– Уцелевшие существа – в другом конце коридора, доктор, – сказал он и тут же добавил: – Если, конечно, мы сумеем до них добраться.
Но оказалось, что протиснуться между острыми кольями совершенно невозможно. Даже тогда, когда капитан снял скафандр и попробовал пробраться через клетку без него, он преуспел только в том, что получил несколько порезов и ссадин. С чувством глубокого разочарования Флетчер снова облачился в скафандр, после чего пошел в атаку на груду зловредного металла со своим резаком. Но металл оказался прочным, и на то, чтобы отпилить один прут, уходило несколько секунд при максимальной мощности резака. Прутьев же было так много, что все происходящее Флетчер ворчливо сравнил с попыткой произвести стрижку кустов в металлическом саду, когда отстригаешь по одной веточке. Он расчистил от прутьев метра два, а потом им с Конвеем пришлось отступить к люку из-за резкого подскока температуры в коридоре.
– Бесполезно, – сокрушенно признался капитан. – Мы сможем к ним прорубиться, но постепенно, делая большие перерывы, чтобы воздух остывал. Кроме того, есть опасность, что от жара могут расплавиться какие-то устройства в отсеке управления, а результаты могут оказаться непредсказуемыми. – Он несколько раз постучал кулаком по стенке – так сильно, что Конвей уже готов был подумать, что капитан вышел из себя – и продолжал: – На то, чтобы выгрести питательную почву из кладовых, тоже уйдет немало времени – ведь почву придется извлекать оттуда, а потом из коридора выбрасывать за борт, а мы не представляем, какие структурные изменения при этом могут произойти в складских помещениях. Я уже склоняюсь к мысли о том, что добраться до пострадавших можно только через обшивку сверху. Но и при этом могут возникнуть сложности…
Вскрытие обшивки было чревато образованием большого количества теплоты – в особенности внутри переносной шлюзовой камеры, которой пришлось бы накрыть место проведения работ во избежание резкой утечки воздуха изнутри корабля. При этом также потребовались бы длительные перерывы в работе, которые приходилось бы устраивать для того, чтобы тепло ушло в космос. Правда, работа все же пошла бы быстрее, так как космос был бы ближе. Однако тут возникали другие проблемы: под обшивкой пролегали всевозможные кабели и линии коммуникаций, а также механические устройства, обеспечивающие работу клетки. Воздействие на них резаками и паяльными лампами привело к повышению температуры внутри корабля, что могло бы пагубно сказаться на пострадавших существах. Единственное преимущество такого метода проникновения спасателей к спасаемым состояло в отсутствии риска быть забитыми насмерть стальными прутьями в жуткой клетке, если бы ее механизм вдруг включился в процессе вырезания обшивки…
– И между прочим, доктор, – сбился с лекторского тона Флетчер, – у меня головная боль проходит.
Конвей как раз собрался сказать ему, что у него тоже проходит, как вдруг в их разговор вмешался Приликла.
– Друг Флетчер, – сказал цинрусскиец, – я наблюдал за эмоциональным излучением уцелевших существ с того момента, как вы отключили механическую систему клетки. Их состояние подверглось резкому ухудшению, и теперь они оба примерно в том же состоянии, в каком были, когда мы прибыли сюда, и, пожалуй, им стало даже немного хуже. Друг Флетчер, мы можем скоро потерять их.
– Но это… Это просто бессмыслица какая-то! – вспылил капитан и устремил на Конвея умоляющий взгляд.
Конвей представил себе, как дрожит Приликла внутри своего скафандра-шарика в ответ на взрыв эмоций капитана. Но что он представлял себе с трудом – так это то, каких усилий крошке-эмпату, который только в самых крайних случаях высказывал несогласие с кем-либо, стоило это высказывание. Конвей поспешно проговорил:
– Может быть, и не бессмыслица. Но выяснить это можно единственным способом.
Флетчер сердито фыркнул на него, улегся на спину, просунул руку в щель, и через несколько секунд все прутья, колья и шомполы снова задергались, застучали и заклацали. А у Конвея снова заболела голова.
Приликла сообщил:
– Состояние пострадавших улучшается.
– А насколько оно улучшилось в последний раз? – обеспокоенно осведомился Конвей. – Можешь ли ты определить по картине эмоционального излучения, не собирается ли одно существо напасть на другое?
– Оба существа в течение нескольких минут полностью пришли в себя, – ответил эмпат. – Их эмоциональное излучение было настолько интенсивным, что сумел значительно ограничить район поиска. Они находятся на расстоянии в два метра друг от друга, и ни одно из них не намерено нападать на другого.
– Не хотите ли вы сказать, – проворчал капитан, – что ФСОЖ, пребывающий в добром здравии, и слепец находятся в непосредственной близости друг от друга и зверь не желает нападать на слепца?
– Быть может, слепец нашел какое-то убежище и спрятался, – предположил Конвей. – Ну а для ФСОЖ эта ситуация означает «с глаз долой – из сердца вон».
– Прошу простить меня, – сказал Приликла, – но я никак не могу с полной уверенностью судить о том, что эти два существа принадлежат к разным видам. Картина их эмоционального излучения, казалось бы, говорит именно об этом. Одно излучает в основном гнев и боль, а второе – более сложные эмоции, свойственные мыслящему существу. Но можно ведь предположить и другое: что оба этих существа – слепцы и что один из них перенес тяжелую черепно-мозговую травму и в итоге утратил способность связно мыслить.
– Стройная гипотеза, доктор Приликла, – отметил капитан, скривился и инстинктивно поднес руки к шлему – увы, даже сжать виски ладонями он не мог, поскольку был в шлеме. – Этим можно было бы объяснить то, почему они находятся так близко друг от друга, но тогда непонятно, почему на их состояние столь непосредственно влияет работа коридорных механизмов. Если только я не напортачил в системе управления, не задел какой-то выключатель, который влияет на систему жизнеобеспечения… Нет, увольте, я в полном замешательстве!
– Все в замешательстве, друг Флетчер, – утешил его эмпат. – Картина общего эмоционального излучения не оставляет в этом никаких сомнений.
– Давайте вернемся на «Ргабвар», – неожиданно предложил Конвей. – Мне нужно немного передохнуть в тишине и подумать.
Все покинули дискообразный звездолет, оставив в дозоре Чена, которому были даны строгие инструкции: держаться на расстоянии и к обшивке не прикасаться. Приликла тоже решил вернуться на неотложку. Он заявил, что излучение уцелевших существ настолько сильное, что он способен улавливать его и на расстоянии, тем более что коридорные механизмы продолжали работать и оба существа чувствовали себя все лучше и лучше.
Войдя на борт «Ргабвара» через люк для доставки пострадавших, все тут же прошли в лабораторию, где обнаружили Мерчисон, перепачканную кровью и окруженную разложенными на секционных столах кусками тел слепцов и ФСОЖ. Конвей обратился к капитану с предложением еще раз рассмотреть план корабля слепцов, и тот с радостью согласился, тем более что вовсе не разделял профессионального интереса медиков к кускам инопланетянского мяса. Нэйдрад присоединилась к капитану и Конвею.
Когда план корабля появился на экране монитора, Конвей попросил Флетчера поправлять его, если он будет ошибаться, и приступил к изложению возникшей проблемы так, как сам ее видел.
Как большинство больших проблем, она складывалась из проблем поменьше, и некоторые из них можно было решить. Корабль слепцов остался неповрежденным. Он имел форму диска, толщина которого к середине постепенно увеличивалась. В середине находился круг, занимавший около трети радиуса диска, где располагались источник энергоснабжения корабля и соответствующее оборудование. За этой территорией лежал кольцеобразный коридор, к которому от ребра диска вел прямой коридор. На плане это выглядело в виде серпа с округлым лезвием, часть которого была занята отрезком дуги, где находился отсек управления.
За кольцевидным коридором находилась зона жизнеобеспечения для команды и их пленников. Судя по пропорциям помещений, впечатление создавалось такое, что корабль предназначался специально для перевозки ФСОЖ. Освещение, атмосфера, устройство подачи питания и зона для физических упражнений – все говорило об этом.
Конвей сделал паузу, обвел взглядом товарищей – ни у кого пока его выводы не вызывали возражений. Он продолжал:
– Устройство механизма в коридоре, в особенности – наличие острых металлических элементов, меня тревожит, поскольку я сомневаюсь в том, что ФСОЖ на корабле содержатся исключительно для того, чтобы подвергать их пыткам. Мне более симпатична идея о том, что их в каких-то особых целях приручают. Никто не станет конструировать космический корабль ради неразумного животного, если только это существо не обладает для конструкторов какой-то немыслимой ценностью.
Поэтому мы и должны задать себе вопрос: что такого есть у ФСОЖ, чего нет у слепцов? – продолжал Конвей. – В чем они более всего нуждаются?
Взгляды всех, как по команде, устремились к трупу ФСОЖ. Мерчисон резко обернулась, но первым заговорил капитан:
– Глаза?
– Верно, – улыбнулся Конвей и продолжал: – Конечно, я далек от предположения о том, что ФСОЖ для слепцов являются эквивалентами поводырей. Скорее по мере усмирения ФСОЖ между ними возникают отношения по типу симбиотических. Вероятно, слепцы подсоединяются своими тактильными подушечками к телу ФСОЖ, обретают способность проникать в их нервную систему и получают доступ к…
– Это невозможно, – прервала его Мерчисон.
Приликла тут же жутко задрожал – настолько сильным было раздражение и разочарование Конвея. Разочарование его было тем более сильным, что он понимал: Мерчисон ни за что не сказала бы так, не будь она целиком и полностью уверена в этом.
– Вероятно, некое хирургическое вмешательство или обучающая программа… – с надеждой проговорил Конвей.
Но Мерчисон покачала головой.
– Мне очень жаль, – сказала она. – На данный момент у нас вполне достаточно сведений об этих существах, чтобы мы могли с уверенностью заявить: никакие симбиотические или паразитарные отношения между ними невозможны. Слепцы, которых я предварительно классифицировала как ЦПСД, всеядны и имеют два пола. Один из трупов принадлежит мужской особи, другой – женской. Жало – их единственное природное оружие, но мешочек с ядом давно атрофировался, и теперь жало служит слепцам только для манипуляторных целей. Эти существа обладают высоким интеллектом и, как нам