Я карандаш затачиваю саблей…
Тучи расползались медленно и тихо, как расползается промокшая бумага. И появлялись звезды, маленькие, словно елочные свечи. И Семен Лобачев, который плохо слушал Ивана, глядя на небо, подумал, что третий десяток на земле живет, а первый раз видит, как звезды из-за туч появляются…
- Да, - сказал Боря Кнут. - Будешь ты, Ваня, большим поэтом. В столице жить будешь. А я к тебе проездом наведываться стану, на выпивку занимать…
- Я серьезно, ребята. Как ваше мнение?
- Мое мнение хорошее, - сказал Поддувайло. - Но я бы больше приветствовал, если бы ты анекдоты писал.
- А про любовь что-нибудь есть? - спросил Семен Лобачев.
- В смысле, - про его Марию, - посмеиваясь без злобы, уточнил Боря Кнут.
- Лирических стихотворений у меня много, - заверил Иван Беспризорный. - Хотя бы это… «Я не знаю, как зовут девчонку…»
- Тише, - вскинул винтовку Семен Лобачев. - Кто-то идет…
От дороги в сторону опушки ехали всадники.
Окно светилось в ночи. И на полу у сундука лежал белесый квадрат, рассеченный рамою, точно крестом. Где-то скреблась мышь. В соседней комнате не спали. И замочная скважина по-прежнему оставалась желтой.
Волгин натянул сапоги, присел на сундук, мысленно ругая себя последними словами. Как же он мог оплошать? Забыть на гвозде куртку с пистолетом в кармане! Может, еще не поздно пройти в соседнюю комнату.
За стеной разговаривали. Костя замер у двери. Прислушался.
- Что я, маленький! Это точно, - говорил стриженый.
- А если путаешь? - спросил Требухов. - Ты знаешь, кто он? Зять полковника.
- Все равно… Похож он на того лягаша…
Тикали часы. Под ногами Требухова попискивали доски.
- Что будем делать? Задал ты мне задачу, - бурчал Требухов.
Костя на носках пробирается к окну. Двустворчатую раму соединяет с наличником лишь крашеный шпингалет. Движение руки - и шпингалет легко скользит вверх. Створки расходятся беззвучно.
Земля сразу затрещала под ногами. И собака метнулась к углу дома. Но цепь была короткой. Собака лаяла, но достать Волгина не могла. А он уже бежал через сад до забора. Перевалился через забор. Очутился на улице. И кинулся вперед, ища глазами водонапорную башню.
Звезды прыгали над головой и неслись за ним вдогонку. Полная луна мелькала справа за крышами. Он махал руками, как бегун на дистанции, и пот катился по его лицу. Но рубашка была тонкая, холод легко проникал сквозь нее. Между лопатками леденело, словно он прижимался к стеклу.
Черные шпалы выползали ему под ноги. И он бежал по шпалам, помня о часовом, охранявшем уголь.
И когда часовой крикнул:
- Стой! Кто идет? Стой! Стреляю!
Волгин обрадовался, будто услышал голос близкого человека.
- Ты поскорей, поскорей вызывай своих, - торопил он часового. А часовой смотрел на него подозрительно, точно на сумасшедшего.
Разводящий трижды переспросил. Покачал головой. Но, может, все же поверил, а может, просто путь в караульное помещение пролегал мимо дома, который занимал уполномоченный ГПУ. И разводящий заглянул туда. Кравец оказался на месте.
Кравец удивился. И не скрывал этого.
А Волгин не знал, с чего начать. Не знал, что можно говорить, а что нет. Поэтому, подумав, он сказал самое простое:
- Я от Каирова.
- Два, - сказал Кравец.
- Восемь, - ответил Костя. И на всякий случай добавил: - «Парижский сапожник».
Через семнадцать минут на явку, где оставался Требухов, был совершен налет. Чекисты обыскали дом, подвал, чердак, сарай и сад, но ни Требухова, ни стриженого, ни самого хозяина найти не удалось. На кухне оказались лишь перепуганная женщина да двое плачущих детей.
Куртка Волгина висела на прежнем месте. Но именного пистолета в боковом кармане не было.
Волгин рассказал Кравцу самое главное, про объявление с медалями и монетами. И про телеграмму, которую он должен дать на имя Воронина, если все будет хорошо.
На раздумья не было времени. Но и Кравец, и Волгин сразу сообразили, что самое главное в настоящий момент - перехватить Требухова, не дать ему возможности связаться с Козяковым. Потому что может существовать еще какой-то канал связи, по которому Козяков сумеет предупредить того, кто в городе, об опасности. И тогда сведения, добытые Волгиным, потеряют всякую цену.
Командир кавалерийского эскадрона поступил правильно, выставив засаду возле лошадей, обнаруженных на опушке.
Однако, когда Семен Лобачев вскинул винтовку и сказал: «Тихо. Кто-то идет», - это были не Требухов и его дружки… Это шли Волгин, Кравец и кавалерист - командир взвода…
5
Варвара читала журнал «Вокруг света». Она любила его. Здесь печатались приключенческие повести, интересные рассказы, большей частью переводные: про далекие моря и незнакомые города, по которым обезьяны разгуливают так же свободно, как у нас кошки.
Варваре нравилось читать такие штуки. И она выписывала журнал… Она всегда делала все, что хотела, без лишних слов и шума.
В кресле было уютно. Свет настольной лампы ложился на письменный стол, этажерку, зеленый пуфик и ковровую дорожку неправильным кругом - с затейливым орнаментом по краям.
«Солнце опускалось за горизонт, освещая красными лучами ярко-зеленую поверхность Саргассова моря и Остров Погибших Кораблей с его лесом мачт. Этот исковерканный бурями, искрошенный временем лес, его изломанные сучья-реи, клочья парусов, редкие, как последние листья, - все это могло бы привести в уныние самого жизнерадостного человека.
Но профессор Людерс чувствовал…»
В дверь постучали. «Мать сегодня у сестры. Кто бы это мог быть?» Часы пробили один раз. Варвара машинально взглянула на циферблат: стрелки показывали половину первого. И от сознания, что она одна и уже поздно, Варвара замедлила шаги. Нерешительно остановилась перед дверью. Ей стало жутко, но лампочка в прихожей перегорела несколько дней назад, и свет падал лишь из той комнаты, где минуту назад она читала книгу.
Стук повторился, требовательный, громкий…
Варвара подняла крючок, повернула ключ. Скрипнула дверь и поплыла в полумрак лестничной площадки. На пороге стоял мужчина в низко надвинутой на глаза кепке. Варвара вздрогнула, но… дверь уже была далеко, и потянуть ее на себя просто невозможно.
Лицо мужчины показалось ей чуточку знакомым. И хотя ей было страшно, так страшно, что хотелось плакать, она ничем не выдала своего испуга, наоборот, нагловато сказала:
- Алло, милый!
«Милый» холодно спросил:
- Одна?
Она неопределенно пожала плечами, лихорадочно думая, что же делать.
- Можно пройти?
- Я жду любимого, - на всякий случай соврала Варвара.
Мужчина вошел в прихожую.
- Закрой дверь, - сказал он.
- Закрой сам, - ответила она. - Я боюсь темноты.
Они прошли в комнату, где горела настольная лампа.
Мужчина спросил:
- Ты не разрешаешь мне остаться?
- Да. Это невозможно. Не переношу, когда мужчины увечат друг друга.
Варвара еще не могла его припомнить. Но он вел себя так, будто уже оставался ночевать в этой комнате. Сел в ее кресло. Достал пачку с сигаретами. Варвара охотно закурила. Бросив быстрый взгляд на пачку, поинтересовалась:
- Из загранки?
- Угадала.
С минуту он испытующе разглядывал ее. Потом сказал:
- Ты меня помнишь, Варвара?
- Глупый вопрос. Конечно же, помню, ты обещал на мне жениться и увезти в какой-то… Э… э.. Скадовск!
- Я никогда не был в Скадовске.
- Это где-то между Одессой и Севастополем.
- Возможно. По я ничего не обещал тебе.
- Я не верю обещаниям.
- Ты большая умница, - покровительственно сказал мужчина.
И когда он сказал эти слова, она вспомнила. Год или два назад он приносил в парикмахерскую французские лаки, помаду, пудру, одеколон. Он не торговался, и все остались им очень довольны. А Варвара, польстившись на коньяк «Наполеон», пригласила его к себе…
- Даже самые умные женщины мечтают выйти замуж, - ответила она.
- Верно. Тем более что всегда можно разойтись. Не правда ли?
- Не пробовала. У меня все получилось проще… Мой супруг угодил в тюрьму… Ладно, ближе к делу. У тебя есть что-нибудь для продажи?
- Зачем так быстро? Мне приятно разговаривать с тобой на отвлеченные темы. Ты молода и красива… Тебе не место в этом городе. В Одессе ты была бы королевой…
- Легко дарить комплименты. Они ничего не стоят. А деньги? Где я возьму денег, чтобы перебраться в Одессу?
- Деньги зарабатывают не только в постели.
- Я этого не знала, - с издевкой возразила она.
- Ты по-прежнему ходишь в клуб моряков?
- Не подыхать же мне со скуки.
- Сегодня не пошла?
- Я хожу не каждый день. Кстати, сегодня понедельник, а по понедельникам клуб не работает.
- Я знаю. Поэтому хочу попросить тебя об одной услуге.
Она передернула плечами. У нее была такая привычка Может, заменявшая усмешку. Может, слова, которые она не смогла бы так быстро подобрать.
- В среду передай эту книгу моему другу. Вы встретитесь с ним в клубе моряков.
Мужчина вынул из-под пальто книгу. Варвара прочла на буром корешке: «Граф Монте-Кристо».
- Как зовут твоего друга?
- Неважно. Он сам подойдет к тебе. Ты будешь ждать его в бильярдной комнате и держать книгу на коленях, раскрытую на тринадцатой странице…
Она скорчила гримасу.
- Не бойся… Все нормально. Я полагал это сделать сам. Но мы стоим в этом порту только семнадцать часов вместо обещанных трех суток. Если он не придет в эту среду, жди в следующую…
- Дуру нашел… - ответила Варвара. - Буду я, как идиотка, таскаться на танцы с книгой.
Достав из кармана бумажник, мужчина отсчитал три сотенные и положил на стол рядом с книгой.
- Это аванс… Потом получишь еще столько. Как видишь, работа не физическая и для здоровья не вредная. Согласна?
Варвара молча кивнула. Однако, словно торгуясь, сказала: