– Карим Заурович Ислямов, – сообщил тот. – А вы давно тут подслушиваете? Вы что – психиатр?
– Татьяна Миткова, – представилась дама и добавила с интонацией Фрекен Бок: – между прочим, мадмуазель. Я не психиатр, но в институте подрабатывала медсестрой в ПНД, кое-что из объяснений запомнила.
– Как интересно! – искренне произнес Аляпкин, разворачиваясь на тумбе лицом к даме и обнаружив за ее спиной еще одну. Он не успел поприветствовать, как та вмешалась в разговор.
– Выходит, я больная на всю голову?! Но поскольку я – художник и общаюсь в основном с художниками и музыкантами, то до сего момента мне казалось, что все так воспринимают природу и прочую окружающую среду, что это норма… Вы, медики, разрушили мою многолетнюю иллюзию о собственном психическом здоровье.
– А вы как оказались на этом пароходе? – спросил Ислямов. – Его же зафрахтовал департамент здравоохранения?!
– Купила билет задолго до вашего круиза. Я каждое лето путешествую по Волге и пишу пейзажи! Выходит, что гадание на кофейной гуще – тоже иллюзия?
Мужчины предпочли не вмешиваться, потому что ответила доктор Миткова.
– Ну да, это норма. Понимаете, наш мозг эволюционно к этому приспособлен, гораздо полезнее шорох и пятна в кустах принять за хищника и убежать, чем стоять, тупить и в итоге быть сожранным. Поэтому нормально видеть в очертаниях облаков фигуры живых существ, например. Ненормально – быть убежденным, что это «Рука Бога», «предупреждение свыше» или то, что лицо на Луне нарисовано инопланетянами. А про ненормальность и болезнь я ничего не говорила, вы сами выдумали и сами же на это обиделись.
Художница рассмеялась.
– А я совсем даже не обиделась, я повеселилась. Ведь я профан в медицине и не знаю ни симптомов, ни названий хворей. Потому забавно узнавать, что те совпадения, которые в юности охотно зачислялись в категории «Это знак свыше!» и «Это происки злых сил» имеют вполне научное название.
– Тогда прошу прощения, – улыбнулась Миткова, – я вас не поняла.
Они не заметили, что среди беседующих появилась еще одна дама, потому что та вдруг заговорила.
– Одна девочка в классе вдруг сказала, что взглядом может листья на деревьях шевелить. Группа других девочек долго стояли рядом и ждали, а в это время героиня пялилась на ветку дерева, свисающую рядом за окном. Урок мне сорвали! А листья ветер шевелил.
Дамы обернулись на голос, а мужчины принялись всматриваться. Говорившая вышла на освещенное пятно.
– Сама представлюсь. Школьный учитель, Алиса Бобрыкина. – Она подошла к художнице. – Я тоже забронировала каюту здесь заранее. А вы пейзажист?
– Я – всё, и портретист, и плакатист, – ответила та, – но сейчас я охочусь за пейзажами.
– У нас в школе рассказывали, как у одной учительницы котята под кожей завелись. – Бобрыкина вздохнула. – Эти дети кого хочешь с ума сведут!
– Я когда в институте училась, – начала рассказ Миткова, – нам препод-психиатр рассказал, что в другой группе одну даму показывал, которая была уверена, что у нее в венах рыбки живут, и ее еле-еле вылечили. Потом привели к ней студентов, которым она гордо рассказала, что рыбки были, но врачи лекарствами их вытравили, и теперь никаких рыбок нет, а один студент и говорит: «Они же там наверняка икру отложили»… И дама опять с катушек съехала.
– Древняя как мир байка, – махнул рукой Ислямов. – Ее рассказывают всем студентам на психкафедре.
– В нейрохирургии после полуночи змею ловили… До прихода дежурного психиатра… – сказала еще одна, на этот раз невидимая женщина.
– Психиатр всех спас?! – расхохоталась Миткова. И остальные подхватили.
Учительница и художница предпочли помалкивать и слушать, но невольно тоже улыбнулись.
– Да он почти такой же оказался… – женщина или девушка-медик чуть подвинулась, чтобы ее лучше слышали, – не нашел змею и говорит: «Упустили!? Змееловы!!!» – Она продолжила, заметив, что ее не перебивают: – По студенчеству еще было на цикле психиатрии. Абсолютно (с виду) нормальный дядька. Сидит, о жизни своей рассказывает и периодически с интервалом в полминуты сплевывает что-то в руку (как волосинку с языка снимает) и в карман спортивного костюма складывает. Кто-то из группы студентов не выдержал и спрашивает, мол, что это вы делаете? А дядька отвечает: «Да фигня эта достала, бабочек полный рот, вот уже второй карман ими набиваю!»
На палубу сразу вышли несколько человек, видимо услышали хохот и решили присоединиться.
Аляпкин многих знал. Он поежился, недолго длилось их уединение вдвоем с Ислямовым. Теперь обязательно начнется гвалт и крики. Что за несчастье? Но он не стал пока никого упрекать. Просто ждал. Подошедшие медики слышали часть беседы и непременно желали вставить свои уникальные истории.
– О чем идет треп? – осведомился доктор Филатов.
– Об иллюзиях и галлюцинациях, – угрюмо объяснил Ислямов. Ему тоже не очень понравилось нашествие новых людей. – Только среди нас есть немедики, так что держите себя в руках.
Филатов хохотнул.
– Тем хуже для них. А подержать в руках – это можно. Есть желающие дамы?
– Пошляк, – сказала доктор Малиновская, – как придет куда, так сразу все опошлит. Одно слово – уролог!
– Это у вас искаженное сознание, милочка, я имел в виду бокал с коктейлем, а вам все время чудятся во всем фаллические символы, даже в словах! Это симптом коитусной недостаточности. Рекомендую немедленно начать лечение!
– Позвольте вам выйти вон! – вспомнил классику доктор Аляпкин[16]. В образовавшейся толпе врачей раздался смех.
– Я готов принести извинения, – смиренно сказал Филатов, – но, ей-богу, не знаю за что?
– Готовы? Принесите! – надменно произнесла Малиновская. – И принесите вместе с бокалами сока и коктейля! Вообще, раз уж напошлили тут – уберите за собой, сходите в бар и уберите… Вы все врете, Филатов! Я вам не верю.
– Это вы к чему? – удивился уролог. – Я уже пошел за пойлом для дам, а вы тут «не верю!», тоже мне – мадам Станиславская!
– Я не Станиславская, а Малиновская. И моя заведующая отделением непокобелимо убеждена, что я все время вру! Вот каждое слово. А если факты свидетельствуют об обратном, жалуется мне, что ее все время обманывают, а она одна знает правду.
– Ей бы палатой с параноиками заведовать… – ввернул Аляпкин.
– Большое место делает великого человека более великим, а ничтожного еще более ничтожным, – вспомнила чью-то мудрость доктор Белкина. – Филатов, и мне принесите сок!
Невысокая грузиночка доктор Тина с характерным акцентом произнесла:
– А у меня один пациент, как выяснилось после месячного запоя, рассматривал маленьких зелёных лошадок, которые резво бегали по потолку. А поступал с приступом аритмии. Я психиатра вызывала, а он не приехал. Пришлось вызывать бригаду со «Скорой помощи».
– Это называется «белочка», – отозвался вернувшийся уролог Филатов. Следом шел официант, неся огромный поднос с бокалами безалкогольных напитков. – У меня с камнями в почках лежали на соседних койках два алкаша, и оба с делирием: один «горящие спички» из-под кушетки вынимал, второй прислушивался, не угнали ли фашисты со двора заведенный Т-34. Подбегал к окну. Посмотрит, скажет: «Стоит, родимый!» – и опять в койку.
– Это у него после игры в «Танчики»? – предположил Ислямов.
– Не знаю, но «белка» там была стопроцентная.
Когда смех утих, доктор Маханькова сказала:
– Я не знаю, это имеет отношение к галлюцинациям? У меня сокурсник и сосед по общежитию после бурного отмечания моего дня рождения ночью перевернул два ведра воды (в них букеты стояли) на ковролин и уселся в лужу. Когда добудилась его, на вопрос «На кой ты это сделал?!», он ответил: «Жопа горела, тушил».
– Это не «белка», это дурость алкогольная, – авторитетно заявил Филатов.
– Вообще сокурсник был любитель принять на грудь, но белочек не ловил, – согласилась Маханькова.
– У меня к пациенту в палату люди в черном пришли и пиджак украли, а потом быстренько по карнизу и с 6-го этажа в окно убежали… пришлось бригаду психиатров вызывать, – вставила свою историю доктор Наталия Оксенчук.
Доктор Лапская подала голос:
– Поступил мужчина ко мне, который перекопал всю клумбу перед городским Управлением МВД – жену выкапывал, бедолага. Пока санитары его не повязали, полицейские подступиться боялись.
На звуки регота с кормы пришли еще несколько врачей. Они до поры не вмешивались в разговор, видимо, настраиваясь и припоминая свои интересные случаи.
Воспользовавшись затишьем, выступила доктор Ярослава Реймер:
– Лужи на полу пациент видел, пытался через них перескакивать, паутину перед лицом руками разводил или пытался отдельные паутинки с лица снимать. – Она говорила, будто извиняясь. – Отделение такое – старческая психиатрия, у старика была явная деменция, и при этом сильное возбуждение, все время рвался покинуть отделение и уйти на работу. Но это не смешно, простите.
– Над стариками смеяться нельзя, – согласился Ислямов, – сами такими будем. Давайте вспомним, как молодые чудят. Но без жертв, ладно? Напомню темы нашей беседы с доктором Аляпкиным – иллюзии и галлюцинации. А вы к ним присоединились. В случае со стариками и деменцией это все-таки галлюцинозы. Они видят, слышат и вообще живут в том мире, который рожден их воображением и памятью. А какие еще вы встречали нарушения сознания и восприятия, коллеги?
Учительница Алиса дождалась, пока медики отсмеются, и спросила:
– Когда мне было лет 8, я сильно простудилась посреди жаркого лета. Первый день лежала почти в отрубе, потом (что удивительно – я это отлично помню!) очнулась, но мне казалось, что диван, на котором я лежу, раскачивается во все стороны. Я стала звать взрослых, но только мама вошла в комнату, как мне стало казаться, что когда она ступает по полу, диван кренится в ее сторону, и я вот-вот с него упаду. Я стала кричать: «Не подходи, а то я упаду!» Дальше уже ничего не помню. Это была галлюцинация?