– Ты-то как на ее месте оказалась?.. – усмехнулся старик.
– Меня стражники схватили по ошибке – они как раз беглых ловили, а я... Я сама в тот момент удирала кое от кого, и потому мне было все равно, кем назваться и куда отправиться, лишь бы оказаться подальше от Тароны. Я тогда еще и лицо случайно разбила, так что особо рассматривать меня никто не стал. Остальное вы знаете.
– И от кого ж ты прятаться могла? От приятеля или от стражи?
– От обоих.
– Что ж ты такое натворила?
– Не столько натворила, сколько меня сделали виноватой.
– И что же тебе грозило?
– Во всяком случае, достаточно, чтоб всерьез опасаться за свою жизнь. Знаете, иногда обстоятельства складываются таким образом, что даже каторга может казаться спасением.
– Не то место ты выбрала, чтоб жизнь спасать... – сделал вывод старик. – Во всяком случае, здоровье тут в два счета можно загубить. И как же тебя звать?
– Извините, но об этом я пока что промолчу. Еще раз прошу прощения, но у меня для этого есть все основания. Можно, теперь я вас спрошу кое о чем?
– Попробуй... – кажется, старик нашел мой вопрос забавным.
– Как вы догадались о том, что я – не Дарил?
– Здесь один из ее бывших приятелей оказался, тот, кто ее в лицо знает. К тому же Дарил с Заячьих Холмов – особа известная, и у нее уже ранее был срок – год заключения в тюрьме, а глядя на тебя, никак не скажешь, что ты коротала время в том казенном месте, а то, что ты ранее никогда не была в заключении – это понятно с первого взгляда. Ухватки у вас разные, поведение тоже, да и кроме этого была еще куча несовпадений... Что ж, на сегодня ты свободна, а об остальном поговорим через пару-тройку дней. Да, и вот еще что: дружка себе отыщи поскорей, а не то мужики уже нервничать начинают: такая красавица – и одна ходит. Непорядок. Женщин тут мало, мужики почти сплошь одинокие, как бы глупостей на горячую голову не натворили. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, только я после своего бывшего в себя до сей поры придти не могу...
– Твои сложности... – отмахнулся дед. – Все, ступай.
Отойдя немного, оглянулась – старик, с трудом поднявшись со скамейки, медленно заковылял в сторону одного из мужских бараков.
– Кто это?.. – спросила я свою спутницу.
– Его кличка Скат... – женщина тоже смотрела на старика. – Он тут у нас, можно сказать, за старшего, но в последнее время здорово сдал. Пожалуй, недолго протянет.
– А зачем он меня хотел видеть?
– Разговоров о тебе много ходит. Красивая, не похожа на других, ведешь себя иначе, держишься на особинку... К тому же ты оказалась здесь под чужим именем, а к таким вещам относятся плохо, с подозрением – мало ли кем ты можешь оказаться... Сейчас-то понятно стало, в чем дело, а так разговоры всякие пошли... Кстати, насчет дружка ты подумай, и с этим делом не тяни – здесь одинокая женщина долго не продержится. У каждой из нас приятель имеется, а у некоторых и по двое сразу...
Да я, вообще-то, надолго оставаться здесь не намерена, только вот вслух сообщать об этом никому не собираюсь. И уж тем более у меня нет ни малейшего желания заводить себе ухажера, пусть даже только для видимости – спасибо, с меня дорогого муженька хватит за глаза! Как вспомню о наших с ним отношениях, так меня едва ли не тошнит! До сих пор не понимаю, как я сумела так долго продержаться в доме ди Роминели – наверное, меня поддерживала только мысль о побеге. После этих двух кошмарных лет я навсегда зареклась как от семейной жизни, так и от каких-либо любовных шалостей, одна только мысль о которых вызывает у меня чувство, близкое к омерзению. Больше того – слова старика подтолкнули меня к мысли о том, что с побегом мне надо поторапливаться, а не то и в самом деле от некоторых из здешних обитателей будет не отвязаться. Только вот знать бы еще, как удрать с этого рудника и в какую сторону мне следует направиться после этого...
Однако все мои планы нарушились уже на следующий день. С утра пораньше мне было велено придти к здешнему начальству, то бишь к начальнику охраны этого рудника. Ох, боюсь, что разговор у нас с ним будет далеко не самый приятный – насколько я уже успела узнать, этот человек имел здесь неограниченную власть, и вряд ли желает видеть меня лишь для того, чтоб обсудить здешнюю погоду.
Судя по отекшему лицу начальника охраны и устойчивому запаху перегара, стоящему в его кабинете, здешний хозяин не дурак выпить. Наверняка он еще окончательно не протрезвел после вчерашнего, или же мается похмельем – мне, по большому счету, это без разницы, потому как и в том, и в ином случае нет ничего хорошего. Вдобавок разговаривать с такими людьми довольно сложно.
– Значит, это ты – Дарил с Заячьих Холмов... – мужчина оглядел меня так, словно я была выставлена на продажу. – Или же называешь себя таковой... Может, хотя бы мне скажешь, как тебя в действительности зовут?
– Быстро до вас доходят все то, о чем болтают люди... – пожала я плечами.
– Еще бы – каждый торопится сообщить мне то, что происходит на руднике. Все малейшие сплетни и слухи доносят. Можно сказать, наперегонки несутся, чтоб последнюю новость сообщить, ведь за нужные сведения я имею право немного скостить им срок, а вот за умолчание могу отправить навечно месить тесто... Надеюсь, ты уже знаешь, что это такое.
– Уже сообщили.
– Рад... – мужчина ухмыльнулся. – Я здесь, считай, повелитель и Бог, и от меня зависит многое, если не все. Работа на руднике тяжелая, на износ и убой, но тут никого не жалеют, и впредь делать это не намерены, там более что тюрьмы в стране и так забиты под завязку нарушителями закона, а потому работников на мой век хватит. Итак, как тебя звать по-настоящему?
– Дарил... – пожала я плечами. – Другого имени у меня сейчас нет.
– Значит, упираемся, не говорим всей правды, да еще и лжем в лицо? Сразу видно, что ты еще плохо знаешь здешние порядки. Я и за меньшие прегрешения людей наказываю, но такой красотке, как ты, можно сделать небольшое послабление. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Если будешь хорошо себя вести, то работу тебе предоставлю легкую, и даже приятную – здесь начнешь трудиться, за чистотой следить, порядок наводить...
Ну-ну, выходит, так теперь это называется – следить за порядком... Э, нет, не для того я из тюрьмы выбиралась, чтоб перед тобой послушно хвостиком махать и исполнять все прихоти. Да и иметь хоть что-то с этим типом я не желаю – этих так называемых «приятностей» с меня уже за глаза хватит, дорогой супруг раз и навсегда отбил желание к подобным забавам.
– Порядок – это не по моей части... – усмехнулась я. – Да и хозяйка из меня никакая. С этим делом обратитесь к кому-то другому. Или другой.
– Это не просьба, а приказ.
– Приказывайте кому другому, а не мне. Говорю же – я не любитель вытирать пыль, да и делать это не стремлюсь. Предпочитаю небольшой беспорядок.
– Чего-чего?
– Если вы не понимаете нормальный язык, могу сказать проще: замутите с кем-нибудь другим, благо от кого-то иного отказ на столь заманчивое предложение вы вряд ли получите. Я же в такие игры не играю.
– Никак приятеля себе уже нашла?
– Простите, но это мое дело. Кроме того, если я правильно поняла, вам докладывают чуть ли не о каждом моем шаге, так что не стоит задавать вопросы, ответ на которые вам и без того хорошо известен.
– Надо же, еще и выламываешься... – кажется, начальник охраны не ожидал от меня подобного ответа. – Зря. Я и без того раздумываю, сообщать ли мне о тебе в Тарону, или нет. Голубиная почта у нас хорошо работает, так что задержек с письмами не будет. Баба ты подозрительная, и еще неизвестно, что за птица такая, раз предпочитаешь прятаться от правосудия на каторге. Мало того, что назвалась чужим именем, так еще, как мне сказали, в первый же день пребывания на руднике о побеге разговоры вела...
– Я просто спросила между делом... – а про себя подумала, что тут, и верно, любая болтовня становится известна охране. Надо же: по прибытии сюда я только обмолвилась о побеге – и уже донесли! Хотя людей можно понять: если на этом руднике, и верно, за ценные сведения могут уменьшить срок, то становится понятным, отчего тут все пронизано доносительством.
– А я тебе и так скажу... – мужчина встал напротив меня. – Убежать отсюда трудно, почти невозможно. Вернее, покинуть рудник, пожалуй, можно, но сразу же возникает вопрос – куда отправиться потом? На реку кинешься, чтоб по воде уйти? Не стоит, рыбаки сами не прочь на беглых поохотится, потому как за каждого пойманного им платят неплохие деньги. Рыбацких поселков на реке хватает, а народишко тут внимательный, каждую мелочь примечает, да и ловить убегающую дичь здесь умеют, так что путь по реке отпадает. Остаются лес и горы, но к ним и близко подходить не советую – там такая дрянь водится, что и не описать. По счастью, опасные обитатели тех мест к руднику стараются не подходить, а иначе все здесь было бы куда сложней. Даже местные жители к находящимся неподалеку отсюда горам и лесам стараются не подходить, а с голыми руками и без оружия там и вовсе делать нечего.
– Это мне в вашем кабинете делать нечего... – покачала я головой. – А еще вы мне совсем не нравитесь. Извините, но я не считаю вас героем своего романа – у меня несколько иные вкусы и предпочтения. Надеюсь, мы друг друга правильно поняли. Я могу идти?
– Не выношу наглых баб... – мужчина подошел к столу, на котором стояла бутылка из темного стекла и глиняная кружка. Если мне не изменяет память, то в таких бутылках находится очень крепкое дешевое вино, хотя и паршивое на вкус – у нас в замке конюх любил покупать в трактире как раз такие большие бутылки с крепким содержимым. Правда, после излишнего принятия горячительного конюх по утрам со стоном хватался за больную голову, и давал очередное обещание больше никогда даже не смотреть на эту дрянь, то бишь это мерзкое пойло!.. Тем не менее, у подобных крепких напитков поклонников хватало, и сейчас я вижу перед собой одного из них. Правда, когда начальник охраны попытался, было, налить вино в кружку, то оказалось, что бутылка уже пуста, потому как ее содержание к этому времени выкушано подчистую. Естественно, подробное никак не могло улучшить настроение человека, у которого с перепоя трещит голова, и потому мужчина заговорил зло и отрывисто: