Он сказал ей:
- Здравствуйте, Аленка. Вот я и приехал.
- Здравствуйте, - сказала Аленка. - Я сейчас. Я только отнесу карточки.
Он сказал:
- Хорошо.
Она ответила:
- Посидите здесь на диване. Я вернусь совсем быстро.
Он сел на диван. Вестибюль был большой, чистый, светлый. Два раненых, выздоравливающие, пересекли вестибюль и поднялись по лестнице.
Лестница была сделана из пожелтевшего мрамора. Но дорожка ее не прикрывала. Только латунные прутья, лежащие вдоль ступенек, напоминали о том, что когда-то лестница была устлана тяжелой ковровой дорожкой.
Аленка вернулась действительно быстро. Она не села на диван, остановилась и спросила:
- Будем говорить здесь или выйдем?
- Лучше выйдем, - сказал Чирков. - Очень хорошая погода.
- Да, погода очень хорошая, - сказала Аленка и повернула голову в сторону окна.
- У вас есть свободное время? - спросил Чирков.
- Немножко, - она ласково взглянула на него.
Он поднялся. Пошел рядом. Она тихо и быстро сказала:
- Возьмите меня под руку.
Мимо шел мужчина в белом халате, наверное - врач. Он странно посмотрел на Аленку.
- Ваш поклонник?
- Нет. Хирург. Большой хирург.
Свежесть встретила их во дворе. Они обогнули фонтан, в котором давно не было воды. На дне лежала сухая грязь да сморщенные прошлогодние листья. Воробьи сидели на цементном потрескавшемся дельфине, из пасти которого когда-то струилась вода.
- Мне нравится эта аллея, - сказала Аленка и увлекла Чиркова в аллею, ведущую к морю.
- Чем вы меня порадуете? - спросил Чирков.
- Я все узнала, - ответила Аленка.
- Все-все?
- То, о чем вы меня просили.
- Говорите.
- Майор, которым вы интересовались, приезжал к нашей сестре-хозяйке. Зовут ее Серафима Андреевна.
- Фамилия? - нетерпеливо спросил Чирков.
- Погожева.
- Как мне ее увидеть?
- Это невозможно.
- Почему? - Это больше походило на испуг, чем на удивление. Чирков остановился. Выпустил руку Аленки.
И она подумала, какой же он нервный. И ей стало жалко его. И она ответила тихо-тихо:
- Ее нет больше в госпитале.
- Давно?
- С восемнадцатого марта.
- Что с ней случилось?
- У нее погибла сестра. Где-то при бомбежке. Она взяла отпуск. И больше не вернулась.
- Руководство госпиталя не поинтересовалось - почему? - спросил Чирков.
Аленка виновато улыбнулась:
- Такое сейчас время. Со всяким человеком все может случиться.
- Да, - сказал Чирков. - Время такое, что все может случиться… Спасибо вам, Аленка. Вы молодец.
- Это не так трудно было сделать… Я… Сделала с большой охотой. Мне очень хотелось помочь вам.
- Спасибо еще раз. Вы сегодня дежурите. До которого часа?
- До шести вечера.
- Хорошо. А на следующей неделе вы когда дежурите?
- Ночью.
- Будете свободны днем?
- Да. Но дежурить ночью плохо, потому что все равно днем хочется спать. И как-то получается, что не видишь ни дня, ни ночи. Вернешься утром, упадешь в постель. Проснешься только к обеду. Пока туда-сюда… Приведешь себя в порядок. И нужно вновь заступать. Лучше дежурить днем.
- Хорошо, - сказал Чирков. - Я это учту. А сейчас мы расстанемся. Я пойду к начальнику госпиталя. Должно же сохраниться личное дело Серафимы Андреевны Погожевой.
В отделе кадров Чиркову принесли потертую тощую папку, в которой лежали трудовые книжки, справки, заявления, видимо, части вольнонаемных сотрудников госпиталя.
- Сейчас найдем, - сказал седой лысоватый мужчина с нездоровым лицом пыльного цвета. Он был в гражданском костюме. И прихрамывал на левую ногу.
- Так, что же мы имеем? - мужчина перебирал документы. - Погожева… Погожева… Есть. Вот, пожалуйте.
Он протянул Чиркову донорскую справку о сдаче крови Погожевой Серафимой Андреевной в городе Батуми.
- И все.
- Не густо, - скептически заметил Чирков.
- Ее к нам прислали из Батуми. Документы, надо полагать, там.
- Как же вы… Взяли человека без документов, без проверки? - голос у Чиркова строгий, словно черный цвет.
Однако кадровика не смутишь. Старый он, чтобы смущаться.
Людей, дорогой товарищ, не хватает. Все палаты переполнены. Раненые в коридорах лежат. Поднимись, взгляни. Железнодорожный вокзал, а не госпиталь.
- Все это не снимает вопрос о бдительности.
- Правильно… Однако мы под начальством ходим, - стоит на своем кадровик, точно лодка на приколе. - Начальство наше в Батуми. Они направили - они в ответе.
- Направление где?
- Найдем направление… в другом деле. Стало быть, по командировочной линии посмотрим.
Звенит ключами кадровик, словно корова колокольчиком. Ящиками гремит. А на лбу испарина выступила. От натуги или от волнения?
От натуги, думается. Тяжело, видать, ему нагибаться. Годы сопротивляются.
- Вот, пожалуйте… - победоносно подходит к Чиркову, неся перед собой папку, будто каравай хлеба. - Все при деле…
Читает капитан. Верно.
«Начальнику госпиталя в Перевальном…
В ответ на Ваше письмо № 2/347 сообщаем, что направить в Ваше распоряжение врача-рентгенолога - 1, врача-терапевта -3, врача-окулиста - 1 и младшего медицинского персонала - 25 не имеем возможности. В данный момент командируем в Ваше распоряжение старшую медицинскую сестру Погожеву С. А.
Одновременно предлагаем откомандировать в наше распоряжение врача-невропатолога - 1, которых у Вас - 2.
Начальник управления медицинской службы…»
- Документ законный, - сказал кадровик. - Шел специальной почтой.
Чирков нервно барабанил пальцами по столу.
- Паспорт вы у нее смотрели? У вас же военное учреждение.
- Паспорт непременно смотрели. С паспортом все обстоит благополучно.
- Вы это хорошо помните?
- Конечно, нет.
Чирков понимает, говорить кадровику о бдительности - попусту терять время.
- Фотографию бы мне… Этой самой Погожевой.
- Чего нет, того нет, - разводит руками кадровик.
И вот Чирков опять в коридоре. Только невеселый, угрюмый. Аленка словно поджидает его. Она внезапно появляется из-за колонны. Спрашивает:
- Удачно? Все хорошо?
- Порядочки у вас. Хаос в документации, - сокрушается Чирков.
Аленка не разделяет его печали.
- Людям жизнь здесь возвращают, - говорит она. - О здоровье человека заботятся. Не до бумажек. Понимаете?
- Не понимаю, - морщится Чирков, лицо у него обиженное-обиженное. - Удар от врага нужно ждать не только на фронте. Враг - он коварен…
Фразы какие-то стандартные получаются. Зол Чирков очень. Зол на людей безответственных.
- Фотографию бы мне Погожевой, - вслух думает он. - Посмотреть на лицо, какая она.
- Есть фотография, - радостно говорит Аленка. - Конечно, любительская. Но разобрать лицо вполне можно.
Чиркову хочется поцеловать Аленку. Милая, хорошая она. Фотография - это же совсем другое дело. Это уже удача.
- Я сейчас, - говорит Аленка. Потом секунду колеблется: - Пойдемте вместе.
Он держит ее за руку. Они не идут, а бегут по аллее.
Пахнет морем, водорослями и чистой галькой. Волны накатываются где-то здесь, рядом. Их еще не видно за корпусом и деревьями. Но они шумят. На сердце у Чиркова от этого шума радостно и сладко. А может, волны тут ни при чем. Может, причиной тому медсестра, похожая на мальчишку.
Комната Аленки пуста. Девушка предлагает:
- Садитесь.
- Нет, нет…
Она открывает тумбочку, там альбом, пухлый от фотографий.
- Сейчас я найду…
Аленка ловко, точно карты, перебирает фотокарточки.
- Вот! Крайняя слева. Нас подполковник фотографировал из газеты. Думали - не пришлет. А он два дня назад прислал…
Крайней слева была высокая худая женщина с крупными мускулистыми ногами, удлиненным лицом и густыми бровями, сросшимися у переносицы.
- Спасибо, Аленка, спасибо…
Они рядом. Они близко. И, сам того не ожидая, Чирков целует девчонку в губы.
КАИРОВ В ГОСТЯХ У ТАТЬЯНЫ
- Может, в небесах и есть рай, но в нем все равно не уютнее, чем у вас в квартире.
Татьяна с изумлением смотрит на гостя, солидного, седого полковника, и заученно улыбается. Но Каирову давно известна эта милая женская хитрость. Впрочем, улыбка у Татьяны получается нежная, непосредственная. И, глядя в ее чистые серые глаза, Каиров в общем-то понимает мужчин, влюблявшихся в эту женщину.
- Если вы хотите снять комнату, - мягко, словно извиняясь, произносит Татьяна, - то… Я не могу сдать. Сейчас… у меня уже есть постоялец.
- Майор интендантской службы Роксан.
- Вы знаете? - удивлена Татьяна. И тут же спрашивает кокетливо: - Это он вас прислал?
- Я сам по себе, - признается Каиров.
- Сожалею. Но ничего другого сказать вам не могу.
- Не огорчайтесь. Я остановился в гостинице Дома офицеров. Кстати, в том самом номере, где жил майор Валерий Сизов. Он, кажется, был вашим квартирантом?
- Это не имеет значения, - сухо ответила Татьяна. Ее, видимо, начал раздражать осведомленный и разговорчивый полковник. - Прежде всего Сизов был моим другом.
- Простите, - сказал Каиров. - Но, коль я здесь, разрешите задать вам несколько вопросов. Они касаются именно вашего друга.
- Кто вы такой? - тихо и чуточку испуганно спросила Татьяна.
- Полковник из контрразведки.
Чирков скептически отнесся к идее Каирова посетить Татьяну в ее квартире.
- Лучше вызвать. Допросить. А в доме устроить обыск.
- У тебя ни грамма фантазии, сынок. Ты скучный реалист. Может быть, я покажусь несколько старомодным, но мне кажется, для вдохновения нужно посмотреть дом, где живет Дорофеева. Я хочу пройти той дорогой, по которой много раз ходил Сизов. Посмотреть двор, подняться по лестнице, постоять у двери. В доме есть подвал. И наверняка есть чердак. Я хочу посмотреть квартиру. Она может быть чистой или грязной. Я хочу посмотреть обстановку. Вещи - тоже отличные свидетели… Я предпочитаю застать хозяйку квартиры врасплох… Все это для меня очень важно. Я должен определить