Пока я отвлекала разговорами Лудо Карруда, позади него, словно тень, возник Летун, и ловким движением накинул ему на шею ремень, словно удавку. Все последующее было вполне ожидаемо: Карруд невольно разжал руку, шпага упала на землю, а мужчина обоими руками инстинктивно ухватился за шею, стремясь хоть немного ослабить душащую его петлю. Тут же рядом появился Крис, коротко ударил по голове задыхающегося мужчину, и тот разом обмяк...
– Ну, чего стоим, глазами хлопаем?.. – напустился на меня Летун. – Быстро тащим красавца в дальний угол, там все же потемней...
И верно, времени терять не стоило. Потерявшего сознание Лудо Карруда оттащили подальше, и там прикрутили к лежащему на земле бревну. Так, пусть пока что поваляется без сознания, сейчас мы его враз в себя приведем.
Летун достал один из двух заветных пузырьков, тех самых, за которые мы заплатили Навару целую гору золота, аккуратного его откупорил, и осторожно влил в приоткрытый рот мужчины одну каплю бесцветной жидкости.
– А этого хватит?.. – не выдержала я. – Может, еще парочку капель добавить?
– Твое счастье, что Навар этих слов не слышит... – проворчал Летун, вновь закупоривая пузырек. – Обиделся бы всерьез и надолго, да еще и решил, что ему не доверяют. Боюсь, и одной-то капли будет в излишке, только вот ее пополам никак не поделишь!
Что ж, поверим, тем более что Карруд вскоре должен придти в себя – все же его не до смерти придушили, а, как сказал Летун, лишь «вырубили на время».
– А вы, господа хорошие, лихо его повязали... – мне только и оставалось, что развести руками.
– Дурное дело нехитрое... – пробурчал старик, хотя было заметно, что вовсе не против моей похвалы. – Всяко в жизни бывало, тут поневоле научишься. Вон, и ухажер твой, хоть и из благородных, а знает, куда бить, чтоб враз достать. Что, на рудниках обучили?
– Вроде того.
– Я ж знаю, о чем говорю... А вот и наш красавец в себя пришел.
И верно: господин Карруд зашевелился, открыл глаза и непонимающе посмотрел на нас. Впрочем, вскоре его взгляд прояснился и представитель семейки ди Роминели рванулся, чтоб освободиться от пут, но все было без толку – Летун знал свое дело, и навязанные им узлы при всем желании распутать совсем непросто.
– Немедленно отпустите меня!.. – наш пленник сделал все, чтоб его голос прозвучал достаточно громко и властно, только вот получалось это у него из рук вон плохо. Лудо Карруд вовсю сипел и говорил почти что шепотом.
– Надеюсь, господин ди Роминели, мы не нанесли вам никаких значимых увечий?.. – вежливо поинтересовался Крис.
– Уж не извиняться ли вы вздумали?.. – скривил губы Карруд. – В этом случае, чтоб получить мое прощение, вам для начала следует развязать меня, и начать вести разумные переговоры.
– Дело не в извинениях, я просто опасаюсь, не ударил ли вас слишком сильно... – Крис воплощал саму любезность. – Просто должен покаяться: бью сильно, и от моих ударов вполне может произойти сотрясение мозга, и первый признак того – онемение языка. Надеюсь, сия печальная участь вас миновала.
– Скотина!.. – зашипел Карруд, едва ли не враз теряя свое высокомерие. – Чтоб ты знал – у меня язык плохо ворочается! Похоже, сотрясение мозга я все же получил... Ну, ты мне еще за это ответишь!
– Все это так прискорбно... – посочувствовал Крис, но, судя по его голосу, раскаянием тут и не пахнет. Если же говорить честно, то слова Карруда нас просто порадовали. Почему? Дело в том, что в том пузырьке, каплю жидкости из которого влили в рот господина ди Роминели, была «Чистая правда» – так Навар назвал свое зелье. Когда люди (неважно, случайно, по неопытности, или же им специально подливали «Чистую правду») проглатывали эту прозрачную жидкость, через несколько минут на них нападала невероятная словоохотливость, причем лгать не было никакой невозможности, слова, можно сказать, наружу просились сами, и каждый говорил то, что в обычной жизни никому и никогда бы не сказал. Вообще-то эту самую «Чистую правду» нужно растворять в воде или в вине, а если принимать зелье в чистом виде, так, как это сделал сейчас Летун, то у человека на какое-то время немел язык. Что ж, прекрасно, Навар не подвел, и его... изделие, и верно, было на высоте.
– Зато у меня есть немалое желание поговорить с вами, господин ди Роминели... – начала, было, я, но Лудо Карруд меня перебил.
– А уж у нашей-то семьи имеется какое желание с тобой побеседовать – это тебе даже и не передать, тварь! Не сомневайся – сто раз обольешься горькими слезами за то, что вздумала пойти против нас! Думаешь, никто не знает, что ты вовсю интригуешь против семьи дт Роминели? Ничего, наше семейство так просто не возьмешь, и тем более этого не сможет сделать какая-то провинциальная девка, которая не оценила той чести, что ей выпала – стать членом нашей великой семьи! Рано или поздно, но вы сорветесь с той кромки, по которой все еще пробираетесь, и тогда уже пеняйте на себя!
– Прекрасно... – согласилась я. – Вот давай-ка мы с тобой и поговорим на эту тему, раз она так интересует нас обоих...
Мы покинули сарай через четверть часа, узнав немало интересного, тем более что Лудо Карруд, и верно, стал до невероятности словоохотлив, и без малейшей запинки отвечал на любой вопрос. Конечно, если бы это было возможно, то этот крайне любопытный разговор можно было бы продолжать до той поры, пока не закончится действие волшебной жидкости, только вот оставаться в полуразрушенном сарае нам было рискованно. Люди, которыми командовал Лудо Карруд, не найдя хозяина в условном месте, могли заподозрить что-то неладное и отправиться на его поиски. В общем, как бы нам не хотелось продолжить общение с представителем достойнейшего семейства ди Роминели, все же пришлось заткнуть ему рот кляпом, и уходить как можно скорей, тем более что Карруд сказал нам, где именно в данный момент могут находиться его люди. Что же касается нашего пленника, то пусть полежит все в том же сарае, думая о том, каким образом он сумеет оправдываться перед Лудо Мадором за несдержанность своего языка и горевать о жестокой несправедливости этого мира. Ничего, если повезет, то Карруда найдут в ближайшее время, или же отыщут немногим позже...
Нам опять пришлось уходить огородами, прячась за кустами и деревьями, стараясь как можно быстрей миновать дворы, в которых были собаки. Хорошо еще, что все они были на цепи, а иначе нас ожидало бы немало неприятностей.
Через полчаса мы сидели в маленьком захудалом кабачке, куда заскочили, чтоб перевести дух. Похоже, мы и в этот раз сумели уйти от преследователей, и сейчас надо было решить, что будем делать дальше. Дело в том, что помимо всего прочего, Лудо Карруд рассказал нам о том, где сейчас находится граф де Линей, и, если честно, то это известие меня совсем не порадовало.
– Ну, то, что вечером нам надо быть во дворце – это даже не обсуждается... – Крис потер ладонью лоб. – Но вот насчет графа де Линей...
– По-моему, тут не может быть никаких сомнений... – я перебила Криса. – Его надо освободить в любом случае, а не то семейка ди Роминели настроена более чем серьезно.
– Как я понимаю, вы опять собираетесь совать свои пустые головы хрен знает куда?.. – мрачно поинтересовался Летун. – Можете не отвечать, я и так ответ знаю. Вот кто мне ответит – зачем я с вами связался?
– Потому что мы обаятельные... – усмехнулся Крис.
– Скорее, безбашенные... – выдал свой вердикт дед. – Ну да мне все одно выбирать не приходится, а ведь я так мечтал о спокойной старости в тишине и покое!..
Ага, – подумалось мне, – ага, так я тебе и поверила! Можешь говорить это кому угодно, только не нам! Мнение о спокойной жизни у тебя, дедуля, несколько своеобразное...
– Оливия, тебе туда соваться не стоит... – продолжал Крис.
– Крис, давай не будем касаться этой темы... – я подняла руку. – Графа де Линей необходимо освободить, и чем скорее, тем лучше, пока дело не дошло до самого плохого. Что же касается всего остального, то в данный момент это никому не нужная лирика, которую не стоит принимать во внимание.
– Тогда давайте думать, что мы можем предпринять... – продолжил Крис, а мне невольно подумалось о том, как все же тесно переплетены судьбы людей. Что я имела в виду? Просто пропавший граф де Линей и в самом деле похищен людьми семейки ди Роминели, и сейчас от него требуют все того же – подписи на передаче всего своего имущества ненасытному семейству и вдобавок признания того, что он участвовал в некоем заговоре...
Казалось бы, что тут необычного? Суть в том, что графа прячут в столичном особняке маркиза Рейнье, отца Полана, моего бывшего жениха...
Глава 17
– Ну, не знаю... – протянул Крис. – Конечно, у каждого из нас есть свое мнение, только я бы этот дом, принадлежащий маркизу Рейнье, особняком никак не назвал.
В этом вопросе спорить с Крисом мне никак не хотелось. Разумеется, в свое время от Полана я наслушалась рассказов об их чудном столичном особняке, куда мой бывший жених несколько раз ездил со своими братьями – здесь у них были какие-то свои дела, в которые я особо не вникала. Папаша семейства, то бишь маркиз Рейнье, по понятным причинам не покидал свои земли, боясь высунуть нос за пределы семейных владений – понимал, что раз ему велено было до конца своих дней сидеть в провинции, и вести себя тише воды и ниже травы, то и вести себя нужно согласно тем указаниям. Правда, в то время мне даже в голову не пришло задуматься о причине столь сильной любви господина маркиза к своему фамильному замку – ну, не желает человек покидать свои родовые владения, так что с того? Вкусы и пристрастия у всех разные, некоторые предпочитают уединенную и скромную жизнь в глубинке шумным и многолюдным городам...
В свое время Полан со всей дотошностью описал мне как внутреннее расположение комнат, так и внешний вид их столичного особняка, но, похоже, мой бывший жених несколько приукрасил действительность. Сейчас, вспоминая те рассказы, понимаю, что тогда совсем не задумывалась о том, что тех комнат, о коих рассказывал Полан, что-то маловато для шикарного столичного жилья. Ныне перед моими глазами находился вовсе не большой, внешне богато декорированный дом, а обычное, ничем не примечательное одноэтажное каменное строение с маленьким садом, окруженное простой ков