В судах, размышлял Боб Арктур, ведя машину по автостраде Сан-Диего на юг, оказывалось крайне трудно добиться обвинительного приговора по краже и сбыту систем электронного слежения, нелегально смонтированных в чьём-либо жилище. Полиция могла лишь арестовать сбытчика за какое-то другое нарушение закона. А вот толкачи в аналогичной ситуации реагировали прямо и непосредственно. Арктур припомнил один случай, когда торговец героином, желая подпалить одной тёлке задницу, засунул два пакетика героина в рукоятку её утюга, а потом позвонил с анонимным стуком по телефону «МЫ НАМЕКАЕМ». Однако, прежде чем стук сработал, тёлка нашла героин, но вместо того чтобы просто выкинуть, она его продала. Полиция приехала, ничего не нашла, затем сделала с телефонного стука «отпечаток голоса» и арестовала торговца за предоставление ложной информации властям. Отпущенный под залог, торговец поздно вечером навестил девушку и до полусмерти её избил. Когда его поймали и спросили, зачем он выбил ей глаз, сломал обе руки и несколько рёбер, торговец так и ответил, что тёлка наткнулась на его кровные два пакетика первоклассного смэка, загнала их за хорошие бабки и таким образом нагло его кинула. Таков, размышлял Арктур, был менталитет толкача.
Он выгрузил Лакмана с Баррисом выклянчивать дешёвый цефаскоп; это не только посадило обоих на мель и удержало от возвращения домой, пока шёл монтаж жучков, но и позволило Арктуру проведать одну подопечную, которую он уже больше месяца не видел. Этой дорогой он ездил редко, а тёлка, судя по всему, ничем особенным не занималась — только два-три раза в день ширялась винтом и торговала собой, чтобы за него расплатиться. Жила она со своим торговцем, причём в течение дня Дэн Манчер обычно отсутствовал. Что было очень кстати. Торговец тоже был наркозависимым, но Арктур никак не мог понять, от чего именно. Судя по всему, от широкого спектра наркотиков. Так или иначе, что бы в этот спектр ни входило, постепенно Дэн сделался злобным и придурочным, бешеным и непредсказуемым. Просто удивляло, как это местная полиция до сих пор не упекла его за бесконечные нарушения общественного порядка. Возможно, ментов подмазывали. А скорее всего, им просто было насрать. Сладкая парочка жила в трущобном районе среди пожилых граждан и прочей бедноты. Только ради очень серьёзных преступлений полиция удосуживалась навещать квартал Кромвель-вилледж, соседнюю свалку, автостоянки и вечно закиданные мусором дороги.
Казалось, ничто не вносит большего вклада в общее убожество, чем кучка строений из базальтовых блоков, задуманных как раз с тем, чтобы людей из этого убожества поднять. Припарковавшись, Арктур нашёл нужную лестницу, поднялся в пахнущую мочой темноту и нашёл дверь с номером 4 в здании с буквой «Г». Перед дверью лежала полная банка «драно»{3}, и он машинально её поднял, подумав о том, сколько детишек здесь играло. Тут Арктуру ненадолго припомнились его собственные детишки и предохранительные меры, которые он все те годы ради них предпринимал. Вот одна из них — поднять эту банку. Потом он постучал банкой в дверь.
Вскоре замок щёлкнул, и дверь, на цепочке, приоткрылась. Девушка, Кимберли Хокинс, выглянула наружу.
— Чего надо?
— Ты что, подруга? — сказал Арктур. — Это же я, Боб.
— Чего это у тебя?
— Банка «драно».
— Ну-ну, без приколов. — В равнодушной манере девушка отцепила от двери цепочку; голос её также звучал предельно равнодушно. Кимберли была подавлена, подметил Арктур. Сильно подавлена. Причём это в комплект к фингалу и разбитой губе. Затем, оглядевшись, он увидел, что окна неопрятной квартирки были разбиты. Осколки стекла валялись на полу среди перевёрнутых пепельниц и бутылок из-под кока-колы.
— Ты одна? — спросил он.
— Ага. Мы с Дэном подрались, и он свалил. — Девушка, наполовину мексиканка, низенькая и не особенно симпатичная, с землистым цветом лица первитиновой наркоманки, невидящим взглядом смотрела себе под ноги — и тут Арктур вдруг понял, что она сильно хрипит. От некоторых наркотиков такое бывало. Она даже специально перевязала горло. Согреть квартирку, похоже, было нечем — особенно с разбитыми окнами.
— Прилично он тебя уделал. — Арктур поставил банку «драно» на высокую полку, поверх каких-то порнороманов в мягких обложках — большинство совсем затрёпанные.
— Хорошо хоть, у него ножа с собой не было. Его ножа марки «кейс», который он теперь всю дорогу на ремне в ножнах таскает. — Кимберли уселась в мягкое кресло, откуда торчали пружины. — Чего тебе, Боб? А то мне совсем хреново. Я пустая.
— Хочешь, чтобы он вернулся?
— Ну… — Она едва заметно пожала плечами. — Не знаю.
Арктур подошёл к окну и выглянул на улицу. Дэн Манчер рано или поздно покажется. Девушка была источником денег, и Дэн знал, что ей нужны регулярные вмазки. Особенно когда её собственный запас иссяк.
— Сколько ещё перетащишься? — спросил он.
— Ещё день.
— А где-то в другом месте можешь достать?
— Да, но не так дёшево.
— Что у тебя с горлом?
— Простудифилис, — ответила Кимберли. — Сквозняки тут.
— Надо бы тебе…
— Если я пойду к врачу, — перебила она, — он увидит, что я на игле. Как я туда пойду?
— Врачу будет насрать.
— Ага. Конечно. — Тут девушка прислушалась к громким и нерегулярным автомобильным гудкам. — Это машина Дэна? Красный «форд-торино»?
Арктур глянул на замусоренную стоянку. Там притормозил помятый «торино»; пара его выхлопных труб хором выдыхала тёмный дым. Дверца со стороны водителя открывалась.
— Да.
Кимберли заперла дверь на два дополнительных замка.
— Наверное, у него с собой нож.
— У тебя есть телефон?
— Нет, — ответила она.
— А не помешал бы.
Кимберли пожала плечами.
— Он же тебя убьёт, — сказал Арктур.
— Не сейчас. Здесь ты.
— Тогда потом, когда я уйду.
Кимберли снова пожала плечами и села.
Очень скоро на лестнице послышались шаги, затем стук в дверь. А затем Дэн принялся орать, чтобы она открывала дверь. Кимберли в ответ завопила, что не откроет и что она не одна.
— Лады! — пронзительно завизжал Дэн. — Я тебе шины порежу! — Он побежал вниз, и Арктур с девушкой смотрели в разбитое окно, как Дэн Манчер, тощий, коротко стриженный тип с педерастической внешностью, размахивая ножом, приближается к её машине. Вопли его теперь были слышны всей округе. — Я тебе шины порежу! Шины твои блядские! А потом я тебя на хуй прикончу! — Нагнувшись, он полоснул сначала одну, затем другую шину старенького «доджа» девушки.
Кимберли вдруг бросилась к двери и с бешеной энергией принялась отпирать разнокалиберные замки.
— Я должна его остановить! Ведь он мне шины режет! А у меня даже страховки нет!
Арктур схватил её за руку.
— Моя машина тоже там. — Пистолета у него с собой, понятное дело, не было — зато у Дэна был нож марки «кейс» и полная отмороженность. — Шины не главное…
— Шины! Мои шины! — Визжа, девушка силилась отпереть дверь.
— Ему как раз это и нужно, — втолковывал ей Арктур.
— Ниже этажом, — выдохнула Кимберли. — Позвоним в полицию — там есть телефон. Пусти! — Она с недюжинной силой его отпихнула и наконец сумела открыть дверь. — Я в полицию позвоню! Мои шины! Там одна совсем новая!
— Я с тобой. — Он схватил её за плечо, но Кимберли вывернулась и стремительно понеслась вниз по лестнице — Арктур едва за ней поспевал. Спустившись на этаж, девушка бешено забарабанила в дверь.
— Откройте, пожалуйста! — вопила она. — Пожалуйста, я хочу в полицию позвонить! Пожалуйста, дайте мне позвонить в полицию!
Арктур встал рядом и спокойно постучал.
— Нам нужно воспользоваться вашим телефоном, — попросил он. — Это очень срочно.
Пожилой мужчина в сером свитере, мятых форменных брюках и с галстуком на шее открыл дверь.
— Спасибо, — поблагодарил Арктур.
Кимберли протолкнулась мимо мужчины, подбежала к телефону и позвонила. Арктур встал лицом к двери, ожидая, что покажется Дэн. Но больше никаких звуков не раздавалось — не считая безмозглой болтовни Кимберли. Она гнала оператору что-то насчёт ссоры из-за пары ботинок ценою в целых семь долларов.
— Он сказал, что они его, потому что я их ему на Рождество подарила, — бубнила девушка, — но они мои, потому что платила-то за них я, а потом он хотел их забрать, и тогда я консервным ножом оторвала от них задники, а он… — Она вдруг заткнулась, затем закивала головой. — Хорошо, спасибо. Да, я продержусь.
Пожилой мужчина внимательно разглядывал Арктура, и тот в ответ тоже на него глазел. В соседней комнате за всем происходящим молча наблюдала пожилая дама в ситцевом платье. На лице её застыл страх.
— Скверно вам тут живётся, — сказал двум пожилым людям Арктур.
— Так всё время, — пожаловался пожилой мужчина. — Мы каждую ночь слышим, как они дерутся, и он всё время кричит, что убьёт её.
— Нам надо было вернуться в Денвер, — произнесла пожилая дама. — Я же тебе говорила — надо было вернуться обратно.
— Эти ужасные драки, — продолжил пожилой мужчина. — Всё время что-то бьётся, и шум. — Убитым взглядом он смотрел на Арктура — прося то ли о помощи, то ли о понимании. — Снова и снова, без конца. А хуже всего то, что всякий раз… знаете…
— Да-да, скажи ему, — поддержала его пожилая дама.
— Хуже всего то, — с достоинством произнёс пожилой мужчина, — что всякий раз, как мы выходим на улицу — в магазин или на почту, — внизу мы наступаем в… гм… знаете, что собаки оставляют.
— Не оставляют, а делают, — с достоинством поправила пожилая дама.
Приехала машина местной полиции. Арктур дал свидетельские показания, не раскрывая себя как сотрудника правоохранительных органов. Мент записал его показания и попытался записать показания Кимберли как потерпевшей, но та несла сущую галиматью. Снова и снова она долдонила про пару ботинок, почему она их купила и как много они для неё значили. Мент, сидя со своим листком на картонке, раз поднял глаза на Арктура и одарил его холодным взглядом, понять который Арктур не смог, но который всё равно ему не понравился. В конце концов мент посоветовал Кимберли позвонить, если подозреваемый вернётся и доставит ещё неприятности.