Все это он, конечно, вслух не сказал, лишь улыбнулся, тоже слегка снисходительно. Да, мол, я талант.
– Слушай, – продолжал вести светскую беседу Серж. – Разговаривал вчера с Ангелиной. Она сказала, что ты ей втюхивал работу ДекARTа. Это правда?
– От тебя ничего не утаишь, – Артем закрыл каталог.
– Кто такой ДекART? – поинтересовался Пересвистов.
– А вы не знаете? – повернулся к нему Вольский. Тон его вопроса подразумевал продолжение «странно-странно, что вы ничего не слышали о ДекARTе». – Это молодой и талантливый художник.
– Любопытно, надо будет познакомиться с ним поближе, – проговорил Пересвистов, а потом посмотрел на часы и поднялся, не забыв захватить все свои экземпляры. – Мне пора, приятно было увидеться.
– И нам, – снова блеснул радушной улыбкой Серж. – Если вдруг потребуются еще экземпляры, – он выразительно посмотрел на каталоги, – обращайтесь. Сколько надо, столько и предоставим.
– Вы очень добры, – милостиво улыбнулся в ответ Пересвистов.
– До свидания, – простился Артем.
Когда именитый критик удалился, Лисицкий улыбаться перестал.
– У меня даже челюсть свело от постоянной демонстрации радости, – пожаловался Серж, – а ты мог бы быть и поприветливей.
– Терпеть его не могу, – признался Артем.
– Я тоже, но тут, знаешь, выбирать не приходится. Нравится не нравится, а дружить надо.
И тут позвонил Глеб.
– Я тебе перезвоню, – сказал Вольский в трубку, прежде чем отключиться.
У Сержа он задержался. Они долго спорили по поводу портрета. Лисицкий признавал, что последнее слово за Артемом, потому что он автор, но все же уговаривал подумать хорошенько еще раз. Артем, зная безупречное чутье Сержа и его понимание рынка, почти всегда прислушивался к мнению Лисицкого. Но не в этот раз. Артем хотел показать портрет Риму, а Рим – портрету.
– Ну хорошо, – сдался Серж. – Бери свой портрет, но «Столичный мотив» оставь. Исключи «Желтый день».
– Согласен.
Это был компромисс.
Глебу он перезвонил ближе к девяти по дороге домой. Включил телефон на громкую связь.
– Привет, извини, раньше не получилось.
– Да я все понимаю. Как дела?
– Еду из офиса Сержа. Получили каталоги, утрясали спорные вопросы по Италии. А у тебя?
– Сын приехал, – ответил Глеб. И в этих словах было все.
– Все хорошо?
– Представляешь, он заинтересовался процессом виноделия, мы уже раза три вместе ездили на виноградники.
– Это хорошо, будет кому дело передать, – Артем свернул с главной дороги.
Город был еще в легких сумерках. Сейчас самые длинные дни. И по-прежнему очень жаркие.
– Я хотел узнать про ту картину. Есть новости?
– Есть, я сам тебе собирался звонить по этому поводу, – Артем остановился на светофоре. – Хотел сказать, что лучше бы тебе прилететь в Москву… для личного разговора.
– Все настолько серьезно?
– Пока не знаю. Знаю только, что по телефону не стоит.
– Понял.
– Сможешь выкроить время в ближайшие дни?
– Я постараюсь.
– В начале июля я уезжаю в Карелию, там международный пленэр. Постарайся появиться до моего отлета.
– Понял.
Разговор закончился. Светофор переключился на зеленый, и Артем продолжил путь домой. На высоком здании слева светилась реклама студии дизайна.
Все-таки дизайнеры очень похожи на художников. Композиция, цвета…
Что ты сейчас делаешь, Анна Мальцева?
Спать еще рано.
Припарковав машину на стоянку, он отправил сообщение.
Артем: Каталоги получил. Очень классные. Спасибо.
Каждую свободную минуту Егор писал картину. Он понял, что предоставит в салон.
Эскиз был уже готов. Осталось его перенести на плазменный экран бывшего телевизора. Идея с ущельем практически доработана. Оно, в форме длинного разошедшегося шрама, тянулось по диагонали от одного угла до другого. Символ человеческих отношений. Множество людей с двух сторон и множество переправ. Натянутый канат, веревочный мостик, прочный мост, разрушенный, старый и подлатанный, строящийся, горящий… Как люди находят дорогу друг к другу? Как ее теряют? Как обретают вновь?
Он найдет дорогу к Вике? Егору казалось, что да. Неторопливо, медленно, терпеливо. Найдет.
С каждым разом, с каждой новой встречей она становилась ему более понятной. Раненая птица. Храбрящаяся внешне и сломанная внутри. Теперь Егор видел ее полностью. Ничего, он починит. Он постарается.
А потом… отпустит? Вдруг Вика не останется. Не захочет. Сейчас об этом Егор думать не будет. Сначала надо найти дорогу.
Шрам на плазме оживал и светился. Егор знал, что будет еще решать вопрос с крошечными лампами вверху. Он уже придумал, как их закрепить. Но найдется ли на стене галереи розетка? И очень мало времени осталось. И очень многое еще предстоит сделать.
Пересчитываю свои зарисованные листы – как мало.
Глава 11
Он ей все-таки написал.
Артем: Привет. Картина готова. Если интересно, приходи.
Сердце забилось где-то у горла. На секунду Аня ослепла – текст расплылся перед глазами, чтобы потом собраться вновь в то же самое послание.
Значит, помнит? Хочет показать. Что ответить?
Надо так ответить… по-умному, чтобы себя не выдать.
Если интересно, приходи. В этом сквозит некое безразличие. Интересно – приходи, не интересно – не приходи. Для меня без разницы. Просто я воспитанный вежливый человек.
– У нас наклевывается новый заказ, – Лена отключила телефон, по которому разговаривала последние двадцать минут. – Причем крутой.
– Да? – Аня постаралась показать заинтересованность, хотя мыслями была далеко.
Картина готова. Приходи.
– Да. Биография спортсмена. Вернее, автобиография.
– Это серьезно.
– Не то слово. Фигурист. Участник чемпионата Европы.
– Победил?
– Нет. Говорит, проиграл из-за судейских игр, поэтому его не послали на мировое первенство. Короче, кругом интриги, будет всех разоблачать.
– Ясно. Какой объем разоблачения?
– Он обещал подсчитать количество знаков, тогда и узнаем.
– Но ты с ним долго беседовала.
– А то! – Лена была полна энтузиазма. – Он мне рассказывал, чем аксель[7]отличается от флипа[8], что такое крюк[9]и выкрюк[10], и как в настоящее время гробится отечественный спорт. Ему не дают лед для тренировок, поэтому пришло решение написать книгу, чтобы обнародовать правду.
– Я поздравляю нас. Давно сюда не заглядывали правдолюбы.
– Думаешь, будут проблемы?
– Думаю. Иногда проще нарисовать три драматичных самовара, чем сделать одну верстку для борца за справедливость. Кстати, как дела с поэтом и его виньетками?
Аня сумела угодить непризнанному гению современной поэзии, макет был утвержден. Совершенно ужасный, с ее точки зрения.
– Через неделю должны получить тираж, – ответила Лена. – И он обещал подарить мне подписанный экземпляр.
– Будет чем похвалиться перед внуками, – Аня улыбнулась.
В личной жизни Лены случились перемены, и вероятность дождаться в будущем внуков заметно возросла. Лена познакомилась в Сети с мужчиной, москвичом. У них уже было первое свидание. Все прошло более-менее хорошо и, главное, с цветами и кафе. Второе намечалось в пятницу – кино. Аня подумала, что, если все сложится удачно, теперь у Лены будет другая компания для кинопоходов. За подругу она была рада, искренне желала ей удачи. Сама на неоднократные предложения Лены зарегистрироваться на сайтах знакомств отвечала отказом.
– Ну почему? – не понимала Лена. – Попробуй. Знаешь, скольким людям удается в итоге создать семью?
Аня не знала. Все время пользовалась отговорками «я не готова к этому». И она действительно была не готова. Ане не нужен был незнакомец из Сети, ей нужен был… Артем. Ей хотелось знать, как обстоят дела с его итальянской выставкой, над чем он сейчас работает. Ей хотелось снова наблюдать, как он варит кофе, пройтись по его мастерской, вдыхая знакомый запах красок и растворителя. Ей хотелось сказать ему какую-нибудь дерзость и увидеть, как в ответ вспыхивает взгляд. Артем никогда на нее не сердился. Аня это знала точно.
Надо что-то ответить. Но тоже безразличное. Экзальтированных поклонниц в жизни Артема Вольского хватает и без нее.
Аня: Привет. Поздравляю! С удовольствием посмотрю. Когда?
Артем: Четверг? Пятница?
Аня: Пятница после работы.
Артем: Отлично, буду в мастерской после шести вечера.
Артем смотрел на сообщение и улыбался. Как ты поживаешь, лисица с глазами в веснушках? Я соскучился. Я обязательно найду для тебя время, даже несмотря на то, что прилетает Глеб.
Глеб, кстати, приземлится через два часа, а это значит, что Артему пора ехать в аэропорт встречать друга. Столичные пробки никто не отменял.
Рейс не задержали, и самолет приземлился вовремя. Полет в Москву казался почти неоправданной роскошью. Не по деньгам, нет. По времени и по работе. Из-за этого пришлось отменить две важные встречи, отложить совместную с сыном и давно обещанную поездку в Севастополь. Все из-за этой картины. Как некстати, как некстати…
Надо же было такому случиться…
В жизни Глеба вообще в последнее время все шло кувырком и некстати. С Евой отношения разладились окончательно. Они едва общались. Присутствие вернувшегося из Англии ребенка как-то латало дыры, ради него они оба старались. Спасибо и на этом. Глеб устал любить. Сначала думалось, что она оценит – ответит – полюбит… Но вокруг Евы все время были влюбленные в нее мужчины, она все время получала много внимания и пользовалась этим. Глеб ничего не мог поделать, и после гибели Ники зацепиться было уже не за что. Жили по инерции. Но инерция имеет свойство заканчиваться. Глеб сам удивлялс