Во-первых, моё имя — Виктория. Вроде бы, до поступления в академию оно включало в себя ещё пять или шесть имён плюс родовой титул, но потом во мне обнаружили дар и забрали учиться. А у ведьм только одно имя — первое, оно же последнее. Моё — Виктория.
Во-вторых, я более не ведьма. Когда три месяца назад Южная Конфедерация чуть не вплотную подвела свои войска к нашей столице и пообещала вырезать всех, включая женщин и детей, я согласилась на проведение одного… обряда… Обряда. В результате которого я потеряла дар и более никогда не смогу колдовать. Но наша страна освободилась, южане вернули всё и даже заплатили громадную контрибуцию. А куда бы они делись — я не зря жертвовала своим будущим, статусом и спокойствием.
Мне следует описать обряд, просто, чтобы моё нынешнее поведение было понятным. Хорошо… Все могущественные заклинания требуют не только подготовки, но и странных, иногда забавных или ужасных ингредиентов-катализаторов. Для заклятья, обеспечившего нам мир, требовались добровольно отданные ведьмой честь, воля и радость. Последнее было самым лёгким — магический круг быстро выкачал её из меня — ощущения не хуже тех, что чувствуешь после проваленного экзамена, например. Обидно, печально, грустно, но жить можно. Воля — видения, результат запрещённых ментальных заклинаний, сделавшие из меня психическую развалину на ближайший месяц. И, чтобы добить окончательно — честь. Групповое изнасилование специально ради такого дела отпущенными и опоенными висельниками. Спустя неделю я смотрела как их всех — дружно, почти одновременно — вешают, но демон их забери, мне это не помогло. Боязнь прикосновений, депрессия, кошмары — по мнению королевского целителя и моего лучшего друга Аврелия это я ещё легко отделалась. Наверное. В общем, думаю, теперь понятно, почему ведьмы редко соглашаются на подобный обряд. Жизнь после этого можно смело заканчивать, ибо впереди нет даже туннеля, только туман. Да, меня объявили героиней. Да, мне выделили неплохое годичное жалование, всевозможные пособия, подарки и безумно удобный дом в самом живописном местечке страны, с прислугой, которую я лично нанимала. Но как мне жить дальше — на это ответить никто не мог, даже Аврелий, хотя он искренне старался помочь.
Если бы я знала раньше, чем всё это закончится, я бы не согласилась.
Я представляла — да. Я даже наивно думала, что выдержу. Я ошибалась.
…У меня не осталось в жизни ничего, совсем ничего. Но как будто это кого-то интересует…
И вот теперь он улыбается приклеенной улыбкой, стоя на коленях посреди моей гостиной. И мне тоже следует улыбаться, потому что именно так принимают королевские подарки. От них никогда не отказываются, даже если это насмешка, даже если я терпеть не могу любого мужчину подле себя сейчас, особенно этого демона похоти. Даже если он мечтает доставить мне удовольствие. Даже если он красив, покорен, и мальчишка-маг передаёт мне ларец с браслетами для прислуги, которые защитят их, если вдруг (королевский маг клянётся, что этого не произойдёт, но вдруг?) «ледяной» щит вокруг моего дома исчезнет.
— Моя госпожа, — сияющий ученик (Вильям?) наивно ищет в моих глазах радость. А его — горят от восхищения. — На сём Его Величество выражает свою признательность и желает вам долгих лет счастливой и благополучной жизни. Мне зачитать?
Я с трудом оторвала взгляд от светловолосой макушки.
— Нет.
— Моя госпожа, — мальчишка-маг нервно облизнул губы, и я до боли сжала кулаки за спиной. — Могу я… пожалуйста… выразить своё почтение… — и потянулся к моей руке с намерением галантно запечатлеть целомудренный поцелуй восхищения героиней.
Придурок!
Я отшатнулась, с трудом удерживаясь от желания схватиться за кинжал. И, мельком отмечая, как расширились серые глаза «подарка» за спиной мага, выдохнула:
— Не можете. Вам лучше уйти.
— Госпожа? — смутился маг, а стоящие у двери солдаты переглянулись.
— Сейчас! — рявкнула я.
Восторженного мальчишку Вильяма утащили солдаты. Я бросилась к окну, замерла, теребя передник.
— Госпожа, — подала голос Лия, моя экономка. — Капитан спрашивал, можно ли переночевать у нас. Ночь скоро, а путь неблизкий.
— Пусть выметаются!
Лия, понятливая (за что мной и нанятая), кивнула двум служанкам — соберите, мол, ребятам на дорогу. Те проворно убежали, вслед за ними потянулась и остальная прислуга. Я стояла у окна, неотрывно глядя, как собираются во дворе солдаты вместе с всклоченным, постоянно оглядывающимся на дом мальчиком-магом. Я тоже была наивной, тебе, малыш, в твои восемнадцать — простительно. Мне в мои тридцать — уже нет…
— Госпожа? — голос экономки звучал напряжённо. — А с ним что делать?
Ворота распахнулась, кавалькада всадников выехала навстречу яркому закату, и я облегчённо выдохнула.
«Подарок» по-прежнему стоял на коленях посреди гостиной. И, похоже, собирался стоять так ещё долго, если не вечно. Только больше на меня не смотрел — покорно потупился. Хорошо. Я с трудом выносила его присутствие, его взгляд точно стал бы последней каплей.
— Оденьте браслеты. Каждая из вас. И не снимать. Кто снимет хоть на секунду — уволю. Это… Отведи его в гостевые покои и запри.
— Но госпожа, комнаты не готовы, там бы протопить, да и не убирались давно, кто ж знал…
— Отведи, — перебила я. — И запри.
А ключ выброси к демонам.
— Покормить, госпожа? — вскинула брови экономка. — Он вон худющий какой. Да и с дороги…
— Лия. Я сказала. Вон отсюда!!
Экономка отлично знала, что если на меня «находит», лучше исчезнуть. Не в облаке дыма, конечно, но побыстрее.
Когда я повернулась минуту спустя, ни служанки, ни раба уже не было. Только лёгкий, но навязчивый запах иланг-иланга вперемешку с орхидеей.
Я вдохнула его поглубже и сжала кулаки — до красных лунок на коже.
— Вики, ты глупишь! — изборождённое оспинами и морщинами лицо главного королевского целителя поморщилось в огне — не то от гнева, не то от изумления. — Ты хоть представляешь, сколько он стоит?
— А что, я могу его продать? — съязвила я, не выдерживая, вставая и принимаясь нервно ходить по комнате. — Я не хочу его видеть.
— Вики, милая, — Аврелий был единственным человеком, который мог называть меня «милой». Его почтенный возраст и наше долгое знакомство давало и ему, и мне некоторые преимущества. — Ты собираешься прожить отшельницей всю оставшуюся жизнь?
Да.
— Ты красивая молодая женщина, ты должна…
— Ты уже говорил это, — перебила я, стискивая пальцы в «замок».
— Я говорил и повторяю, — привычным целительским все понимающим тоном продолжал Аврелий. — Ты молодая красивая женщина и ты не можешь запереть себя в славном домике в провинции…
Ещё как могу.
— …и жить так дальше. Уверяю тебя — сначала мужчины, потом ты не сможешь выносить женщин, потом кошечки-собачки, а потом и на птичек бросаться начнёшь!
— Очень смешно.
— Совершенно не смешно! — укоризненно глянул на меня из огня целитель. — Ты хоронишь себя заживо! Король оказал тебе дорогую, безумно дорогую услугу! Мальчик красив, покорен, делай с ним, что хочешь — и ты должна. Я говорю тебе как врач — ты должна, Вики. Я же учил тебя — чтобы справиться со своим страхом, надо…
— …встретиться с ним, — устало закончила я, садясь в кресло. — Я не могу. Не сейчас. Потом… Потом.
— Вики! Ты должна…
Я засыпала его золой раньше, чем он успел продолжить, и контакт прервался.
Я не могу. Я просто не могу. Меня трясёт от одной мысли.
Звонок случайно подвернулся под руку, я дёрнулась от громкой трели и привычно буркнула прибежавшей на звон служанке:
— Вина.
Та, быстро поклонившись, исчезла.
За вином последовал ликёр и деревенский самогон, по вкусу — почти как спирт для экспериментов.
Голова кружилась, в груди горел огонь, когда я в обнимку с хлыстом (как меня занесло на конюшню и, главное, когда?) упёрлась носом в дверь гостевых покоев.
В замочной скважине призывно торчал ключ.
В комнате и правда было холодно, и противно пахло затхлостью — очевидно, не только давно не убирали, но и давно не проветривали.
В сумраке лунной ночи чёрным провалом зиял не растопленный камин. И серая гибкая фигурка у него сгустком тени — на коленях. Светлые волосы серебрились — иначе я вряд ли бы его заметила без света, да ещё и под хмельком.
«Ха, на коленях. Весь вечер, что ли, стоял?» — мелькнула мысль. Естественно нет, просто не мог не слышать, как вожусь с замком.
Я зажгла свечу. Сначала пыталась по привычке — магией, потом, с проклятьями — обычным человеческим способом от искры. Всё это не выпуская почему-то хлыст.
Мальчишка изваянием застыл у камина, опустив голову и смиренно глядя в пол. Я ещё долго его рассматривала — красивый. Очень. Желанный. К нежной (наверняка же нежной) без изъяна коже хотелось прикасаться. В волосы цвета льна хотелось зарыться пальцами, проверить — такие ли мягкие, как видятся.
Гостевые покои — единственное место, где «ледяной» щит не действовал. Просто потому что здесь я поселила мальчишку, и заклинание это «отметило»… наверное, как спальню. Чего ради дарить инкуба, если нет возможности его использовать? Всё это машинально промелькнуло в голове, пока я смотрела на «подарок».
Желание ненастоящее, это магия, похоть. Хотя вряд ли раньше я бы прошла мимо такого красавца и без всякого проклятья…
Но сейчас насильное влечение всколыхнуло целую череду мерзких воспоминаний, когда тело тоже желало, а разум кричал от ужаса. Я же сопротивлялась во время последней части обряда, правда, только поначалу. А потом послушно… всё…
«Шлюха-а-а», — жаркий шёпот на ухо. «Сладкая…».
Он тоже сладкий. Лакомый кусочек. Мальчик-игрушка. И полностью в моей власти. Полностью.
Я не заметила, как губы пересохли, в висках застучала кровь, а рука, держащая хлыст, сжалась.
— Ну? Так и будешь стоять на коленях? — хрипло выдохнула я, тяжело дыша. — Вставай.