Спасатели приехали выручать запертого в квартире малыша. Дверь захлопнулась, ключи остались в прихожей. Спасатель увидел, что в квартире открыто окно и ребенок на подоконнике, но пока еще внутри квартиры. Времени в обрез. Дверь вскрывать некогда. Вылез на крышу. Привязал альпинистский трос и стал спускаться к окну. Уже когда он был у самой цели, кто-то перерезал трос обычным кухонным ножиком. Не понравились веревки перед окном. Выяснилось – пенсионер. Дали 2 года за непреднамеренное убийство. Тоже не смешно. Спасатель погиб. Ребенок так и не вылез из окна, к счастью.
Дурость.
Дурость почти всегда приводит к несчастью.
Я полагаю, это какая-то инфекция, от которой нет ни иммунитета, ни лекарств. Дурость присуща не только русским. Просто у нас ее не стесняются. У нас на нее делают поправку, но не всегда.
У нас на дурость реагируют кривой усмешкой и машут рукой, понимая, что дурость не побороть, ее надо воспринимать как природу и стихийное бедствие, которому невозможно противостоять, а только исправлять последствия, если возможно.
Дурость не всегда глупость. Иногда дурость сочетается с отвагой и создает основу для безумной храбрости и, накладываясь на честь, порождает героев. Об этих людях потом складывают легенды, пишут книги и снимают кино.
Синоним дурости в англоязычных странах – иррациональность. Там опасаются таких людей, считают их непредсказуемыми, а значит, опасными. Но именно такие интересны прежде всего именно непредсказуемостью.
Иррациональность пола не имеет. Она может быть присуща и мужчинам и женщинам. В каждом случае давая своеобразие поступков.
Истории для взрослых почти всегда из категории интимных.
Рассказ, который я назвал «Синяя лампа», совсем не о раритетном приборе для лечения хронических простудных заболеваний.
Чем занимаются люди после интимных занятий?
Мнения расходятся. Но, исходя из того, о чем пойдет рассказ, можно предположить три наиболее популярных занятия.
Мужчины: курят, едят, моются или спят.
Женщины: моются сами, моют мужчину, моют посуду, пылесосят полы.
Эта пара не оказалась исключением. Мужчина из военных смотрел телевизор, отдыхая, а женщина достала пылесос и принялась возить трубой по ковру и паркету. Видимо, мужчине не удалось достаточно утомить ее, и она растрачивала сэкономленную энергию уборкой.
О чем они говорили? Неведомо. Видимо, обсуждали свою игру и шутили. Может быть, мужчина предложил повторить? Весьма вероятно, на что дама критически заметила, что тот пока не в состоянии реализовать предложение. А он, в свою очередь, предложил ей позаботиться о приведении рабочего органа в активное состояние.
И вот тут ее фантазия совершила невероятный скачок. Потому что следующим действием было поднесение ею раструба пылесоса к его причинному месту. Вялый орган послушно приподнялся и, повинуясь воздушному потоку, всосался в трубу по самое основание. Пылесос угрожающе загудел.
Инстинктивно женщина потянула трубу на себя, а мужчина закричал:
– Оторвешь, дура!
Она хохотала и продолжала тянуть. Мужчина матерился, не имея возможности встать, и пытался стащить трубу с драгоценной части тела. Так продолжалось несколько минут, пока он не сообразил, что сперва надо выключить пылесос. Он пытался перекричать ревущую машину, но та продолжала всасывать в себя добычу. Женщина бросила трубу и отключила ревущего зверя. Двухкиловатный монстр успокоился, и хватка его ослабла.
Осторожно достав орган, супруги принялись его рассматривать. Ни о какой эрекции они уже не думали, потому что предмет их взаимных интересов быстро синел и набухал, формой своей превращаясь в лампу фиолетового цвета.
Женщина принесла замороженные котлеты и обложила ими «лампу».
Включив логику, влюбленные поняли, что «продолжение игр» откладывается на некоторое время. А так как орган не только набух и посинел, а еще и начал болеть, приняли решение – вызвать «Скорую».
– Что им скажем? – спросил мужчина.
– Давай как есть, – обреченно предложила женщина.
– Чтобы тебя посадили за членовредительство, а меня засмеяли на службе?
– Что же делать?
– Про пылесос ни слова, вообще его убери.
Женщина выполнила приказ, и они стали думать, что бы такое наврать врачу «Скорой», чтобы выглядело достоверно и при этом стыдно не было.
Тем временем котлеты оттаивали, обтекали жаркую часть тела, которая из-за большого прилива крови стала еще жарче.
Обмануть «Скорую» невозможно. Расчистив мужской инструмент от фарша и панировочных сухарей, врач осмотрел орган и сказал:
– Вы его жарить, что ли, собирались? – изучив отечность и все оттенки синего, добавил: – Ртом такое сделать невозможно. Признавайтесь, пылесос?
Женщина всхлипнула и кивнула.
– Я пошутить хотела.
– Ну что же, признаюсь – шутка удалась. Надеюсь, что обрадую, – в больницу ехать нет смысла. Травма несерьезная. В основном капиллярные кровотечения. Продолжайте охлаждать, и мажьте обезболивающими мазями, только теми, где нет разогревающих компонентов, а то с ума сойдете от жжения. Например, используйте гель с кетопрофеном. А еще рекомендую на пару недель взять отпуск и куда-нибудь уехать отдохнуть. – Врач еле сдержал улыбку.
Супруги начали думать, как реализовать предложение, а доктор добавил:
– Вообще с этими частями тела обращаться надо предельно бережно и осторожно. Не только у мужчин, но и у женщин. За всякие извращения приходится очень дорого платить, иногда инвалидностью, иногда бесплодием, а бывает, что и жизнью. Ваш случай, к счастью, не фатален. Дней через десять сможете возобновить ваши интимные отношения, а пока отдыхайте и находите удовольствие в духовном общении. А пылесос используйте по прямому назначению.
От автора. О медицинском юморе
Медикам приходится иметь дело с болью, горем, печалью. Это неотъемлемая часть их работы. Это их жертва. Добровольный шаг навстречу страданиям больных и борьба с ними.
Я не оговорился. Бороться приходится и с болью, и с больными, а вернее с их невежеством, а порой и дремучей глупостью.
Ради чего люди идут на такое?
Я намеренно задаю вопрос в таком ключе. Хотя очевидно, что никакие выгоды не оправдают и не объяснят добровольное самопожертвование.
Ответ удивит, но медики – это особые люди. Это люди с особой психикой. Как правило, с высоким уровнем социальной ответственности. Они подсознательно или сознательно понимают, что кроме них никто на подобное не решится, а кому-то надо, и вот они совершают этот странный и, с точки зрения любого трезвомыслящего прагматика, безумный поступок.
В христианской стране поступок – идти навстречу страждущим и состраданием, знаниями, умениями и молитвами снимать боль – естественен для христианина. Не возьмусь привести в пример иные религии, для Европы все-таки веками традиционно христианство в различных конфессиях, а оно имеет общие моральные нормы. Отличаются лишь нюансы.
В советской стране естественен поступок – идти навстречу своим советским людям и помогать им, как и всем униженным и оскорбленным, потому что все люди равны и равноправны, а значит, и равноуважаемы. Оказывать бескорыстную помощь от доброты души и сердца – естественно для человека с коммунистической и социальной моралью, которая очень много переняла от христианства.
Но коммунизм убивал христианство как конкурента, заменяя его мораль своей, коммунистической, впрочем, тоже направленной на заботу о людях.
Наступивший капитализм в России, убив социалистический строй, убил и коммунистическую мораль, но не попытался при этом вернуть мораль христианскую – оставив вместо нее пустоту. И в этот моральный вакуум немедленно налились злоба и ненависть, холодный расчет и оценка выгоды, прагматичности любого поступка.
Почему так вышло?
Потому что природа не терпит пустоты.
Сейчас людей, воспитанных в социализме, остается все меньше. Сохраняется какое-то количество христиан – в России православных и небольшие количества католиков и протестантов.
Раньше стоящим перед выбором профессии школьникам помогало распространенное мнение о благородстве профессии и высоком социальном статусе.
С тех пор как медицинская помощь превратилась в медицинскую услугу, медики потеряли все: социальный статус, уважение, любовь и понимание. Они превратились в обслуживающий персонал, а люди, ради спасения и помощи которым они когда-то бросились в навозную яму, называемую теперь медициной, стали клиентами, обслуживаемым контингентом.
В советское время все были своими, а медики были «нашими ребятами» – такими же, как все, и им прощались некоторые грехи, которые теперь прощать никто не станет.
Любую ошибку обслуживающего медицинского персонала больной-потребитель сейчас превращает в преступление.
Из любого проступка медик стремится извлечь выгоду, удовлетворение если не физическое, материальное, то хотя бы моральное. И все чаще мы слышим в высоких кабинетах медицинского начальства: «Этот врач виноват – увольте его!»
И увольняют. Легко. В один день.
А иногда пациенты и сами вершат суд, принося в кабинет ружье или обрез, и стреляют в медика или вонзают нож в сердце, считая его виноватым в своем горе. При этом они забывают, что нет в природе специалистов, которые никогда не ошибаются и которые могут все на свете. Потому что, веря в Бога, люди понимали бы, что только Бог может все излечить, а медики лишь Его подмастерья.
Веря в коммунизм и считая медиков своими, то есть равными, такими же людьми с такими же пороками, возможностями и способностями, – пациенты осознавали, что спрашивать с них, все равно что спрашивать с себя.
А сейчас можно предъявлять претензии по любой мелочи – потому что общество не равно. Есть обслуживающий персонал – лакей, а есть клиент – господин.
И очень греет пустую бессердечную душу это ощущение: мой врач – это лакей, а я – клиент-пациент, в общем-то никто, невежда, дурак и подонок, но по воле судьбы – обратившись к врачу, могу ощутить себя господином и наорать и оскорбить того, кто в силу инструкции и закона в своем бесправии ответить мне не может. Ведь нет закона, который приравнивал бы медика на работе к полицейскому при исполнении. Попробуй даже замахнуться на полицию! А врача можно безнаказанно ударить или даже убить. Если и осудят, то как за любого другого человека. А могут и условно дать срок, как за жестокое обращение с животными. Ведь медик, он – никто. Он же добровольно принес себя в жертву, обязан терпеть хамство, и грубость, и побои.