Аня над Пикулем засыпала и «Слово и дело» так и не осилила. Зато Ревельский оказался созвучен. Она открыла книгу.
«– Я уже нашла своего человека, – объяснила она причину отказа.
Я почти привык, что все женщины, которые мне нравятся, оказываются несвободны. Это научило меня мастерски держать лицо.
– Вы счастливы? – спросил с легкой улыбкой, маскирующей очередное поражение.
– Наполовину, – ответила она точно такой же улыбкой.
– Почему?
– Боюсь, из нас двоих только я нашла своего человека, а он об этом даже не догадывается». Точнее не скажешь. В яблочко. Аня закрыла книгу и положила ее на стол. Рыба на подходе, пора заняться овощами.
Хлопнула дверь. Это вернулся Артем. Тёма… Так она шептала порой ночами, присваивая его себе.
– Очень вкусно пахнет, – сказал он, заходя на кухню.
– Еще пять минут, и садимся за стол.
– Отлично.
Артем подошел к Ане, обнял ее со спины и слегка потерся щекой о макушку.
– Разговор с Сержем вызвал страшный голод.
– Что хотел Серж?
– Чтобы я поторопился с картиной. Заказчик ждет, Серж инспектирует, я пытался объяснить, что спешка для Рима вредна.
– Рим сильно удивится, когда узнает, что у него появился инспектор из Москвы.
– Думаешь, Риму есть дело до Сержа?
Они привычно играли словами, и Ане было хорошо. В этом доме и в этих руках. Все остальное – просто неуверенность в себе. Она пройдет. Обязательно.
Встреча с Марком Траубом, главным режиссером театра «Маски пилигримов», прошла хорошо. Зря Егор волновался. У Трауба был небольшой, заваленный всякой всячиной кабинет. Здесь находились и бурки, и чучело ворона, и набор граненых стаканов, и «Золотая маска» – серьезная театральная премия. И куча бумаг на столе, на стульях, под стульями. Документы, пьесы, сценарии, сметы. Егор подумал, что комната часто бывает отражением личности человека. Вот так, наверное, устроен мозг главного режиссера «Масок пилигримов». Одним словом – чердак.
А Трауб тихим голосом рассказывал о своем новом спектакле – «Макбете» по Шекспиру. Говорил, что роли уже распределены между актерами, даже прошла первая читка. Скоро начнутся репетиции, и он приглашает на них Егора.
– Наверное, чтобы сообразить, какие декорации подойдут, вам нужно увидеть пластику спектакля. Все должно быть сочетаемым – существование актеров на сцене, костюмы, декорации. Как составные части мозаики, которые, соединяясь, образуют единое целое, понимаете?
– Понимаю, – закивал головой Егор.
После этой встречи он перечитал «Макбета», а потом начал ходить на репетиции. «Стена» оставалась незаконченной. Он не успевал. Такой грандиозный заказ, такой шанс новой интересной работы! А еще акварели для продажи и мастер-классы (надо же платить за квартиру). Это постоянный заработок, который Егор не собирался бросать. Но все его мысли теперь занимал театр.
– Мне очень понравилась ваша идея с разным освещением, – говорил Трауб Егору после очередной репетиции. – Когда в одной картине в зависимости от цвета выпуклыми становятся определенные детали. Это интересно. Я хочу попробовать такое на сцене в качестве смены декораций. Меняешь цвет – меняешь место действия и атмосферу.
Егор думал об этом постоянно. Идея сложная и захватывающая. Такой вызов самому себе. Справится ли?
К концу ноября что-то стало складываться в голове. Он вышел из метро и направился в «Роки» за Викой. На улице темно, промозгло и голые деревья. Переплетения веток напоминали паутину. Что, если взять за основу именно это? Переплетение как сеть, ловушку. Ведь Макбет в конце концов попадает в ловушку собственных преступлений. Это идея… Это отправная точка.
Егор быстро дошел до «Роки» и, перегнувшись через барную стойку, поцеловал Вику в губы.
– Привет.
– Привет, – ответила она ему, не отрывая губ.
– Сделай горячий чай, я замерз.
– Сейчас будет.
За столик Егор не пошел, расположился здесь же, между нетрезвой девушкой с синими волосами и двумя друганами с пивом. Девушка грустила – с ней никто не знакомился. Друзья громко обсуждали недавний футбольный матч. Егор достал из рюкзака блокнот и занялся делом – начал рисовать.
Так, ветки деревьев… здесь можно поиграть с листьями. В начале это будут деревья с пышной кроной.
А в конце лишь голые ветки, напоминающие капкан. Тогда надо понять рисунок. Рисунок должен быть точный. Потом определиться с цветами и как будут высвечиваться разные части…
– Твой чай.
– Спасибо. Мне кажется, я наконец понял, как можно оформить спектакль.
– Я в тебе не сомневалась.
– Вика, две «Кровавые Мэри» и одна «Маргарита».
– Принято.
Ее рабочий день был в самом разгаре. Егор, как всегда, ждал и проводил время с пользой.
Ветки деревьев сплетались на бумаге причудливыми орнаментами, напоминая и кружева, и кованую сеть. Хотелось добавить немного готики. Впрочем, ее можно использовать в мебели. Мысль бежала, карандаш не успевал.
– Один «Гиннес» ноль пять, большой чайник черного с мятой, три чашки.
Нужно поговорить с режиссером по поводу мебели. Это важно.
– Посмотри, какая красотка. Ты за бармена, что ли?
– Что хотите?
– Тебя, конечно.
– Не получится.
Егор поднял голову. Наглый ухмыляющийся тип из денежных.
– А что так? – тип смотрел с интересом.
– Мой парень здесь, – весело сообщила Вика. – Удар левой его коронный. Тебе нужны проблемы?
Проблемы ему были не нужны. Интерес в глазах заметно угас.
– Тогда виски-кола.
Перед тем как выполнить заказ, Вика снова перегнулась через стойку, и Егор ее поцеловал. Горячими от чая губами.
– Я люблю тебя, принцесса.
Выставка в галерее Ангелины подошла к концу. Она получилась довольно успешной. Критики написали благосклонные статьи, несколько картин удалось продать, но самое главное – поступил хороший заказ. Один из посетителей так вдохновился римскими этюдами, что захотел иметь полноценную картину в своем загородном доме. Серж был счастлив.
– Это такой уважаемый человек, это такой богатый человек! – восклицал он по телефону. – Да если твоя картина будет висеть у него в гостиной, все гости дома тоже захотят иметь такую же. Это золотая жила, Артем.
Вольский же думал о том, как бы его Рим не стал такой же разменной монетой, что и натюрморты. Серж торопил, Артем писал Вечный город вдумчиво. Это должна быть штучная работа. Он только-только выбрался из трясины и не желал возвращаться к штамповке, которая снова приведет его к творческому кризису. Второй раз Артем такого не допустит.
К тому же рядом была Аня. Она сразу определяла халтуру. По просьбе Сержа Артем за два дня быстро написал осенний пейзаж для «нужного человека», и Аня так посмотрела на эту картину… что сразу стало понятно, что именно она обо всем этом думает. Артем думал примерно то же самое.
– Отлично, – сказал Серж, забирая пейзаж. – Он все равно не разбирается в живописи. А тут такое имя – Артем Вольский. Он будет счастлив, поверь мне. И нам пригодится этот контакт.
А «Утренний Рим» подходил к завершению. Даже жалко было с ним расставаться. И Ане работа нравилась. Завтра финальные мазки и дать маслу высохнуть. А потом уже отправлять заказчику. Артем устало потер пальцами глаза. На сегодня все.
Через четверть часа он поднялся наверх. Квартира без Ани показалась пустой.
Накануне они поссорились. Впервые. Из-за какой-то ерунды. Сейчас уже и не вспомнишь, с чего все началось. Она была раздражена. Может, на работе что-то не ладилось. Он тоже был уставший. От долгого стояния за мольбертом к вечеру болели плечи и спина. Потом, конечно, помирились. Он не хотел жить в ссоре со своей лисицей. А она от него ускользала. Он чувствовал. Только казалось – вот, поймана! – и тут же ускользает.
Что-то изменилось, и Артем не мог понять, что именно.
Они договаривались, что вечером после работы она приедет к нему, но в пять получил сообщение: «Сегодня не получится встретиться». Без объяснения.
Артем вдруг понял, что ему очень хочется объяснений. Почему не получится? Заболела? Надо к родителям? Задерживают на работе?
В спальне лежала забытая книга. Аня в последний раз читала ее перед сном. Артем взял книгу, полистал.
«За своими мечтами мы часто не видим реальность. Нам говорят: “Верьте! Мечтайте! Мечты нужны для полета мысли”. К тридцати пяти мы теряем способность полета и становимся циниками. Те, кто сделать этого не успел, навсегда остаются в глазах других чудаками».
Ерунда какая-то.
А это что?
«Прекрасной Анне от Автора с благодарностью и любовью».
Прекрасной Анне? С любовью? Черт знает что.
Ему необходимо услышать ее голос. И узнать, почему у нее «сегодня не получается». И почему этот гений литературы пишет посвящение «с любовью»?
Артем быстро набрал номер. Аня не отвечала долго, а когда соединение произошло, он услышал:
– Привет.
– Привет, ты забыла у меня свою книгу.
– Да? А я ее искала, думала, что потеряла. Спасибо, что сказал.
Что-то в ее голосе Артему не понравилось. Слишком усталый и безэмоциональный.
– У тебя все в порядке?
– Да, да… все в порядке.
– Ты дома? – Нет. – А где? – На работе, – она вздохнула. – Срочный заказ.
И голова немного болит. Магнитные бури, наверное. Артем посмотрел на часы. Половина девятого. – Ты домой собираешься? – Да, уже отключаю компьютер. – Я сейчас за тобой приеду. Жди.
Идея – это точка отправления и ничего более. Как только ты освоишь это, она преобразуется в мысль.
Глава 18
Аня думала о том, как иногда все меняет мелочь. Один совершенно незаметный в мировом масштабе жест. А для кого-то – определяющий.
Таким определяющим жестом в жизни Ани стал приезд Артема. У нее в последние дни с ним что-то разладилось. Внешне все было хорошо, и он, наверное, даже ничего не заметил, но она… она все больше и больше чувствовала неопределенность и шаткость своего положения. В итоге это вылилось в вечернюю ссору. Причина была пустяковая – книжные иллюстраторы. Аня сидела на кухне, рассказывала о книге с иллюстрациями, над версткой которой сейчас работала, в какой-то момент Артем заметил, что иллюстрации для художника – неплохая подработка. Ане показалось, это было сказано небрежно. И понеслось.