– А зачем ты мне сдался?.. – как можно более резко спросила я. – К тому же таких жертв мне не надо. Если помнишь, ты же сам написал мне, что у нас с тобой разные жизненные дороги, так что каждый отныне идет по своей стежке.
– Я не могу отпустить тебя после того, как снова нашел!
– Надо же, как все меняется: пару лет назад я искала тебя, как только могла, но ты забился в какой-то тихий уголок, и сидел там, не вылезая, до той поры, пока я не вышла замуж и не уехала. Сейчас уже ты ищешь меня, а я делаю все, лишь бы не попасть тебе на глаза... Все, разговор закончен, мы и без того говорили куда дольше, чем следует.
– Оливия... – Полан рванулся, было, ко мне, но тут же согнулся, схватившись руками за живот и судорожно вдыхая воздух – это Крис коротко ударил в живот моего бывшего жениха.
– Это еще зачем?.. – спросила я Криса, глядя на то, как Полан пытается разогнуться. Кажется, Крис приложил ему от души. Возможно, это прозвучит жестоко, только вот бывшего жениха мне ничуть не жаль.
– Боюсь, что в ином случае он от нас бы не отстал... – Крис нагнулся к Полану и произнес. – Прошу прощения, понимаю, что мое поведение никак не соответствует правилам, принятым в нашем обществе, но в данный момент иначе поступить нельзя: нам надо уходить, а вы мешаете, задерживаете сверх всякой меры. Понимаю, мой поступок следует приравнять к прямому оскорблению, и потому, когда все закончится, я готов принять вашего секунданта, чтоб обсудить с ним вопросы сатисфакции. А за сим вынужден раскланяться. До свидания.
Уходя, я не стала оглядываться – была настолько разозлена, что боялась не сдержаться, и высказать Полану еще что-то недоброе. Нет, ну надо же до такого додуматься – рассказать посланнику семейства ди Роминели о встрече со мной и Крисом! Неужели бывший жених не знал, что меня обвиняли в убийстве мужа, одного из ди Роминели, и своим повествованием Полан едва ли не прямо указывает членам той милой семейки, в каком направлении меня следует искать? Полан не мог не знать о том, как горько и страшно закончился мой брак – в тюрьме я просидела достаточно долго, и все в нашей провинции знали о том, в чем именно меня обвиняют. Хотя, если вдуматься, то вполне могло случиться так, что отец Полана, дабы лишний раз не травмировать сына горестными воспоминаниями, не стал сообщать ему в своих письмах о моей невеселой семейной жизни, и категорически запретил делать это всем членам своей семьи. Что ж, подобное вполне возможно: наверное, отец моего бывшего жениха только что свои уши не затыкал, когда до него доносились известия обо мне – мол, слышать ничего об этом не хочу, и уж тем более обо всем происходящем не следует знать его сыну!.. Впрочем, сейчас все это касаться меня уже не должно, только вот отныне я еще раз убедилась в том, что Полан – редкий олух!
Есть еще одно: если мой бывший жених, вернувшись к своим друзьям, расскажет, за кем именно он только что припустил около церкви, то все те же фрейлины Ее Величества враз поймут, с кем в храме разговаривала королева, и все эти слухи могут враз дойти до чужих ушей... Ох, Полан, чтоб тебя!..
Крис тоже помалкивал – видел, насколько я выведена из себя, и решил пока что и сам не говорить ни слова. Наверное, он поступил правильно – сейчас в моей душе сплелось слишком много: тут и обида, и злость, и разочарование, и еще что-то такое, чему нет названия. Так, наверное, бывает у тех, кто раз и навсегда обрывает нечто важное в своей жизни.
Я настолько увлеклась собственными переживаниями, что перестала обращать внимания на окружающих, а в нашем положении такое совершенно недопустимо. Естественно, расплата за подобное не заставила себя ждать.
Мы уже вошли в «Серебряную лилию», когда я вдруг поняла, вернее, осознала все тем же непонятным чувством, что дальше идти нельзя – холодок и знакомое чувство узнавания, от которого становилось тяжело на душе... Именно так я всегда ощущала приближение мужа, и точно такие же чувства вызывает у меня начальник охраны рудника, когда он оказывается поблизости, только в этот раз это отвратительное чувство было настолько сильным, что меня только что не передернуло...
– Крис...– даже не сказала, а прошептала я. – Крис, немедленно уходим отсюда!
Мне вновь оставалось только порадоваться тому, что мой спутник не стал задавать никаких вопросов, а молча развернулся и пошел вслед за мной. Лишь только когда мы вышли из гостиницы и сделали несколько шагов по улице, Крис негромко спросил меня:
– В чем дело?
– Начальник охраны рудника... Он нас там ждал!
– В гостинице?
– Да! А я почувствовала его слишком поздно, голова была занята невесть чем!
Лично мне было понятно, о чем я думала все это время – без остановки вспоминала наш с Поланом разговор, прокручивала в памяти его слова и свои ответы... И принесла же нелегкая моего бывшего жениха к тому храму! Вот скажите: на кой ляд я все еще вспоминаю о том, что давно пора забыть, в том числе и свою первую любовь? Да, было у нас когда-то светлое чувство, о котором мечтают многие, но с той поры оно давно быльем поросло, а я, наверное, слишком долго хотела встретиться с Поланом, чтоб объясниться, только вот все пошло не так, хотя по-иному пойти и не могло... А чего, интересно, я ожидала от нашего разговора?! И вот в результате настолько увлеклась никому не нужными воспоминаниями о прошлом и никому не нужными переживаниями, что едва не прохлопала ловушку, которую должна была ощутить куда раньше!
– Надо быстрей уходить отсюда, а не то нас точно прихватят!.. – ладно, сейчас не до того, чтоб без остановки ругать себя.
– Мы и не стоим на месте... – Крис огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. – Видимо, нас каким-то образом сумели выследить. Ну да этого рано или поздно следовало ожидать...
– В общем зале гостиницы я его не увидела, значит, он находится в нашей комнате...
– Скорей всего... – согласился Крис. – Насколько мне помнится, этот человек склонен к неким театральным жестам: явно желал встретить нас уже заранее подготовленными словами – кажется, еще один любитель сцены пропадает... Однако я почти уверен и в том, что его люди сидели в общем зале, и если бы мы попытались вырваться из комнаты, то ничего б у нас не получилось – нас враз сумели бы перехватить...
– Но мы же ушли!
– Скорей всего нас узнали, но задерживать не стали – как видно, приказа такого не было. Могу поспорить, что наш старый знакомый желает захватить нас обоих самолично. Несколько раз мы сумели уйти от него, и потому господин ловец сделает все, чтоб не допустить очередную неудачу – самолюбие у этого человека уязвлено, и он не успокоится до тех пор, пока не доберется до нас.
– Так ты думаешь – за нами и сейчас следят?.. – я покосилась назад, но не увидела никого, кто бы бежал вслед или хотя бы шел целенаправленно.
– Без сомнений, причем наверняка и нашему с тобой преследователю сообщили что-то вроде того: дескать, интересующая вас парочка пришла, но внезапно повернула назад, но наши люди постараются не упускать их из виду.
– Но я не замечаю, чтоб кто-то шел вслед за нами!
– Представь – я тоже!.. – хмыкнул Крис. – Вообще-то слежкой занимаются умелые люди, а не те, кого в два счета можно вычислить, и уж тем более таким лопухам, как мы с тобой!
– И что будем делать?.. – чуть растерянно спросила я.
– Если сумеем дойти до соседней улицы – а она находится в паре минут ходьбы отсюда, то там постараемся оторваться от преследователей. Я этот район неплохо знаю, так что у нас есть неплохие шансы уйти...
– Знаешь, сейчас, когда мы отошли от гостиницы, я почти не ощущаю присутствия рядом с собой этого человека – я имею в виду начальника охраны рудника.
– Наверное, он еще в гостинице, но должен вот-вот отправиться вслед за нами, если, конечно, уже не пошел.
– Интересно, как там наши друзья-актеры?.. – мне только и оставалось, что вздохнуть с досадой. – Если они не станут отвечать на вопросы этого типа, или же ему не понравятся их ответы, то церемониться с актерами тот человек не станет!
– Очень хочется надеяться, что никого из театральной труппы в нашей комнате нет... – Крис постарался незаметно осмотреться по сторонам. – Если помнишь, сегодня с раннего утра господа актеры собрались на репетицию, что для них является едва ли не подвигом – так рано встать, и трезвыми отправиться за порог. Дело в том, что им для репетиций дали сцену в захудалом театре, причем выделили ее аж на целый день, а времени до их выступлений в главном театре столицы остается все меньше, так что нашим служителям прекрасного сейчас не до того, чтоб погружаться в какой-то иной запой, кроме творческого.
Не знаю как насчет моего спутника, а вот мне очень хотелось кинуться едва ли не со всех ног к той самой улице, о которой говорил Крис, только делать ничего подобного было никак нельзя – преследователи враз побежали бы за нами, и фактор внезапности был бы утерян. Я твердила про себя одно и то же: только бы успеть дойти до той улицы, только б успеть!..
А вот и эта улица, о которой говорил Крис, вернее, небольшая улочка, проще говоря, самый обычный переулок, правда, уже через два дома сворачивающий куда-то в сторону. Наверняка для тех, кто следил за нами, оказалось полной неожиданностью то, что мы внезапно бросились в тот неприметный переулок. Впрочем, переулок почти сразу же за поворотом раздваивался на две совсем узкие улочки, и в одну из них кинулся Крис, таща меня за руку, потом он свернул еще куда-то, и еще... Все последующее сложилось для меня в беспрерывный бег по каким-то закоулкам, лазание через заборы, перепрыгивание через ямы и канавы... Думаю, не стоит и упоминать о том, что мы удалялись все дальше и дальше от центра города. Я совершенно запуталась в переплетениях здешних улиц, и не могла понять, каким невероятным образом здесь можно ориентироваться. А еще мне казалось, что мы бежим слишком долго – такое впечатление, будто пронеслись вдоль всей столицы, от начала и до конца, и я уже не знала, как дождаться того момента, когда можно будет вздохнуть спокойно.