиновое Пламя".
— Во славу Империи, — рыкнул Райкер, довольный, кажется, помимо собственного желания.
— Полковник Вейли…
Вторая снежно-белая лента легла на мундир, на этот раз — синий, гвардейский. Второе "Рубиновое пламя".
Винкер невольно улыбнулся. Возвращаясь от наставника он встретил Беду — тот, облаченный в неброскую, но добротную кожу, снова куда-то спешил и, похоже, на награждение не собирался.
— Неужели тебя обошли? — удивился Марк, — ты ведь сделал чуть ли не больше всех нас.
— Так и получил больше всех вас, — довольно оскалился Беда, — цацки наемникам не положены, но мы по этому поводу не переживаем. Золото — оно и есть золото. Какая разница: на грудь его вешают или в кошель сыплют?
— В принципе, верно, — хмыкнул Винкер.
— Не грусти, причины нет. Я сам свою судьбу выбрал, так же как и остальные парни. Может, еще пересечемся.
Они обнялись и расстались. Так что сейчас одного из главных героев боя за Южный в зале не было.
Марк так задумался, что очнулся, лишь услыхав собственное имя.
— Стратег Винкер.
Перед ним расступились. Стоять рядом с Райкером и Вейли, не в бою, где все равны, а стрелы и огненные шары могут одинаково "причесать до смерти" как генерала, так и простого солдата — было немного странно.
Снегом сверкнула в руках пажа еще одна, третья лента. Надежный пол резиденции качнулся под ногами. Тщеславным Марк не был, но "Рубиновое Пламя"?! Высший орден — ему, за первый бой?
Помимо прочего, "Рубиновое Пламя" всегда означало дворянство…
— Во славу Империи, — выдохнул он, все еще удивляясь.
Но оказалось, что это еще не все. Медленно, торжественно вступил оркестр. Это был какой-то незнакомый марш.
— Черная сотня! Бойцы Райкера — отныне и навсегда вы — воинское подразделение Империи. Имя вам — Бессмертные. Знамя — внести!
Черный бархат развернулся в руках мальчика — знаменосца. Сверкнула острыми клыками танцующая на хвосте змея. Бессмертные… Черная сотня. Парни были бы счастливы. Впрочем, они все здесь. И живые и мертвые. Меньше нас уже не будет.
Винкер опустился на одно колено, целуя край знамени — своего знамени. И невольно подумал, что в циники себя произвел рано — в глазах было подозрительно горячо. Впрочем, Лесанж ревел, не скрываясь. Да и остальные… Имели право, демоны вас всех забери! На Южном от них осталась всего треть. Юст, Арже, Кей, Нолан, Рори…
Неожиданно молодой стратег почувствовал на плече тяжелую руку генерала.
— Помоги старику спуститься, — Здоровенный как медведь, Райкер навалился на него тяжело, без шуток — и внезапно до Марка дошло очевидное: в жизни генерала потерь было в разы больше. И он тоже вспоминал. Каждого. По имени.
— Герои, вам слово, — Улыбка Рамера Девятого, так и не севшего на трон, была, кажется, вполне искренней, — По освященной временем традиции, я готов исполнить по одному желанию.
— Служить Империи, — буркнул Райкер, — давно нет других желаний.
Вейли молча согласно кивнул. Видимо, это была еще одна традиция: Его Величество предлагает — подданные отказываются.
— А ты, стратег? Неужели тоже нечего пожелать?
…Наглость — второе счастье, так?
— Мой Император, — Марк прикрыл глаза, чтобы не выпустить раньше времени пляшущих демонов…
— Да, — поощрил повелитель.
— Возможно, мне завтра в бой, из которого я уже не вернусь. Я хочу просить вашего позволения танцевать с самой красивой девушкой Империи, графиней Шайро-Туан. Если она, конечно, согласна подарить мне танец.
Если бы посреди зала долбанула еще одна арка перехода и образовался новый залив, шок был бы меньше.
Райкер глядел на стратега с нешуточной тревогой. Вейли — с опаской, как на психа, к тому же буйного. Трое гвардейцев, пригласивших его выпить — привалились к колонне и угорали, показывая ему на пальцах не слишком приличный жест высшего одобрения, типа: "Ну, ты, отжег!"
Рамер Девятый нахмурился.
— Танцевать? Здесь?!
— А что? — Решив, что терять ему уже нечего, Марк пошел ва-банк, — если немного расступиться, места хватит. Музыканты есть. Не вижу никаких препятствий.
— Арк, похоже, твой стратег вообще никогда в упор не видит препятствий для своих идей, — отозвался повелитель, качая головой. — Что ж, традиции святы. Алета, дорогая, вы не против — подарить танец герою?
Народ немедленно растекся по стенкам, освобождая место в центре зала. Вступил оркестр. Конечно, это был не эльс, такого Винкеру никто бы не простил, да и не позволил. Это была медленная, торжественная павана, которой обычно открывали балы.
Марк осторожно взял в руку ее тонкие пальцы — они оказались ледяными. Это было плохо. Как бы девушка не упала в обморок.
С тревогой поглядывая на нее, немного непривычную в таком глухом и тяжелом платье, Марк повел Алету в танце. Она смотрела прямо перед собой и молчала, молчала так упорно, что ему стало не по себе.
— Алета, я чем-то обидел тебя? — шепнул он так тихо, чтобы никто, кроме девушки не услышал.
Прозвучала музыкальная фраза, после которой пара расходится и становятся друг к другу спиной. Еще несколько тактов и медленных, плавных движений — и их глаза и руки снова встретились.
В зеленых глазах была стылая усталость… Что же с тобой такое случилось, девочка? Кто посмел погасить твой свет? У него большие неприятности!
Он скользнул пальцами по ее ладони, незаметно для стороннего наблюдателя, легко погладил, поймал изумленный взгляд, подмигнул — и ослепил провокационной улыбкой, как тогда, на темном балконе, где их никто не видел…
А потом поднял ее руку чуть выше, чем положено — и еще выше… Продолжая улыбаться потянул на себя, раскрутил, придержал.
— Я так не умею, — испугалась девушка.
— Так никто не умеет… кроме меня. А теперь и тебя. Смелее, я поведу!
Алета ахнула: строгая павана летела к темным Богам, прямо в этот миг становилась древней историей, модой, которая давно прошла и безнадежно устарела.
Чинные шаги и повороты, призванные демонстрировать богатство нарядов и обуви, на глазах у всего двора превращались в танец — знакомство, танец — предложение, танец — провокацию. Он кружил, предлагал, увлекал — она ускользала, сомневалась, поддавалась и снова ускользала.
Девушка уже забыла, когда получала такое невероятное удовольствие от танца. Да пусть в бездну провалятся и дорогие родственники, и все эти великосветские куры, и их мужья! Она же не дворцовая клуша, она — южанка с тремя кинжалами в складках одежды, какого демона она позволила так себя запугать?
В Бездну!
И уже сама, поймав несложный ритм и уловив простой порядок движений — наступала, увлекала, заманивала… А он сомневался — но как то уж очень неубедительно.
На ее губах медленно расцветала улыбка, а его — ответной, уже можно было осветить весь зал вместо пары десятков амулетов.
— Укради меня, — вдруг прошептала Алета, — на этот вечер. Тебе же положена увольнительная.
— Каким образом? — изумился он. Ее безумное предложение немедленно вознесло настроение до отметки: жизнь — потрясающая штука!
Они снова разошлись под музыку, чтобы встретиться спустя несколько тактов.
— Ты же стратег, — съязвила она, — спланируй и действуй. Это же ваш девиз.
— Украду, — пообещал Марк, лихо поворачивая ее за кончики пальцев.
Рамер Девятый смотрел на это безобразие со смешанным чувством: ревновал, злился, бесился… И, одновременно, не мог не восхищаться.
Вот так, открыто и нагло, у всех на глазах уводить у него невесту… На это нужна была не просто храбрость, а полное и абсолютное отсутствие страха, как эмоции.
Сощурив антрацитовые глаза, повелитель двух континентов смотрел на стратега, как кот на мышь.
"Ты всерьез думаешь, что победил?" — спрашивали эти глаза.
"Пока — не победил, — отвечал его взгляд, — Но ведь и не проиграл".