Сколько весит счастье — страница 31 из 33

Да плевать ему. Поручили – исполняй. Ему за это деньги платят, а не за красивые глаза, как некоторым.

Кстати, о красивых глазах. Косте жутко захотелось увидеть Наташку. Пусть он сейчас не в лучшей форме, да и она, как сказали в ресторане, приболела. Он пойдет к ней, как заходил после уроков, когда у нее был бронхит, а он в очередной раз подрался. Вместе-то не так тоскливо.

Время позднее, но вряд ли человек, привыкший к ночной смене, ложится спать раньше полуночи. И Костя очень надеялся, что она будет одна. С трудом верится, что ее толстопуз, забыв о жене и мэре, бегает вокруг нее с градусником и готовит полоскание.

Наташа открыла не сразу. Изучали его в глазок.

– Кость, ты чего? – спросила через дверь.

– Хочу с тобой общнуться.

– Поздно уже.

– Наталь, открой, а.

Она открыла, и у обоих вытянулись лица. Она разглядывала его царапины, он уставился на нее. Под одним из ее прекрасных глаз вольготно раскинулся синяк.

– Что это? – оторопел Костя.

– А у тебя? – не осталась в долгу она.

– Мне можно, я мужик. А кто тебя ударил?

– Сама. На дверь налетела.

– Знаю я эту дверь. Толстый коротышка зовут. Вот урод!

– Костя, ты ничего не понимаешь.

– Ну так объясни.

– Он не хотел, он случайно. Извинялся потом, – вздохнула Наташа.

– Как ты думаешь, лучше дома его навестить или на работе? – задумался гость. – В кабинете можно галстуком придушить, а дома жена визжать начнет. Да, на работе лучше…

– Ты не сделаешь этого! – испугалась хозяйка. – Тогда он точно решит, что я ему изменила.

– Так этот старый хрыч тебя приревновал? И к кому же?

– К тебе, дурак, к кому же еще. Я тут старые фотографии перебирала, где мы вместе.

– Ты же тогда сказала, что порвала их.

– А ты сказал, что у Таньки из «А» класса грудь больше и ноги красивее.

– Наталь, самое красивое – всё у тебя. Даже синяк…

Она улыбнулась ему, как раньше. Без опаски, как родному. Предложила:

– Хочешь чаю?

– С тобой в прикуску! Отличное обезболивающее…


Женю вывернуло у ближайшей березы. Ноги подкосились. И силы кончились, совсем. Она ощущала такую дурноту, что почти жалела, что ее спасли. Но это пройдет. А жизнь останется. Она просто будет мудрее. Не станет ждать и верить. Если и надеяться, что только на себя. А не на парня, который украдет доспехи в краеведческом музее и угонит движимое имущество конно-спортивной секции, лишь бы произвести на тебя впечатление. Не будет такого. Если не очаровываться, то и не разочаруешься.

Не мужчина сделает ее счастливой, а она сама. Своими руками. Соберет маленькие радости, как конструктор, и поймет, что все не так уж плохо. Главное, найти работу с нормальным окладом. Тогда сама себе купишь цветы, и сама повезешь себя отдыхать к морю. Да мало ли что еще можно придумать, если на тортах сэкономить.

У ближайшей березы затормозил «мерседес». Сергей Турбин открыл дверцу и сказал:

– Садись.

– Нет, спасибо, – отказалась Женя.

Не хватало только испортить сидения.

– Мне тебя за руку тащить? – разозлился Сергей. – Я могу.

– Нет, спасибо, – повторила она.

Илье надоели препирательства. Он вышел из машины, приблизился к Жене и подхватил ее на руки.

– Что вы делаете! – пыталась возмутиться она, мечтая провалиться сквозь землю.

Если бы она знала, хотя бы подготовилась. Она бы неделю ничего не ела, и купила бы жвачку с самым освежающим вкусом. А сейчас она весит, как корова, и пахнет, как она же… Что же это такое? В кои-то веки ее взяли на руки, а ей самой от себя противно.

Стоп! Ничего романтического в этом нет. Даже если она похудеет и искупается в «Кензо», это ничего не изменит. Она никому не интересна, как женщина. Тем более, Илье. Для него она, как… ну, например, чемодан. Чего он на дороге валяется? Нужно его доставить по назначению.

Илья без особых усилий погрузил строптивый багаж на заднее сидение и заблокировал дверь, чтобы не сбежал.

– Мы едем к врачу! – объявил он.

Ага, к ветеринару будет в самый раз. Лечить корову, вообразившую себя чемоданом…


Илья отвез Женю в больницу, а Сергея – к себе домой.

– Ну что там? – бросилась к ним Маша, которая, судя по всему, ждала в коридоре.

– Ничего особенного, – пожал плечами Сергей. – Провели спецоперацию, освободили заложницу, обезвредили злодея.

– Он жив? – Лена тоже вышла в прихожую, даже забыв причесаться.

– Ты бы лучше спросила, жива ли она – та, которую он хотел зарезать, – ледяным тоном произнес Илья. – Кстати, он просил передать тебе это.

Он швырнул жене кольцо с изумрудом, стоимостью тысяч в 300. Сам купил когда-то, сам швырнул сейчас.

– А серьги, я так понимаю, он продал. Чтобы купить тесак побольше…

– Илья, это не то, что ты думаешь, – на Лену было жалко смотреть. – Я не давала ему драгоценности. Он их украл у меня.

– Что же ты не заявила о краже?

– Илья, он мой брат.

– Он убийца, Лена. Маньяк, помешанный на власти над людьми и смерти. Он убил уже двоих. И сегодня это число едва не увеличилось.

– Маша сама хотела умереть, ты же знаешь.

Илья дернулся, будто его ударили.

– Ты оправдываешь его. Ты помогала ему. И ты моя жена?

Он повернулся и ушел.


– Надеюсь, он ушел от нее, – тихо сказал Сергей Маше, когда хлопнула входная дверь и дверь в комнату Лены. – А ты вернулась ко мне?

Он погладил ссадину у нее на щеке.

– Больно?

– Нормально! – ответила она с независимым видом. – И вообще, я никуда не возвращалась. Я у себя дома.

– И хорошо тебе здесь будет одной?

– Я не одна.

– Ну да, можешь принести носовой платок Лене. Или сама всплакнуть на плече у вашей домработницы. Захватывающие перспективы.

– А что предложишь ты?

– Ну например, это.

Он поцеловал ее в шею справа.

– Или это…

Последовал поцелуй в шею слева.

– Солнышко, я так соскучился!

Наверное, она тоже. С души свалился огромный камень. Зло не прикидывалось добром. Маша опять может доверять людям. И улыбаться, и целоваться, не думая ни о чем. И если Сергею вдруг захочется порвать ее блузку, она не будет кричать и звать на помощь. Разве только стонать…


Госпитализация не понадобилась. Обошлись и без промывания желудка. Похоже, действие отравы закончилось само собой. В голове прояснилось. Хотя она бы предпочла туман, сквозь который и подвал видится не таким жутким, и она сама не такой покорной, слабой, никчемной.

Всё! Надо забыть. Чем раньше, тем лучше. Не лежать в темноте и не думать. Надо вообще поменьше думать, побольше чувствовать. Себя в безопасности. Теплый ветер на щеке. Запах осени, опавшей листвы. Она жива! Слава Богу и спецназу…

Правда, она не очень поняла, как именно ее спасли. Почему там оказалась группа захвата? Она спросит об этом, когда пойдет давать показания. А потом начнет поиски новой работы. У нее все получится. Рано или поздно, но случится этот самый о`кей. А каюк не прошел.

Женя взглянула на часы. За полночь. Придется брать такси.

У больничных ворот стоял «мерседес». Женя попыталась проскочить мимо, сделав вид, что у нее временное, но тотальное расстройство зрения. Но дверца открылась, и из динамика донеслось:

– «Стоять на месте, на месте стоять, иначе рискуешь ничё не понять…».

Надо же, Илья Болотов слушает в машине то же, что и все. Может, он еще и фантики под сидение бросает?

– Радио, – объяснил Илья в ответ на ее удивленный взгляд. – Но вполне к случаю. Тебе, действительно, лучше остановиться и сесть в машину. Или опять помочь?

– Спасибо, не надо, – испугалась она и покорно заняла переднее сидение. – Вам необязательно… Я могу сама.

– Куда едем?

– Мне бы домой.

– Давай отвезу тебя к родителям или к друзьям?

– Зачем же их беспокоить? Со мной все в порядке. Правда. Я очень благодарна вам.

– Есть за что, – без ложной скромности кивнул он. – Мы с Сергеем позвонили генералу, объяснили серьезность ситуации. Он не смог отказать нам, вернее, нашему заводу. Разрешил устроить проверку паспортного режима в отдельно взятом доме.

– Как вы узнали, где я?

– Проследили. Девушки не меняют цвет волос и работу без причины. Мы решили ее узнать.

– У меня есть причина, – она опустила глаза.

– Была. Борис.

– Я позволила ему. Я написала записку, что сама… Что никто не виноват…

– Не ты первая.

– Он сказал, что Маша сама хотела умереть. Это так?

– И так и этак…

21.

Кошмарная ему досталась сотрудница. Мало ей, что начальник поднял на уши всю милицию и примчался ее спасать, битый час работает у нее таксистом, так она еще цитирует его самого любимого автора – Бориса. Знает, как доставить ему удовольствие.

Но Илья даже не поморщился, а просто рассказал:

– Борис – наркоман. От нечего делать. Ему не надо было ни учиться, ни работать. Все за него сделает отец. Можно просто развлекаться. И кокаин – средство от скуки. Маша и Борис встречались. Вроде как любовь. Куда он – туда она. И он подсадил ее на порошок. Родители пытались образумить ее, лечить, а она убегала к нему. Он же издевался: мол, скажите спасибо, что у меня деньги есть, и девушке не приходится воровать или торговать собой за дозу.

Борис давно был помешан на смерти. Убийство как поступок. Самоубийство как отличие человека от животного. Зачем жить, если можно не делать этого? Почему не убий, если можно сделать это? Наверное, для него этого было очередным развлечением. Он уговорил Машу умереть. Она подчинялась ему полностью. Они таскались по притонам, гоняли на машине в полувменяемом состоянии, ходили в ночные клубы, из которых их забирала «скорая» с передозировкой. Борису все было позволено, отец отмазывал его не раз. Он разбил одну машину, папа купил другую. Его выгнали из университета за прогулы, папа заплатил – и он идет на красный диплом…

– Борис сказал: они ждали ребенка, а Машу заставили сделать аборт.