– Говори честно, старый! Поллюции были?! Когда, сколько и где?
Дед вздрогнул, уставился на студента, пожевал беззубым ртом и признался:
– Ладно. Так и быть. Никому не говорил, но вам скажу… Две их у меня было. Одну прогнал, а с другой и сейчас живу.
Вампир Ко́зел
Эта история, наверное, может использоваться защитниками ЕГЭ. Но не рассказать ее нельзя.
В приемной комиссии на экзамене по физике частенько участвовал доцент Ко́зел. Сам он был с кафедры Истории КПСС и в физике разбирался так же, как и в педиатрии, то есть никак.
Однажды непонятно с какого бодуна профилирующим при поступлении в медицинский сделали не химию или биологию, а физику!
Козел, как нормальный вампир-псионик, питался эмоциональной энергией студентов. Но ему однажды вечером «доступно» объяснили несколько парней в подворотне, что если «вампир-козёл» не успокоится, то его ждет кол в сердце. С тех пор доцент в отношении первокурсников на своей кафедре стал осторожнее.
Совсем другое дело – абитуриенты! Над ними он мог издеваться совершенно безнаказанно. Более бесправного существа, чем абитуриент, придумать невозможно.
Лишившись возможности возить девушку или парня мордой по «трем источникам и трем составным частям марксизма», он нашел другой способ поиздеваться. На столе рядом с ним стоял графин с водой. На графин светило солнце, и одна сторона нагревалась.
Абитуриент-всезнайка тараторит наизусть ответ по билету, настоящие преподаватели физики его слушают, а Козел незаметно переворачивает графин и, прервав жертву, вдруг вмешивается:
– Это все прекрасно, а как вы объясните, что та сторона графина, что не на солнце, теплее? Вы пощупайте!
Абитуриент ощупывал графин, убеждался, да – теплее. И начинал строить теории о преломлении лучей в воде и стекле, о концентрации солнечной энергии на дальней стенке и так далее.
Ко́зел, отрицая все доводы, качал головой, и абитуриент, как не ответивший на дополнительный вопрос, получал на балл меньше. Спорить с парторгом факультета никто не решался, а что значит потеря балла для золотого медалиста?! На всякий случай объясню. Получение на профилирующем экзамене четверки для медалиста означает фактически провал и сдачу всех экзаменов на общих условиях. Ну а чем это оборачивается для нервной системы девушки или молодого человека, и так ясно.
И вот Козел выбрал жертву, девицу с багровыми пятнами на щеках и груди, то есть типичная такая отличница. Дождался ее выхода на ответ, и, когда девушка, уже торжествуя и предвкушая пять баллов, доложила решение задачи, он как обычно прервал абитуриента и задал свой коронный вопрос:
– Как вы объясните с точки зрения физики, что вот эта сторона графина теплая, а эта холодная?
Девица оторопела, принялась лихорадочно перебирать в памяти страницы учебников, и ничего не находилось.
Пауза затягивалась. Козел уже взял экзаменационный лист и хотел туда вписать «Хор», но тут парень, сидевший за первым столом, явно не медалист, наблюдавший за ответом отличницы, подал голос:
– Да наверняка его какой-то козёл перевернул!
Вся комиссия повалилась от хохота. Сдержаться не удалось никому. Принимать экзамен не могли минут десять.
Доцент Козел покинул аудиторию с прямой спиной, чеканя шаг.
Никому не говорите
Кто помнит анекдот про покойника, которого везли из одного города в другой в кузове и потеряли? Никто? Тогда расскажу.
Повезли в кузове грузовика труп, а на ухабе он вылетел на дорогу. Грузовик уехал, труп лежит. Едет трактор. Что-то под колесами: трын-трын… посмотрел тракторист, а он, оказывается, человека переехал! Ковшом зацепил и на железную дорогу отвез, бросил на рельсы и уехал. Летит паровоз. Машинист видит – человек на путях лежит. Свистит, тормозит… переехал немного. Сдал назад, погрузил, что вытащил, на передок и мчит в город. Привозит пострадавшего в больницу.
Сидит машинист у операционной, переживает. Часа через два выходит врач-реаниматолог, весь потный, уставший, рукава халата раскатывает и говорит:
– Молодец, успел. Инвалидом останется, конечно, но жить будет.
В одной небольшой больничке районного масштаба, в терапевтическом отделении лежал тяжелый больной «по уходу».
Это когда дома за таким пациентом присматривать некому, так раньше в больницу клали иногда на несколько недель, а иногда и на месяцы. Вот этот пролежал какое-то время и наконец помер.
Заведующий вызывает двух студенток, которые на практике из медучилища, дает им оформленную для вскрытия историю и говорит:
– В палате за ширмой лежит труп, возьмите его и доставьте в морг.
Студентки спорить побоялись, пошли смотреть. Трусят, конечно. Видят: труп не старый еще. Сообразили, что в корпусе грузового лифта нет, есть только небольшой – пассажирский.
Стали думать. Взять носилки, привязать, да стоймя занести? Силенки не те. Парни б так и сделали, так иногда на «Скорой» трупы спускают в маленьких лифтах многоэтажных домов.
Девчонки решили взять сидячую каталку. Решили – взяли.
Кое-как окоченевший труп в каталку втиснули, покатили к лифту. Закатили в лифт, посмотрели, а больше никто войти не может. Кто-то из медиков, проходивших мимо и наблюдавших сцену погрузки трупа, глумясь, подсказал:
– А вы на него садитесь верхом!
Девчонки на такое не решились. Нажали на кнопку первого этажа и, пока двери закрывались, помчались вниз. Прилетели.
Лифт приходит. А он пустой.
Где труп?!
Девчонки заметались в панике. История в руках, посмертный написан, а трупа нет! Что делать?!
Очевидно, что его кто-то выкатил из лифта. Но кто? На каком этаже и главное – зачем?
Никому ничего не говоря, девчонки не торопясь пошли по этажам, заглядывая во все палаты и процедурные.
Первый – ничего.
Второй – тоже.
На третьем они видят, что в коридоре стоит их каталка, а из процедурной доносится свист «дефикарда»[18], и кто-то ритмично хекает.
Они осторожно заглянули внутрь.
Врач-интерн делает их трупу непрямой массаж сердца. Изо рта трупа торчит интубационная трубка, подключен кислород, капельница, в центральную вену[19] уже капает раствор…
Девчонки встали в коридоре и ждут, пока доктор наиграется с их трупом.
Минут через десять интерн вытер пот и вышел из процедурной. Увидев девчонок-студенток, он доложил:
– Не выходит. Констатирую смерть.
Девчонки кивнули, мол, они не возражают. Спрашивают осторожно, вдруг доктор решит еще чего-то делать или, не дай бог, заведет новую историю.
– Можно забрать?
– А куда вы его хотите?
– В морг. – Они показали историю, и доктор пролистав ее, все понял. Покраснел, но сказал важно:
– Забирайте, конечно.
Девушки опять усадили труп в каталку и уже без приключений доставили к патанатому.
Интерн, выйдя во двор, закурил, и, глядя вслед удаляющейся каталке, сказал подошедшему коллеге:
– Я ведь чего решил? Если человек один в лифте, значит, заехал сам. Заехал и помер. А раз помер сейчас, значит, есть шанс реанимировать. Ну и включил весь комплекс по полной. Хорошо, хоть оборудование оказалось под рукой. А оно видишь как… Накладочка вышла. Бывает!
Не угадали!
Студенты-медики на старших курсах развлекаются и тренируют наблюдательность, ставя диагноз, а точнее предполагая его по внешнему виду у случайных прохожих. Это происходит везде, особенно в транспорте, когда есть возможность рассмотреть человека, но при этом его не трогать и не расспрашивать.
У нас в институте это называлось «поиграть в Боткина». Почему в Боткина?
О профессоре популярны байки, где описывается его проницательность и умение ставить диагноз «от порога». Но все это только благодаря фантастической наблюдательности и анализу.
Чего стоит история, в которой пациенту, служащему в Московском Кремле и страдающему «рецидивирующей простудой» (ОРЗ, насморк и т. п.), Сергей Петрович порекомендовал ходить на службу не через Спасские ворота, а через Троицкие. Тот послушался, и простуда скоро сошла на нет.
В истории нет никакой мистики. Просто все, проходящие под образом (иконой) Спаса Нерукотворного над вратами, обязаны снимать шапку. А именно в створе ворот голову проходящего ополаскивал ледяной ветер.
Однажды Боткина пригласили к сложному пациенту, которому никто не мог поставить диагноз и соответственно назначить правильное лечение. Рассказывали родственники больного, что Боткин только вошел в комнату, осмотрелся и вышел, на ходу объявив: «Смените в комнате обои и перекрасьте печку обычным мелом!»
Требование выполнили, и больной пошел на поправку.
Ответ такой «экстрасенсорной» проницательности прост: в краске, которой пропитывали в те годы бумажные обои, содержались соли свинца в очень большом количестве. Свинец входил, видимо, и в белила, которыми покрыли в комнате печь. Соответственно в жарко натопленном помещении воздух был ими наполнен, а по описанным симптомам, о которых Боткин уже слышал ранее, он догадался, что они связаны именно с отравлением свинцом. Оставалось только убедиться в догадке, что проблема именно в обоях и побелке печи.
Естественно, что после таких историй, рассказанных на лекциях по терапии, у многих студентов появлялась тяга «играть в Боткина».
И вот идут однажды два студента позади пожилого человека со странной походкой.
Один говорит:
– Перемежающая хромота, согласитесь, коллега?!
– Хромота, да, – отвечает второй, – но насчет перемежающей не соглашусь. Полагаю, тут какой-то артроз. Склонен думать, что проблема в тазобедренном суставе.
– Отнюдь, – говорит первый, – мне кажется, что поражение где-то в поясничном отделе, видите, как его клонит в сторону? Тут нельзя исключить радикулит или ишиас (воспаление седалищного нерва).
– И все-таки нет, – спорит второй, – вот он уже кренится на другую сторону и весьма сильно. Так не бывает при ишиасе и тем более при радикулите.