аной оградой, причем не очень высокой, всего лишь немногими выше человеческого роста. Да и те улицы, на которых находился этот так называемый особняк, к числу самых престижных мест столицы никак не отнести – так, не очень богатый район, где обитают горожане средней руки. Ну, что тут скажешь? Разумеется, дом маркиза Рейнье сам по себе неплохой, крепкий, основательный, но, тем не менее, на определение «столичный особняк» точно не тянет – в этом Крис прав.
– Да как бы его не называли, это сейчас не так и важно... – мне только и оставалось, что пожать плечами.
– Это верно... – пробурчал Летун. – Тоже мне, нашли, о чем думать – как называется то, что мы сейчас видим, дом это, особняк, или какое-то там жилище! Что, больше поговорить не о чем? Не знаю, как вам, а по мне, что в лоб, что по лбу – один хрен. Сейчас надо мыслить не о том, как называются эти хоромы, а соображать, где может находиться этот ваш граф.
И верно: хотя господин Лудо Карруд и сообщил нам, где держат графа де Линей, только вот в котором из углов того подвала прячут пленника – этого господин Карруд не знал, потому как ни разу не был в доме маркиза Рейнье. Все, что он нам мог сказать, было известно ему с чужих слов.
К этому времени мы уже обошли кругом весь этот так называемый особняк, и теперь находились неподалеку от задних ворот дома. Вон там, справа, где ограда соприкасается с небольшим строением возле соседнего домишки – там легче всего незамеченными попасть в сад дома семьи Рейнье. Каким образом? Просто в том месте, возле ограды, растет несколько высоких старых яблонь с густой кроной, полностью скрывающей под своими ветками едва ли не любого, кто заберется на эти деревья, а уж оттуда легче легкого перебраться в сад семьи Рейнье. Да и эту улицу никак не назовешь многолюдной, так что можно подгадать такой момент, когда здесь не будет прохожих. Что ж, прекрасно, теперь мы хотя бы знаем, каким образом перемахнуть через ограду, а уж по саду мы, надеюсь, проберемся без особых сложностей, особенно если учесть, что в здешнем саду, кроме подстриженных деревьев, хватало и высоких цветущих кустарников.
За все то время, пока мы наблюдаем за домом, нам на глаза не попался ни один их слуг, которые должны находитьсмя в этом особняке. Не знаю, хорошо это, или плохо, но какая-то охрана в доме обязательно должна быть.
– Ди Роминели сказал, что граф заперт в подвале... – Крис не отрывал взгляда от дома. - Понятно, что в этот подвал нам так просто не попасть, разве что нас там тоже запрут как пленников, случайно попавших в их руки, но подобный вариант развития событий мне совсем не нравится. Вопрос: как нам добраться до господина де Линей?
– Помнится, бывший жених рассказывал мне об этом доме, и о том, что у них там имеется весьма вместительный подвал... – заговорила я, попутно подумав о том, что и этот самый подвал тоже, скорей всего, окажется не столь большим, как мне говорил Полан. – Конечно, все, о чем мне когда-то рассказывал суженый-ряженый, я сейчас и не вспомню – слишком много времени минуло с той поры, но кое-что все же пришло на ум... Будем действовать методом исключения, и сразу же откинем в сторону возможность того, что графа будут держать в винном погребке...
– Это понятно.
– Вряд ли господина де Линей закроют в каморке, где находится садовый инструмент – никто не станет держать человека в том месте, где он каким-то образом сумеет изготовить себе хоть какое-то оружие, хотя бы из самой обычной тяпки или огородных вил. Кроме того, по словам Полана, та каморка с садовым инвентарем сравнительно небольшая, пользуются ею едва ли не все в доме, да и ключ от нее висит в условном месте, о котором знают все слуги. Погреб с припасами, думаю, тоже можно сбросить со счетов...
– Надо же, в какие подробности тебя посвящал бывший жених!.. – не знаю, показалось мне это, или нет, но в голосе Криса проскользнули нотки недовольства.
– А мы с ним в то время ничего друг от друга не таили, делились каждой мелочью... – пожала я плечами. – Как видите, пригодилось... Так вот, помимо перечисленного в подвале остается только одно место – это довольно большое помещение, где держат всякий ненужный хлам вроде старой поломанной мебели и тому подобного, нечто из числа того, что вроде уже и в хозяйстве не надо, но выбросить жалко.
– Не знаю... – Крис потер рукой переносицу. – Сомневаюсь, что именно там спрятали графа де Линей. Если уж на то пошло, то граф не относится к числу тех, кто будет покорно подставлять шею своим тюремщикам. Как раз наоборот – он постарается соорудить себе какое-то оружие из, так сказать, подручного материала, которого в той захламленной кладовке должно быть навалом. Например, тут вполне сгодится и крепкая ножка от стула – при желании ею без особого труда можно проломить голову...
– Бывший ухажер ничего не говорил о том, что в подвале есть еще какая-нибудь захудалая комнатенка?.. – поинтересовался Летун. К этому времени он уже знал и мою историю, и то, что случилось с Крисом, но к услышанному относился философски – мол, ничего особенно, бывает, я за свою жизнь и не таких историй наслушался.
– Нет, ничего не говорил... – покачала я головой. – К тому же, судя по размерам дома, там вряд ли могут быть уж очень большие подвалы.
– Это верно... – старик оценивающе смотрел на дом. – Эх, если б на вашем месте была пара толковых ребят, то взять этот дом – плевое дело! Но сейчас нас время поджимает, да и шума не надо – такие дела надо проворачивать незаметно для чужих глаз. На мой взгляд, этого вашего графа должны были запереть в темной каморке для садового инвентаря, предварительно забрав оттуда все содержимое.
– И все же мне кажется, что граф де Линей может находиться только в том помещении, где и складируют всякий ненужный хлам... – стояла я на своем. – Все же у похитителей есть понимание того, что они имеют дело не с простолюдином, а с потомственным аристократом, так что и подход к этому человеку должен быть соответствующим. И потом, эти люди с самого начала должны были понимать, что если граф будет находиться в подвале несколько дней, то ему надо хотя бы на чем-то сидеть или лежать, а погреб с припасами или каморка с инструментом для этого вряд ли подойдут!
– По-моему, похитителям один хрен, с кем и как обращаться... – пробурчал дед. – Важен результат, а какими способами он будет достигнут – это никого не касается.
– Я бы так не сказала...
– А я говорю – хватит языком впустую молоть!.. – стал терять терпение Летун. – Соображайте быстрей, думайте, что тут можно сделать! Стоите как неприкаянные, переливаете из пустого в порожнее, а время меж тем идет!
Тут старый взломщик прав целиком и полностью – времени у нас, и верно, в обрез. Конечно, уходя, мы оставили Лудо Карруда ди Роминели в самом дальнем углу полуразвалившегося сарая, связанным по рукам и ногам, с кляпом во рту, да вдобавок ко всему наш дедок хорошенько врезал по уху пленнику, причем сделал это так умело, что господин Карруд враз потерял сознание. Как тогда сказал Летун: то, что добрую четверть часа этот щеголь проваляется в отключке – это я вам обещаю, а дальше ни за что ручаться нельзя...
Понятно, что через какое-то время Карруд придет в себя, а может, его начнут искать те, кого он отправил на наши поиски. Боюсь, что после того, как господин ди Роминели освободится, то сразу же вспомнит о том, что успел рассказать нам, и не исключено, что он первым делом направится сюда, к дому маркиза Рейнье, не без основания рассчитывая застать нас здесь. Однако вполне может оказаться и так, что Карруд кинется к Лудо Мадору, чтоб сообщить главе семьи о произошедшем. Впрочем, в подобном развитии событий я как раз не уверена: Карруд, скорей всего, будет действовать сам – ему надо каким-то образом исправить ту ситуацию, в которую он попал из-за своего невесть отчего развязавшегося языка. Кроме того, если глава прочтенного семейства узнает об излишней словоохотливости своего родственника, то Карруд вряд ли хоть когда-то сможет вернуть себе расположение досточтимого Лудо Мадора.
– Бывший жених не рассказывал тебе о том, в какой последовательности располагаются те помещения в подвале?.. – спросил Крис.
– Говорил... – кивнула я головой. – Вначале, то есть как только спустишься в подвал, находится каморка с инструментами...
– Погоди... – перебил меня старик. – До меня только сейчас дошло: – если каморка находится в подвале, то откуда там свет? В подвале же ничего не видно! Если нужно взять метелку, ведро или лопату – то слуги что, спускаются туда со свечой в руке? Этого просто быть не может!
– Так в этой каморке, как и в комнате со старыми вещами, есть небольшие окна – все же эти два помещения находятся как бы в полуподвале, зато погреб с припасами и погребок с винами располагаются дальше и ниже поверхности земли, и там уже нет никаких окон...
– Чего же ты молчала об этом?.. – рявкнул Летун.
– О чем?
– Про то, что там окна есть?
– Так они же совсем небольшие, только чтоб там немного света было! Помнится, Полан говорил мне, что в них только маленький ребенок проползет, и то с трудом...
– Вот потому-то я с бабами и дела вести не люблю... – дед повернулся к Крису. – Как раз из-за их безголовости! Без остановки мелют разную чушь, говорят о чем угодно, а о главном забывают! Сказала бы все с самого начала – столько бы времени сберегли! Давай, вспоминай, что тебе еще бывший хахаль об этих окошках говорил?
Вообще-то дед несколько переступил черту, обращаясь ко мне с такими выражениями и позволяя себе разговаривать со мной подобным тоном, но я решила не заострять внимание на этих вещах, тем более что дед был в чем-то прав.
– Пожалуй, больше ничего, хотя... Он сказал, что когда спускался в подвал, и был в комнате со старыми вещами, то в окнах видел розы – они растут совсем рядом с домом: мол, это так красиво, когда смотришь снизу на белые розы, которыми усыпаны все кусты... Вот, пожалуй, и все.
– Хорошо, что хоть это припомнила...
Нет, ну как вам это нравится? Мужчины еще и недовольны! У меня просто слов нет! Заставить бы их самих вспомнить те разговоры, что они вели несколько лет назад! Думаете, много припомнят? Ох, что-то я в этом крепко сомневаюсь! Между прочим, я и сама все то время, пока мы добирались до дома маркиза Рейнье, вспоминала все наши беседы с Поланом, касающиеся его пребывания в столице. Впрочем, мы говорили о столице не так и много, так что особо вспоминать было нечего, кроме, разве что, одного разговора...