– Все, больше говорить не могу, объявляют мой рейс.
– Да я в общем-то все сказал. Хорошего полета.
– Спасибо.
Звонок Глебу прояснил только одну вещь, вернее, подтвердил. Картину он не продавал. Что и требовалось доказать. Артем убрал телефон и снова посмотрел на этюд. А потом на картину с балконом. А потом на портрет. Анна Мальцева в ассортименте. И молчит. Работы и без нее много, но все же надо узнать, когда будет следующий сеанс, чтобы Артем мог скорректировать свой график. Да и Егору надо сообщить радостную новость.
Артем: Привет. Мне оставлять за тобой субботу?
Оставлять за ней субботу? Аня, прочитав сообщение, задумалась. А за кем он оставляет среду или четверг? Сколько у него таких, как она?
Аня отключила телефон и вернулась к работе. На повестке дня разработка внутреннего оформления поэтического сборника. Автор был худощав, мал ростом, немолод. Он писал стихи, понятные только ему одному, называя свои творения философскими размышлениями, рассказывал о том, что пишет для избранных, потому что в современном обществе очень мало думающих образованных людей. Все варианты оформления, придуманные Аней, он отверг. Все три. Они были недостаточно нарядны. Теперь она сидела и украшала страницы затейливыми виньетками, которые совершенно не подходили к тексту, выглядели чудовищно безвкусно, но, как говорится, хозяин – барин.
Настроение было соответствующее. С утра позвонила тетя, решила узнать, как дела, потом расспрашивала про Крым и ухажера. Разговаривать с ней о личной жизни не было ни желания, ни возможности.
– Так я и думала, – усмехнулась Римма Марковна в трубку, когда Аня ответила, что очень занята срочным заказом. – В последнее время ты стала слишком много врать, деточка. Твои родители верят, конечно. Но не я.
– Это обвинение?
– Это зависть, Анечка, твоя зависть к более удачливым.
– Пусть так.
Спорить с тетей ей не хотелось. Аня закончила разговор и отключила телефон.
– У тебя все в порядке? – поинтересовалась Лена.
– Да. Сейчас только еще снизу виньетку добавлю и отправлю макет нашему наследнику Пушкина.
– Не хочешь сходить в субботу в кино? – предложила подруга. – В Сети все бурно обсуждают новый фильм про попаданцев в прошлое. Мнения разделились, хочется увидеть все это собственными глазами.
– Я подумаю, – ответила Аня, двигая виньетку вправо. – У меня с субботой пока ничего не ясно.
У нее с субботой образовалась дилемма – сеанс у художника или кино. Или ни то, ни другое. Можно просто поваляться дома с книжкой – устроить себе день лентяя.
У Ани каждый вечер сейчас такой. Легкий ужин, чай, книга или кино на ночь. Не помогает. Мысли все время возвращаются к студии, картинам, мольбертам, палитрам, кистям, кофе в турке и Артему. Он всем варит кофе? Или она избранная?
Ведь взрослая уже, за плечами опыт прошлых отношений, куда тебя несет? Конечно, художник. Понятно. Талантливый, умный, воспитанный, и с чувством юмора все в порядке. Это тоже понятно. Сколько у них еще сеансов осталось? Два? Четыре? Сути дела это не меняет. Отсидит она на пластиковом кубе положенное время, прикрывшись голубой тканью, и все. Следующая!
Господи, как глупо… глупо увлечься почти в тридцать художником. А этому художнику звонит жена друга – редкая красавица и стерва. Но мужчины часто выбирают именно таких.
Надо над собой работать, чтобы потом не страдать. Нельзя, чтобы процесс зашел слишком далеко. Потом будет больно.
Весь вечер Аня слонялась по квартире. То книгу возьмет и отложит, то пыль с полки смахнет, то чайник поставит, а потом забудет заварить. Надо в субботу сходить с Леной в кино, составить собственное мнение о нашумевшем блокбастере, а после сходить в кафе и под пирожное обсудить увиденное. Через пару недель из типографии придет готовый каталог с картинами для итальянской выставки – и прощай, Артем Вольский. Жизнь пойдет своим чередом.
Аня взяла в руки телефон. Сейчас она напишет Лене насчет субботы, а потом все же сделает себе чай. И почитает перед сном.
Аня: Привет. Да, оставляй. В 11?
Артем: Отлично. Жду.
Егор забыл телефон в студии, где проводил занятия с домохозяйками, студентками и пенсионерками, поэтому звонок Артема пропустил. Он перезвонил на следующий день, как только забрал смартфон, лежавший между кувшином и коробкой с красками.
– Привет, ты мне звонил.
– Да. У меня для тебя новости. Я разговаривал с владелицей галереи, где продаются мои картины. Так вот, она согласна взять одну твою работу на пробу. На полгода.
Егору показалось, что он ослышался.
– Мою?
– Да.
– Ты уверен?
– Более чем.
Егор огляделся по сторонам. Время было утреннее, класс стоял пустой. Стулья, мольберты, на полках – реквизит для композиций. Егор переставил кувшин на полку, сел на край стола и потер лоб.
– Не может быть.
– Может, – голос Артема на том конце звучал уверенно. – Но ты не торопись, подумай хорошенько, что принесешь. Картину она берет только одну, и если в течение полугода ее купят, то, кто знает, возможно, возьмет и вторую.
– Я понял, – голос вдруг сел.
Егор много раз представлял себе, как это будет, когда его работы возьмут известные галереи. Ведь однажды это должно произойти, правда? Он представлял, что будет вопить от радости и прыгать до потолка, чувствуя себя победителем. В реальности все оказалось совсем не так. Он сидел на столе, оглушенный новостью, и не до конца в нее верил. Конечно, Егор знал, в какую крутую и снобистскую галерею Артем сдает свои работы. Представить, что именно там заинтересуются творчеством ДекARTа, было трудно. И вообще, столько много вопросов…
– Слушай, мы можем встретиться?
– Без проблем, но сегодня не могу.
– Да я не про сегодня. Может, завтра? Как раз пятница.
– Можно завтра, – Артем ответил не сразу. – Созвонимся предварительно.
– Ага.
Все последние дни Артем усиленно занимался «Облаком света»: писал, делал паузы, брал время на раздумья, потом вновь возвращался к картине. Композиционно его устраивало все, линии получались изящные, особенно женские ноги. Горы, виднеющиеся в дверном проеме балкона, тоже радовали. Они казались почти акварельно-прозрачными в этом солнечном свете. Но белый… тот самый белый, распадающийся на десятки различных белых, – не нравился.
Не то. Не так. Чего-то не хватает.
Артема взяли в плен муки творчества. Он не мог ни о чем думать, кроме этой картины. В итоге позвонил Егору и перенес встречу на субботний вечер.
А в субботнее утро приехала Анна Мальцева. И Артем снова почувствовал, как соскучился. Она зашла в студию с бумажным пакетом в руках, наполняя пространство ароматом корицы.
– Заглянула по дороге во французскую пекарню и подумала, вдруг мне снова предложат кофе?
– Ты поставила меня в безвыходное положение. Ради таких булочек буду предлагать.
– Да, – согласилась лиса Анна. – С моей стороны это был тонкий расчет.
Он принял из ее рук бумажный пакет и положил его на столешницу.
– Раздеваться? – поинтересовались за спиной.
Как же он был рад ее приходу.
– Немедленно.
Он снова ее писал, снова разглядывал глаза с веснушками, добавлял немного золота в волосы, чтобы придать им на холсте блеск, а голубую ткань делал шелковистой. Работа продвигалась скоро. Еще пара сеансов… Это так мало. Когда в твою студию приходит Анна и приносит булочки к кофе – два оставшихся сеанса кажутся жизненной несправедливостью.
В перерыве они пили кофе. Дождь на этот раз не стучал по карнизам, день был солнечным и даже жарким. Аня сидела на кубе, скрестив ноги, держала в одной руке кружку, а в другой булочку, и Артему снова захотелось ее нарисовать – уже вот такой – в джинсах, с кофе. Трех картин с Анной Мальцевой ему явно недостаточно.
– Как продвигается подготовка к выставке? – спросила она.
У них началась светская беседа?
– Продвигается нормально.
– Я могу посмотреть, что получилось с балконом?
– Пока нет. Картина еще не закончена.
Он просто не был ей доволен. Пока не решит проблему белого цвета – никому не покажет.
– А законченную покажешь? Все-таки хочется проверить, мои там ноги или нет.
Он улыбнулся:
– Твои.
– Все так говорят, а потом выясняется…
– Вообще-то, я себя всегда считал честным художником.
Она вздохнула:
– Ладно, поверю на слово.
После перерыва они продолжили, а потом она вдруг заторопилась.
– Я совсем забыла про время! У меня же кино, меня ждут.
– Могу подвезти, – предложил он.
– Нет, не надо, на метро я доберусь быстрее. Но спасибо.
Уже у порога Анна пригладила волосы, поправила майку и, бросив:
– Ну все, я побежала, – скрылась за дверью.
А он остался стоять. В голове повторялось: «У меня же кино, меня ждут».
А почему, собственно, ее не должны ждать?
Часы показывали четыре. Субботний вечер начинался. Анна наверняка проведет его замечательно.
А Артема в половине седьмого в «Роки» будет ждать Егор.
Выйдя в субботу на работу, Вика сразу же столкнулась с Валей.
– Тебя чего вчера не было? Ты пропустила очень крутой концерт, поверь.
– Пришлось подмениться. Кофе будешь?
– Какие-то проблемы? Здоровье? Ты в последние дни выглядишь не очень.
Вика не стала спорить.
– Да, – согласилась она с Валей. – Надо было показаться врачу и сдать некоторые анализы.
– Что-то серьезное? – встревожился старый рокер.
– Да нет, так…
Не объяснять же ему, что вчера весь день Вика просидела в своей квартире, стараясь не думать о концерте в баре, пыталась занять себя кино, смешными и глупыми роликами в Сети, прохождением тестов и прочей чепухой. Лишь бы не думать. И не вспоминать.
Но думалось. И вспоминалось. И смотрелось на часы.
Вот сейчас концерт начинается. Вот сейчас он, наверное, в самом разгаре. Вот сейчас слушатели стоят на ушах, а на бис, скорее всего, будет «Уйди» – они почти всегда ставили ее последней. С тех пор Род ничего нового легендарного не написал.