Тихо и неторопливо Вика рассказала все. И про свою влюбленность, и про то, что чуть не бросила институт, и про то, как исколесила вместе с группой почти всю страну. И про шрам.
– Иногда он болит. Я понимаю, что на самом деле болеть он не может, и это что-то в моей голове. Но когда страшно или плохо – он начинает ныть.
– А когда ты видишь плохой сон, он тоже болит?
– Иногда да, иногда нет.
– Но ведь сейчас лучше?
– Сейчас гораздо лучше.
Вика не шевелилась. Ей было очень уютно сидеть вместе на диване, положив голову на плечо, слушать дождь, встречать сентябрьские сумерки вдвоем. Не хватало только пледа – большого, клетчатого, шерстяного. Она его обязательно купит.
И купила. Привезла через неделю вместе с рюкзаком, в котором лежало ее белье, пара сменных футболок и свитер.
Они это не обсуждали. Просто как-то постепенно стало понятно, что жить им лучше вместе.
Вике с Егором меньше снятся кошмары. Егор, когда она рядом, перестает дергаться и беспокоиться, как она там одна со своими снами и прошлым.
За несколько дней до переезда они вместе на машине Вики отправились сдавать в галерею картину. Задержались там прилично, потому что работу надо было не только повесить, но и подключить, а потом проверить, как работает подсветка. К ним даже вышла сама хозяйка.
«Мы ей не ровня», – подумала Вика, окинув взглядом бирюзовый брючный костюм.
И сразу захотелось выкинуть что-то такое… провокационное. Поэтому она засунула в рот жвачку, хорошенько ее размяла и выдула огромный пузырь, глядя прямо в глаза Ангелине.
Та не дрогнула.
– Как называется работа? – спросила у Егора.
– «Дорога друг к другу».
– Неплохо.
После этого Вика с Егором поехали в «Роки». Вика на работу, Егор за компанию.
– Слушай, тетка непробиваемая просто. Такое чувство, что она делала нам одолжение.
– Она и делала, – ответил Егор.
Вика ничего не ответила, но на следующий день под ником Вик-Пик открыла новый канал «Искусственная жизнь», куда продублировала статью про мастер-класс и написала свежий пост, в котором рассказала о художниках разгульных, художниках сумасшедших и художниках-семьянинах, украсив статью репродукциями их картин. На старом канале Вика рассказала о своем новом увлечении и пригласила всех желающих заглянуть в «Искусственную жизнь».
А потом купила плед и перебралась жить к Егору.
Через несколько дней в Сети появились провокационные заголовки. «Работа художника, не выдержавшая критики легендарного искусствоведа, выставлена на продажу в одной из элитных галерей».
В Италии стояла палящая жара. Куратор выставки, громкий и радушный Фабио, уверил, что в июле было гораздо жарче. Сейчас уже не так. Артем изрядно порадовался этому факту. Его рубашка и в сентябре после часа на улице, где снимали передачу про выставку, стала мокрой. Он зашел в гостиницу переодеться. Холл встретил приятной прохладой.
Хотелось подняться в номер, принять душ и немного отдохнуть. Но расписание этих дней было настолько плотным, что Артем боялся вернуться из Италии без этюдов. Быть в Риме и не написать серию пейзажей, не запечатлеть замок Ангелов, не восхититься пиниями в садах Боргезе, не зарисовать хотя бы наскоро старые римские улицы казалось почти преступлением.
Сегодня Артем встал ранним утром, когда воздух был еще подернут легкой дымкой, вышел на балкон – и перед ним раскинулся Вечный город. Город казался розово-голубым. Крыши-крыши-крыши… между ними купола соборов, а совсем вдали легкими акварельными очертаниями – горы. Надо было срочно бежать в номер, брать краски и переносить эту красоту на бумагу, пока она не исчезла, пока не стало слепить солнце, но Артем стоял, впитывая в себя это великолепие, наслаждаясь утром и думая о том, что в утренних лучах на старом балконе перед раскинувшимся внизу Римом он бы написал Анну Мальцеву. «Облако света. Версия 2» из серии «Аня на балконе».
Выставка для Артема проходила весьма удачно. Его работы имели успех. Две картины уже приобрели в частные коллекции, одну в музей. Серж, который прибыл в Рим чуть позже, к самому открытию, радостно потирал руки, готовил договора, вел переговоры о ценах и ходил довольным жизнью франтом.
Его гардероб даже видавшего виды Артема поражал экстравагантностью.
В настоящий момент как раз шли переговоры о покупке «Облака света» с одним состоятельным французским коллекционером. Он же заинтересовался и Аниным портретом.
– Magnifique[11], – сказал, увидев портрет, и добавил по-итальянски: – Bellissimo[12]. – А потом перешел на английский: – I want to buy it[13].
Коллекционер был в годах, невысок и очень подвижен. Он активно жестикулировал и чем-то напоминал Луи де Фюнеса.
Серж, отлично владея французским, поддакивал:
– Oui, oui[14].
А Артем вдруг услышал собственный голос:
– I’m sorry, but it is not for sale[15].
Он был готов продать любую выставленную в зале работу. Но не портрет.
«Наверное, это моя Мона Лиза, – подумал Артем. – Леонардо свою так никому и не продал, всегда возил с собой. А я останусь в компании этой лисы».
Анна Мальцева понимающе глядела на него с портрета.
«Мы вернемся с тобой вдвоем», – мысленно обратился Артем к картине.
Серж не сказал ничего, только перенаправил внимание француза на натюрморт, заметив, что Москву Артем покорил именно такими работами.
Вольский поднялся в номер, снял несвежую рубашку, но до душа дойти не успел. Пиликнул телефон.
Егор: Привет. Как выставка?
Артем: Нормально. Как у тебя дела?
Егор: Моя работа висит в галерее. Спасибо тебе огромное.
Артем: Не за что.
Егор: Но я не думаю, что Ангелина этому рада.
Артем: Почему?
Егор: Сейчас на ее галерею по этому поводу идет волна негатива.
Артем:?
Егор: Я тебе скину ссылки. Хотел посоветоваться, что делать. Забирать работу?
Потом он прислал ссылки. Заголовки были красноречивыми. Артем внимательно прочитал статьи, после чего набрал Ангелину.
– Привет, маэстро, – ответила через пару гудков хозяйка галереи.
– Рад тебя слышать.
– И? Какие вопросы?
– Просто так я позвонить не могу?
Она фыркнула:
– Ты? Конечно, нет. Так что говори быстрее.
– До меня тут дошла информация, что вокруг твоей галереи разгорелся скандал в связи с картиной ДекARTа.
– И что тебя смущает?
Ангелина была в форме.
– Меня ничего. Просто хотел узнать, как ты. Чувствую в некотором роде свою ответственность.
– Похвально, – ее голос заметно потеплел. – Я отлично.
– Правда?
Ангелина усмехнулась:
– Ты же сам мне советовал превратить минус в плюс. Теперь в связи со скандалом у меня значительно увеличился поток посетителей. Люди захотели взглянуть на этот образец современного искусства. Я подняла на него цену, чтобы он подольше повисел, зато продажи других работ возросли. Все отлично.
Значит, она сама все это устроила. Специально.
– Ты неподражаема, – Артем почувствовал нечто схожее с восхищением.
Все это ему не нравилось, он ненавидел подобные игры, но не отдать должное ее уму, расчету и цинизму не мог.
– Спасибо, – ответила на комплимент Ангелина. – Так как насчет выставки?
– Скоро закончится.
– Я не о том. Я о твоей персональной выставке в моей галерее. У тебя в Италии большой успех, и я просто не могу упустить такую возможность. Серж заверил, что работ пятнадцать ты предоставишь, в том числе новых.
Серж заверил? Та-а-ак…
– Мы поговорим об этом чуть позже, мне уже нужно идти на интервью, – соврал Артем.
Серж заверил.
– Хорошо, – отозвалась Ангелина. – Но пятнадцать работ я жду.
Душ он все-таки принял, а потом вынул из гардероба свежую рубашку и вышел на балкон. Рим все так же лежал внизу. Только теперь он был шумным, ярким, немного пыльным, и горы куда-то исчезли. Наверное, это из-за слепящего солнца.
Артем слушал звук клаксонов, рокот мотоциклов, крики людей.
– Signori! Signori![16]
– Accelerando…[17]
– Scuzi…[18]
Непередаваемая мелодичность языка. Языка, созданного для любви и песен.
Артем решил, что завтра встанет рано и день начнет с написания этюдов. Он обязательно покажет свой Рим лисе Ане. И к черту правила, если он постоянно о ней думает. О ней и о том поцелуе. В каждом правиле бывают исключения. Это – исключение.
Егору Вольский написал чуть позже, когда спускался в лифте в холл.
Артем: Не расстраивайся. Приятного мало, но надо пережить. Я уверен, что покупатель найдется.
Егор: Мне бы твою уверенность. Забирать работу из галереи?
Артем: Нет. За Ангелину не волнуйся. Она довольна.
Егор: Реально?!
Артем: Да))) Ей нужен был скандал. Она его получила. Все это к искусству отношения не имеет. Продолжай писать и ни о чем не думай.
Егор: Спасибо.
Артем: Тебе сейчас главное – выстоять. Я скоро приеду.
Разговор с Сержем вечером того же дня был совсем иным. Они сидели в ресторане, ужинали феттучини с белыми грибами, наслаждались прекрасным итальянским вином, праздновали продажу «Облака света» и после тоста «За удачную сделку» Артем произнес:
– Я сегодня разговаривал с Ангелиной, и она мне сказала, что ты ей обещал какие-то пятнадцать моих картин. Это какие?
Серж неторопливо сделал глоток вина:
– Ты представляешь, совсем запамятовал. Выставка здесь настолько удачная для тебя, что наша стальная блондинка тут же захотела заполучить твою персональную у себя. Ты же знаешь, если она чего-то хочет… – Серж выразительно посмотрел на Артема.