Время от времени торговец, чуя, что его вот-вот заметут, находил себе убежище в одном из центров реабилитации от наркотиков вроде «Синанона», «Центрального Пункта», «Икс-Калая» или «Нового Пути», выдавая себя за нуждающегося в помощи наркомана. Когда он оказывался внутри, его бумажник, его имя и фамилия — всё, по чему его можно было бы опознать, — отбиралось в процессе подготовки к созданию новой личности, не ориентированной на наркотики. В результате многое из того, в чём нуждались правоохранительные органы для обнаружения подозреваемого, исчезало. А затем, позднее, когда давление ослабевало, торговец выходил наружу и возобновлял свою обычную деятельность.
Как часто такое происходило, никто не знал. Персонал реабилитационных центров пытался распознавать, когда их таким макаром использовали, но не всегда успешно. В страхе перед сорока годами тюремного заключения торговец имел нешуточную мотивацию состряпать для сотрудников реабилитационного центра славную легенду — для тех сотрудников, которые обладали властью принять его или выставить вон. А страдания его в тот момент были по большей части реальными.
Медленно проезжая по Кателла-бульвару, Боб Арктур искал указатель «Нового Пути» и деревянный дом — в прошлом частное жилище, которое энергичные реабилитаторы задействовали в этом районе. Его не слишком привлекала перспектива проникнуть в реабилитационный центр, выдавая себя за будущего жильца, нуждающегося в помощи, но другого способа выполнить задание просто не существовало. Представься он агентом по борьбе с наркотиками, реабилитаторы — большинство из них, по крайней мере, — сразу, как само собой разумеющееся, прибегли бы к уклонным манёврам. Им вовсе не хотелось, чтобы в их «семью» грубо вторгалась полиция, и в итоге агент почти наверняка оказался бы в полном информационном вакууме. Предполагалось, что в таких центрах бывшие наркоманы наконец-то обретают безопасность; по сути, реабилитационный персонал обычно напрямую гарантировал это при поступлении. С другой стороны, торговец, которого искал Арктур, был чистой воды ублюдком, и использование им реабилитационного центра в своих целях противоречило благим намерениям всех заинтересованных сторон. Таким образом, Арктур не видел другого выхода ни для себя, ни для мистера Ф., который с самого начала прикрепил его к Спейду Виксу. Викс тогда на неопределённое время сделался главным подопечным Арктура — без существенного результата. И вот теперь, уже целых десять дней, его нигде не найти.
Приметив предельно разборчивый указатель, Арктур припарковался на небольшой стоянке, которую этот конкретный филиал «Нового Пути» делил с булочной, и нетвёрдыми шагами направился по песчаной дорожке к передней двери. Вид он напустил на себя жалкий, а руки сунул в карманы.
Хорошо хоть отдел не поставил Арктуру в вину то, что он упустил Спейда Викса. По официальной версии такой поворот дела только лишний раз подтверждал то, какой хитрой бестией был этот Викс. Формально Викс был скорее курьером, чем торговцем: через нерегулярные промежутки времени он привозил партии жёстких наркотиков из Мексики куда-то в окрестности Лос-Анджелеса, где его встречали покупатели и производили делёжку. Метод переправки партии через границу был весьма хитроумен: на одном из перекрёстков Викс липкой лентой приклеивал пачку к днищу какой-нибудь цивильной машины, остановившейся впереди, а затем, уже на территории Соединённых Штатов, при первой удобной возможности пристреливал лоха. Если пограничный патруль Соединённых Штатов обнаруживал на днище цивильной машины наркотики, винтили, естественно, цивила, а не Викса. Хранение в штате Калифорния считалось достаточным доказательством для возбуждения судебного дела. Мало радости для цивила, его жены и детишек.
Лучше любого другого тайного агента в Оранжевом округе Арктур мог узнать Викса по внешнему виду: жирного чернявого пижона на четвёртом десятке, с уникальной — неспешной и элегантной — манерой говорить, будто усвоенной в какой-то липовой английской школе. На самом же деле Викс вышел из трущоб Лос-Анджелеса и не то что английской, а вообще никакой школы не кончал. А своей дикции, скорее всего, выучился при помощи учебной кассеты, украденной из какой-нибудь университетской библиотеки.
Одеваться Викс любил неброско, но шикарно — словно он врач или адвокат. Частенько он брал с собой дипломат крокодиловой кожи и нацеплял на нос очки в роговой оправе. Как правило, Викс был вооружён дробовиком, который он доукомплектовал пистолетной рукояткой, изготовленной по спецзаказу в Италии, очень классной и стильной. Впрочем, в «Новом Пути» вся его чешуя была счищена — там его должны были одеть, как и всех прочих, в первую попавшуюся, полученную в виде пожертвования одежду, а дипломат крокодиловой кожи засунуть подальше в платяной шкаф.
Открыв солидную деревянную дверь, Арктур вошёл в дом.
Мрачный коридор, слева комната отдыха, где несколько парней читали книжки. В дальнем конце — столик для пинг-понга, ещё дальше — дверь на кухню. Лозунги на стенах — некоторые сделаны от руки, некоторые по трафарету. «ЕДИНСТВЕННЫЙ РЕАЛЬНЫЙ ОБЛОМ — ЭТО ОБЛАМЫВАТЬ БЛИЖНИХ» и тому подобное. Мало шуму, мало движения. «Новый Путь» занимал своих жильцов в различном розничном бизнесе — большинство как парней, так и девушек сейчас наверняка трудились в парикмахерских, на бензоколонках, в мастерских по изготовлению шариковых авторучек. Арктур с усталым видом прислонился к стене.
— Слушаю вас? — Появилась прелестная девушка в синей мини-юбке и футболке с надписью НОВЫЙ ПУТЬ от соска до соска.
Хриплым, измученным голосом Арктур произнёс:
— Я… я совсем выпал. Больше ничего не вяжется. Можно мне сесть?
— Конечно. — Девушка поманила к себе двух непримечательных на вид парней с бесстрастными физиономиями. — Помогите ему сесть и дайте кофе.
Тоска зелёная, подумал Арктур, позволяя двум типам отвести себя под руки и усадить на мягкую потрёпанную кушетку. Вокруг он видел унылые стены, покрытые унылой, полученной в виде пожертвования, низкосортной краской. Впрочем, эти центры и существовали в основном за счёт благотворительности, испытывая трудности с финансированием.
— Спасибо, — дребезжащим голосом прохрипел Арктур, словно его переполнило облегчение от того, что он наконец здесь и сидит. — Ф-фу, — выдохнул он, пытаясь пригладить волосы, а затем делая вид, будто ничего не выходит.
Нависая над ним, девушка твёрдым голосом произнесла:
— Вы, мистер, чёрт знает, на что похожи.
— Ага, — удивительно бодрым тоном согласились двое парней. — Натурально. Ты что, приятель, в собственном говне вывалялся?
Арктур вздрогнул.
— Кто ты такой? — потребовал ответа один из парней.
— И так видно, кто он такой, — отозвался другой. — Блядское отребье из мусорного бака. Вон, смотри. — Он ткнул пальцем в волосы Арктура. — Вши. Оттого ты, дядя, и чешешься.
Девушка, сверх всякой меры невозмутимая и ни под каким соусом не дружелюбная, осведомилась:
— Итак, зачем вы, мистер, сюда явились?
Затем, подумал Арктур, что где-то здесь крупный наркокурьер заховался. Затем, что я из полиции. А вы, все трое, безмозглые мудаки. Но вместо этого он, как и ожидалось, раболепно забормотал:
— Вы тут сказали…
— Да, мистер, кофе вам сейчас принесут. — Девушка мотнула головой, и один из парней послушно зашагал на кухню.
Пауза. Потом девушка наклонилась и тронула его за колено.
— Вам чертовски скверно, да? — негромко спросила она.
Арктур смог только кивнуть.
— Вы испытываете стыд и отвращение к той твари, в которую вы себя превратили, — продолжила она.
— Ага, — согласился он.
— К тому ходячему говну, которое вы из себя сделали. Выгребной яме. День за днём втыкая себе в жопу занозу, вводя в своё тело…
— Я больше так не мог, — сказал Арктур. — Это место — моя единственная надежда. Больше мне ничего в голову не пришло. У меня был друг, который сюда пошёл. По крайней мере, сказал, что собирается. Чернявый такой, лет тридцати с чем-то, образованный, очень вежливый…
— С семьёй вы встретитесь позже, — перебила девушка. — Если мы вас возьмём. Понимаете, вы должны удовлетворять нашим требованиям. И первое — искреннее желание.
— У меня оно есть, — подтвердил Арктур. — Самое искреннее желание.
— Вам должно быть совсем скверно, чтобы мы вас сюда взяли.
— Мне совсем скверно.
— До чего дошла привычка? До какой дозы?
— Тридцать грамм в сутки, — ответил Арктур.
— Чистого?
— Да. — Он кивнул. — Я держу эту дрянь в сахарнице на столе.
— Очень круто придётся. Всю ночь будешь подушку глодать, а когда проснёшься, кругом будут перья. Будут судороги и пена изо рта. И гадить будешь под себя, как больные животные. Готов ты к такому? Ведь мы здесь ничего тебе не дадим.
— Ничего-ничего, — пробормотал он. Выходил полный облом, и Арктур чувствовал беспокойство и раздражение. — Мой кореш, — снова отважился он, — тот чернявый парнишка. Как он тут — справился? Очень надеюсь, что его по дороге не замели — он был в таком ауте, что едва машину вёл. Он думал…
— В «Новом Пути» нет отношений один на один, — перебила девушка. — Тебе следует это усвоить.
— Хорошо, но как он тут справился? — спросил Арктур, уже понимая, что даром теряет время. Чёрт, подумал он, а тут достача ещё почище ментовской. И эта тёлка мне ни хрена не скажет. Такая у них политика. Как об стенку горох. Когда попадаешь в одно из таких мест, считай, что ты мёртв для мира. Спейд Викс может сейчас сидеть за перегородкой, слушать и живот надрывать. Или его тут может не быть. Или что-то среднее. Тут даже с ордером делать нечего, понял Арктур. Местный персонал хорошо умел тормозить и тянуть резину, пока тот жилец, которого здесь разыскивала полиция, не выскакивал в заднюю дверь или в печной трубе не закупоривался. Ведь в конце концов местный персонал тоже состоял из бывших наркозависимых. А идея о шмоне в реабилитационном центре никого в правоохранительных органах не привлекала — попробуй потом возмущённую общественность утихомирь.