Армия подоспела как раз к похоронам вдовствующей Императрицы, которую сын только чуть-чуть не успел спасти.
И очень вовремя подоспела. Потому что в Империи подняла голову третья сила. Жрецы… И быть бы смене династии, но… Армия успела оценить молодого вождя, с которым она впервые попробовала вкус победы. Правда, горьковатый — победы в гражданской войне — они такие. Но солдаты признали Рамера своим — и Страх Божий их напугал… не сильно. Зато Жрецы призадумались.
Конфликт в конце концов разрешили миром, но мир этот был зыбким, как мостки, провешенные над черным окном болотной трясины. Шаг влево, шаг вправо — и смерть.
С тех пор мало что изменилось. Разве что орать стали потише. Зато шепот за спиной слышался все чаще и чаще, и Рамер ловил себя на мысли, что предпочел бы какой угодно громкий вопль, пусть даже нецензурный — но в лицо. Мечты… мечты…
В таких условиях лишняя клепсидра времени, когда никто не мешает и не отвлекает, была, воистину, даром богов. Которым Рамер и поспешил воспользоваться.
Император очень быстро оделся, благо, не в парадное и не в церемониальное, и прошел короткой анфиладой в кабинет, по пути проверяя охрану.
Парни бдили. Ни один не дремал, это хорошо. Правда, толку с этой Неспящей Стражи немного. Колдовские способности редки, амулеты видят далеко не все, да и… некоторые привычки придворных дам и кавалеров оказались воистину неискоренимы…
Здравые мысли — они тем и отличаются от всех остальных, что подтверждаются рано или поздно. Эта подтвердилась прямо сейчас.
Войдя в кабинет, Рамер привычно прищелкнул пальцами, зажигая светляк. И обнаружил в углу фигуру, закутанную в темный плащ по самые брови.
Светляк мгновенно превратился в огненный шар четвертого уровня и почти сорвался с пальцев Императора, когда фигура, на долю мгновения опередив смертельный удар, вдруг опустилась на одно колено и склонилась в почтительном поклоне, подняв локоть на высоту глаз.
— Ваше Императорское Величество, — произнесла фигура.
Голос был незнакомый, но интонации — самые почтительные.
Рамер на это уже давно не покупался. Тот, первый сморчок, которого он испарил вместе с сапогами и шпорами, тоже был почтителен так, что дальше некуда. Однако, для разговора с Богами Данным Владыкой припас отравленный стилет.
Что припас этот?
Не дожидаясь приказа, ночной гость откинул капюшон.
— Сиятельный герцог Монтрез? — Рамер не на шутку удивился, — К чему такой эпатаж? Вельможа вашего уровня может получить аудиенцию в течение трех дней. Герцогам не отказывают… даже императоры.
— У нас нет трех дней, Ваше Императорское Величество.
Голос Монтреза звучал мягко… Но Рамер был уже учен, и учен жестко, и догадался, что за этой мягкостью пряталась сталь. Мальчишка, но после смерти отца этот мальчишка сумел удержать свою полунищую провинцию. В Монтрезе так и не случилось ни одного бунта, а это заслуживало уважения.
— Нет трех дней на что? — так же мягко уточнил Рамер Девятый и рукой предложил гостю занять одно их кресел, а сам опустился в соседнее, — кстати, не развеете мое недоумение? Как вы попали во дворец? Маг утверждал, что защита безупречна.
— Она такая и есть, — почтительно склонил золотую голову Эшери, теперь Рамер вспомнил и имя молодого герцога, — ни по периметру, ни сверху она непроходима.
— И тем не менее вы здесь. Только не говорите, что вы прошли под землей. Маг земли, достаточно сильный, может… но сигналка бы все равно сработала и подняла тревогу.
— Я прошел Альсорой…
Только сейчас Рамер заметил, что золотые волосы герцога слегка влажные. Похоже, одежду он высушил магией, а волосы — не рискнул. Или не посчитал нужным.
— То же возражение, — Рамер протянул руку и достал из встроенного бара пузатую бутыль с крепким настоем на травах, — Прошу вас, герцог. И — жду подробностей. Без этого никакого разговора у нас с вами не получится. Безопасность дворца — это очень серьезно. Кроме меня, которого можно заменить, здесь находятся ключевые фигуры Империи, которых заменить… тоже можно, но, во-первых, сложнее, а во-вторых, не всех сразу.
— Я не применял магии, — просто пояснил Эшери, — всего лишь нырнул на Императорском мосту и в фонтане вынырнул.
— Но это… почти клепсидра, — Император был потрясен, и даже не считал нужным это скрывать, — Человек не может выдержать столько времени без воздуха.
— Человек — не может, — легко согласился Эшери, — но я Монтрез. Можно сказать, наполовину рыба. Я вырос на берегу моря и мальчишкой нырял за жемчугом каждый раз, когда нужны были деньги на личные расходы. У нас есть грот, который полностью заливает во время прилива, и волна там такая, что с ней сладит не каждый. Самый лучший жемчуг был там…
Рамер прикрыл глаза.
— Понимаю, — сказал он. — Сегодня же прикажу поставить решетки и сигналку. Но… ради чего вы так рисковали?
Вместо ответа Эшери сдернул с мизинца перстень и положил на край стола. В свете магического огонька металл выглядел темным, почти черным. Но император мгновенно сообразил, что это такое.
— Анеботум?
— Анеботум, — согласился Эшери, — кровь и сила новой Империи. Абсолютное стратегическое преимущество… Если только мы сумеем его отстоять.
— Мы?
— Я — герцог этой Империи.
— Похвально, — Рамер слегка наклонил голову, разглядывая кольцо, — Оно — детское. С гербом баронского рода Шайро-Туан.
— Ваше Величество знает наизусть весь гербовник? — удивился Эшери, — Простите. Мне казалось, что это невозможно.
— И это мне заявляет человек, который задержал дыхание почти на целую клепсидру, — невольно улыбнулся Рамер, — но, кстати, вы правы. Весь гербовник наизусть я, конечно, не знаю — там пять толстых томов, включая личных дворян, нетитулованных дворян и дворян Пьесты, Шатерзи и прочих диких горцев… Не говорю, что его в принципе невозможно выучить, но не вижу практического смысла в этом грандиозном свершении. Впрочем, герб самого богатого баронства в Империи я, конечно, знаю. Откуда у вас кольцо? Помнится, между вашими семьями какое-то дальнее родство?
— Не такое уж и дальнее, — возразил Эшери, — Алета моя троюродная кузина. И она в беде.
Темный взгляд Рамера Девятого требовал продолжения. И, по мере того, как Эшери рассказывал, лицо императора менялось. От легкой заинтересованности к недоумению, недоверию, от него к раздражению и далее — к полному и абсолютному спокойствию.
…Так вот как выглядит императорский гнев? Как полное и расчетливое спокойствие змеи перед броском.
Не хотелось бы испытать на своей шкуре. Кажется, опекунам прелестной Алеты каюк пришел. Ну, скажем так — уже в пути…
Рамер Девятый потянулся к небольшому зеркалу в характерной толстой раме.
— Нет! — Слово вырвалось против воли, раньше, чем Эшери осознал, что, вообще-то, говорит с владыкой огромной части мира и своим сюзереном.
— Нет?
— Нельзя так явно обозначать свои намерения, — продолжил Эшери, видя, что Император не злится, — Алета… баронесса Шайро-Туан не имеет влияния и не допущена к управлению баронством до своего совершеннолетия. А опекуны… Раз они решились на такое откровенное предательство интересов империи, то, значит, получили значительные авансы от Священного Кесара.
— И? Они не посмеют ослушаться прямого приказа…
— Если получат его. А так… сбой портальной связи.
— Такого еще ни разу не было.
— Все когда-то бывает впервые. Уверен, они эту возможность предусмотрели. Предатели всегда предусматривают возможность предательства. Хотя бы со стороны Фиоля. Например, донос ваших шпионов. Поверьте, они ждут именно такой реакции.
Рамер немного помолчал, но, скорее, согласно.
— Почему ваш отец не заключил помолвку от вашего имени? — спросил он, наконец, — сейчас все было бы на порядок проще. Будь ваша кузина невестой или даже уже женой…
— Запрет Храма, — коротко отозвался Эшери.
— Можно было обратиться в Аверсум. Отец бы договорился с Храмом. Да и родство не такое близкое.
— Храма Змея, — уточнил Эшери. — С ним не договариваются. Его указания исполняют. Либо — игнорируют и платят положенную цену.
Светляк мигнул. Рамер глянул на него — только глянул, кажется, укоризненно, хотя в полутьме Эшери мог и ошибиться. Никаких импульсов не посылал — а свет мгновенно выправился, словно устыдился — и опять стал ровным.
— У вас есть решение, — Рамер не спросил. Он знал ответ, — Вы пришли не за помощью. Вы пришли за разрешением. Что же вам нужно, герцог Монтрез?
Эшери на миг прикрыл глаза ресницами, собираясь с духом. И бросился — как в воду.
— Мне нужен Открытый Императорский Лист. На любые действия, которые я сочту нужным произвести от рассвета сего дня — и до заката.
Ну вот, сказал. Небеса, вроде, не разверзлись. Но, попроси кто о таком у прежнего Императора, уже держал бы путь в Лонгери, в закрытой карете с конвоем. Потому что о таком не просят. Это из легенд о тех мифических временах, когда люди еще верили друг другу.
— Что-то еще? Магическая поддержка? Солдаты?
Эшери вздрогнул и во все глаза уставился на императора.
Рамер девятый, действительно сказал именно это. Ему не послышалось.
— Нет, — торопливо мотнул головой Эшери, — у меня есть.
— Значит, это правда. До меня дошли сведения, — невозмутимо пояснил император, — что у младшего Монтреза сомнительные связи. Это так и нужно понимать? Как сомнительные связи? Или — как личную тайную гвардию?
Император смерил герцога долгим взглядом. Эшери молчал — а что тут еще можно было сказать?
Владыка огромной страны удовлетворенно кивнул — прядь темных волос упала на смуглое, резкое лицо — и придвинул к себе лист бумаги и стило. Писал он очень быстро, не крупным, но разборчивым почерком.
Эшери так и подбивало вытянуть шею и посмотреть — что пишет император: открытый лист или приказ об его аресте?
Сдержался.
Закончив писать, Рамер, видимо, по привычке, пробежал написанное глазами, кивнул, поставил внизу подпись. Присыпал песком. Ст