– Лот номер один, – объявил ведущий, – «Пустая чаша», Анатолий Мягков, холст, масло, начальная цена пятьдесят тысяч рублей.
Вика смотрела на лот и удивлялась: неужели кто-то купит это серое уныние? Купили. За девяносто тысяч. Но борьба была вялой. Следующая живописная работа оказалась гораздо интереснее, и торги прошли с огоньком азарта. Потом была выставлена небольшая скульптура, за ней авторская настольная лампа какого-то модного дизайнера. Аукцион набирал обороты. Вика наблюдала и запоминала.
Через три часа все было закончено. Лоты проданы. Кто-то стал обладателем поистине произведения искусства, кто-то – сомнительной вещицы. Кто-то не смог купить понравившуюся ему картину и был разочарован, кто-то просто радовался возможности посетить мероприятие и сделать пару-тройку снимков в компании успешных людей, чтобы выложить их позднее в соцсети.
Дожидаться, когда разойдутся все гости, Вика не стала. Впечатлений и мыслей для статьи было более чем достаточно. Голова напоминала переполненное разнообразной информацией вместилище. Надо немного успокоиться и упорядочить все, собраться с мыслями, поэтому в метро Вика спускаться не стала – решила прогуляться до следующей станции пешком. А зима начиналась настоящая. К вечеру ударил морозец, и на тротуарах наметился гололед. Вика получше натянула шапку, поправила рюкзак, засунула руки в карманы теплой куртки и пошла.
Егор, наверное, уже дома. У него сегодня нет мастер-класса. Утром Вика обнаружила на кухне домашние печенья в форме сердец. Вот никак не угомонятся некоторые ученицы. Беда прямо с этими мастер-классами. Надо с ними что-то решать.
А может, Егор еще в театре. Кажется, дело с эскизами декораций продвигается, скоро будет окончательное утверждение макета, и тогда начнется процесс изготовления. Вика очень хотела, чтобы у Егора все получилось. И получится обязательно!
Она шла по городу, мысли перескакивали с одной темы на другую. Навстречу шли люди, мимо проезжали машины с включенными фарами. Центр был освещенный, яркий, через большие окна ресторанов и кафе виднелись столики и люди, решившие поужинать вне дома.
А у нее будет домашний ужин, надо только зайти в супермаркет и купить филе индейки или что-то в этом роде. Не печеньем единым…
Про Рода Вика не думала. Утром проснулась и первым делом вспомнила вчерашнюю безобразную сцену в «Роки», и страшный сон, и разговор с Егором. А потом вдруг стало так хорошо… Все, Рода больше нет. Зато есть Егор, у которого театр, репетиции, важный проект. А у Вики аукцион. Тоже не рядовое событие.
Утром вставать совсем не хотелось, но день сулил новые горизонты и новые открытия. «Я свободна, – думала Вика, лежа рядом с Егором. – Я по-настоящему свободна. И это сделал он – помог мне выбраться из клетки».
К вечеру ощущение свободы не пропало. Вика купила в супермаркете у дома филе индейки, новогодние шары, бумажные салфетки и не думала о прошедшем аукционе – давала голове отдохнуть.
Егора в квартире не оказалось. Она набрала номер – не ответил. Через четверть часа перезвонил сам, сказал, что был в кабинете у Трауба и уже собирается домой.
– Отлично, жду, – Вика зажала трубку между ухом и плечом, вынимая из шкафчика сковороду.
– Как прошел аукцион?
– Как в кино и даже круче.
– Приеду – расскажешь.
– Угу, как раз соберусь с мыслями.
После разговора с Егором Вика тонко нарезала мясо и бросила его на разогретую сковороду. Гарниром будет рис. Пока искала подходящую кастрюлю, в голове родилась начальная фраза.
Начальная фраза – это всегда очень важно. Отставив в сторону кастрюлю – рис подождет, – Вика побежала в комнату за планшетом, вернулась на кухню, села и начала набирать текст.
«Вы были когда-нибудь на аукционе? Мне посчастливилось. Я была. Не Сотбис, конечно, но тоже интересно. Надо сказать, что почти весь вечер я чувствовала себя невидимой героиней какого-то очень красивого кино. Из их жизни – жизни успешных москвичей и гостей столицы».
Так, надо не забыть помешать мясо и поставить таймер. А то точно сгорит. Текст пошел, а это значит, что за временем никто следить не будет.
Вика вернулась на место, взяла из вазочки печенье в форме сердца и задумчиво им захрустела. Она, когда писала, обязательно что-нибудь жевала. Словно мозговой процесс был напрямую связан с пищеварительным.
«Все было именно так, как показывают в фильмах. Красивые мужчины и женщины, шампанское, зал с рядами стульев, маленькая трибуна для ведущего торгов и молоток. Интересно, думала я, действительно будут делать удары, прежде чем объявлять “продано”? Да! Делали! Восторгу неискушенного зрителя, то есть меня, не было предела. И все же я ждала интриги. Не хотелось, чтобы такой замечательный, хорошо поставленный вечер свелся к унылым торгам маловразумительных предметов искусства, оцененных горсткой знатоков. Я ждала, ждала… и дождалась.
После нескольких не совсем интересных, на мой дилетантский вкус, вещей были представлены впечатляющие работы Артема Вольского и Дениса Клокоренко. Вот тут началось соревнование! Многие участники захотели попытать счастья. Признаюсь откровенно, я бы тоже попытала, если бы у меня были на это средства. Пока же их хватает только на входной билет в галерею или покупку репродукции. Что тоже неплохо.
В общем, борьба разгоралась нешуточная, цены повышались, я все ждала, кто же к своей ставке добавит наручные швейцарские часы. Мол, ничего больше нет, но настолько люблю искусство… Не случилось. Все гости остались при часах, а картины при новых владельцах. Адреналин так сладко щекотал нервы, что объявили небольшой перерыв. Он, объективно, требовался. Если уж мне, созерцателю, хотелось немного успокоиться, то что говорить об участниках.
В антракте я безрезультатно искала невидимого режиссера этого действа и предвкушала второе отделение. Ожидания не обманули».
Зазвонил таймер. Вика отключила плиту, походила по кухне, взяла еще одно печенье и вернулась к планшету.
«Самое интересное оказалось впереди. Знаете, иногда смотришь полтора часа кино, пытаясь понять, что к чему, и только за пять минут до финала все детали складываются в одну общую картину, и ты выдыхаешь: “Вау!” Примерно то же самое почувствовала я. Первое отделение было разогревом. Второе – именно тем, ради чего, собственно, и собралась в зале почтенная публика. После перерыва на торги был выставлен один-единственный лот. Но какой! “Уплывающая мечта” Николая Сологуба. Последняя работа безвременно ушедшего гениального художника. Да, перед этим лотом нужен был перерыв. Когда помощники вынесли картину в зал, по рядам прошелся легкий гул. Настолько “Уплывающая мечта” была прекрасна. Даже мне, человеку, не имеющему диплом искусствоведа, было абсолютно ясно, что картина уникальная. Ведь настоящее искусство трогает сердца вне зависимости от наличия той или иной корочки, правда?
За картину развернулось настоящее сражение. По-другому описать происходящее я не могу. Сначала в нем участвовала половина присутствующих, потом треть, потом пять человек, потом три… а потом началась дуэль. Весь зал наблюдал за этим поединком. Казалось, еще чуть-чуть, и на паркет галереи польется кровь. Известный коллекционер против чьего-то безымянного представителя. Зал безмолвствовал. Зал боялся дышать. Картина с парусником, уходящим в огненный закат, быстро росла в цене. Казалось, это не закончится никогда. Дуэлянты, сражаясь друг с другом, моментально повышали ставки. Их двое, картина одна. Напряжение в зале росло и стало осязаемым. Но вот один из покупателей не ответил на очередное повышение. Он уступил.
В абсолютной тишине ведущий три раза огласил цену, ударил молотком и объявил:
– “Уплывающая мечта” продана.
За семизначную цену картина ушла к неизвестному владельцу, чьи интересы на аукционе представляло доверенное лицо. А расстроенный известный коллекционер, не в силах скрыть постигшего его разочарования, совершил импульсивный поступок – купил “Дорогу друг к другу” ДекARTа.
С аукциона я ушла крайне заинтригованная. Кто стал владельцем “Уплывающей мечты”?
Едва ли мы об этом узнаем.
Зато эмоций и впечатлений… Думаю, на следующий год организаторы рождественского аукциона придумают что-нибудь не менее интригующее.
А если у вас, как и у меня, есть средства только на билет – ходите в галереи и в музеи, бегайте на свидание с искусством, современным и не очень».
Вика поставила точку и пробежалась глазами по статье. Неплохо. В вазочке осталось всего одно печенье. Кастрюля так и стояла в стороне, ждала своего часа. В дверь позвонили. Егор приехал!
Вика вскочила с табурета и побежала открывать. Рис отварится быстро, ужин будет что надо, а вот с печеньями пора заканчивать. Особенно в форме сердец.
Она обожала его подоконник. Так и должно быть. Если кошки любят сидеть на подоконниках и смотреть в окно, то чем лисицы хуже? Ничем.
Аня сидела на подоконнике, пила чай с медом и лимоном и читала книжку, а Артем ее рисовал. Не для выставок и галерей. А для себя. Было даже немного жаль, что его рыжеволосая муза пошла на поправку. Теперь придется ее отпустить. Ведь лисицы – существа свободные. А он хотел домашнюю. Он хотел ее приручить.
Пусть спорит, дерзит, смеется, но рядом. Артем любил с ней жить. Любил их совместные завтраки, любил ее утренние рейды по утрам в пекарню, любил, как она лежит у него на животе и умничает, как хозяйничает на кухне, как целуется, ворчит, спорит, прижимается и просто находится рядом.
Пастель в руках точно и нежно отображала сидящую на подоконнике фигуру. А за окном уже декабрь. Осталось вот так же изобразить весну, лето и замкнуть год. Он впервые думал об этом. О том, что с ней ему мало будет года, и двух… и такое происходит впервые. Если не считать Евы. Но Ева была давно, а Аня – сейчас.
От Евы мысли перешли к Ники, от Ники – к картине. Позавчера был аукцион, и вокруг «Парусника» развернулась почти драка. Ангелина чувствовала себя триумфатором. Правда, спор Артему она проиграла.