Ориэль с поджатыми губами покачал головой и знаком велел одному из священников, чтобы тот подал ему сумку с лекарствами.
— Он не может, милорд.
— Что значит, не может? — зазвенел голос Хьюберта. — И что это ты такое делаешь, даже не спросив ни у кого дозволения?
— Прежде всего, я дам ему сильное успокоительное, — отозвался Ориэль, роясь в сумке, которую вручил ему Лиор. — Он ушел глубоко в себя, чтобы спастись от того, что вы заставили его совершить. Если я погружу его в еще более глубокий сон, прежде чем он совсем сломается, то, возможно, он сумеет пробудиться, когда снадобье перестанет действовать.
— Мастер Ориэль, — мягким голосом протянул Мердок. — Похоже, я улавливаю в вашем тоне… э-э… тень неодобрения?
Дерини тем временем извлек на свет склянку синего стекла и вытащил пробку.
— Если вам что-то и послышалось, милорд, то это отнюдь не то, что я в действительности имел в виду. — Поморщившись, он принялся разжимать зубы Деклану, чтобы влить ему в рот успокоительное. — Но сейчас вам придется меня извинить. Чтобы лечение возымело действие, я должен проникнуть в его сознание. В это время мне не под силу поддерживать разговор…
— Эй, послушай-ка! — воскликнул Манфред.
Но Ориэль, не дожидаясь разрешения продолжать, обеими руками сжал виски Деклана и закрыл глаза. Голова его клонилась все ниже и ниже, он вошел в целительский транс. Никто не осмелился помешать ему.
Джаван наблюдал за ним с любопытством, регенты — с опаской и раздражением. Манфред наконец велел стражникам унести из комнаты Ричелдис и погруженных в сон Драммондов, поскольку ясно стало, что Ориэль закончит не скоро. Чуть позже, когда стражники привели двоих младших детей Драммондов, Ориэль все еще стоил неподвижно над телом Деклана. Испуганных, хватающихся друг за дружку малышей солдаты препоручили заботам отца Лиора и Бартона. Завидев их, Таммарон отвел в сторону Хьюберта, но Джаван не мог разобрать, о чем они говорили.
— Да нужно ли это? — пробормотал Таммарон, косясь на хнычущую Микаэлу. — Эти крохи, конечно же, ничего не знают.
Хьюберт, бросив взгляд на Ориэля, нахмурившись, уставился на Таммарона.
— Вы предлагаете, чтобы мы не допрашивали этих детей?
— А чего ради? — возразил тот. — Они явно ничего не видели и не слышали.
— Вероятно, так, — согласился Хьюберт. — Но я предпочел бы в этом убедиться. И нужно проверить, чистая ли у них кровь.
— Кровь? — хмыкнул Таммарон. — Ну, это уж слишком! Вы и правда, считаете, что они могут быть Дерини? Вы же видели их родителей!
— Мы видели, как проверили их мать и ее супруга, — поправил Хьюберт. — Если только Джеймс Драммонд, на самом деле, их отец.
Закатив глаза, Таммарон демонстративно вздохнул.
— А у вас есть основания считать, что это не так?
— Ни малейших. Более того, я думаю, это весьма маловероятно. Но это не невозможно. А Дерини коварны. Я бы не хотел, чтобы их отродье затаилось среди нас.
— Тогда пусть Лиор проверит их с помощью мераши, и покончим с этим, вмешался Манфред. — Если они невиновны, то от этого снадобья они попросту погрузятся в сон.
— Хм, верно. И можно обойтись без помощи Ориэля. — Хьюберт задумчиво посмотрел на дрожащих детишек, а затем поманил их пальцем. Десятилетняя Микаэла, храбро вскинув головку, взяла брата за руку и подвела его к архиепископу. Девочка старательно присела в поклоне, а мальчуган нагнул голову.
— Прошу вас, ваша милость, скажите, что случилось с нашими родителями, — спросила Микаэла. — нам никто ничего не говорит, а всю ночь вокруг были стражники…
— Не тревожься об этом, дитя, — пробормотал Хьюберт. Он погладил ее по голове, затем потрепал по щеке мальчика. — Ваши родители живы и здоровы. Вы с ними увидитесь чуть позже, когда ответите на наши вопросы.
— Какие… вопросы, ваша милость?
— Очень простые, дитя мое, — ласково отозвался архиепископ. — И мне нужны простые ответы. Если вы будете говорить правду, вам нечего бояться. Потеребив украшенный самоцветами крест на широкой груди, он спросил: — Скажи мне, Катан, сколько тебе лет?
— Восемь, ваша милость, — ответил тот.
— Отлично. А ты уже прошел Первое причастие?
Мальчик кивнул, и Хьюберт тоже закивал, поджав розовые губки.
— Хорошо. Твоя сестра, я знаю, тоже, а это значит, что вы оба способны отличать добро от зла и знаете, что Господь накажет вас, если вы будете говорить не правду. — Его голубые глаза впились в Микаэлу. — Ты ведь знаешь, что бывает с маленькими лжецами, дитя?
Микаэла шумно сглотнула, нижняя губа ее задрожала, а синие глаза налились слезами.
— Они… они попадают в ад на веки вечные, ваша милость.
— Да, это правда, — с грустью подтвердил Хьюберт. — Но если вы скажете правду, вам ведь нечего бояться, верно?
— Д-да, ваша милость.
— Хорошо. А теперь, положив руку вот на этот крест, отвечайте на мои вопросы. — С этими словами он взял каждого из них за правую руку и прижал ладошки к своему кресту. — Помните, что вы поклялись на святых мощах, и если вы солжете, ангелы будут рыдать. Понимаете?
Мальчик и девочка робко кивнули.
— Отлично. Тогда вот мой первый вопрос. Вы знаете, что случилось прошлой ночью с вашей кузиной Гизелой?
Дети переглянулись, затем посмотрели на архиепископа.
— Она… умерла, — сказала Микаэла.
— А вы знаете, как это случилось? — продолжал Хьюберт.
Катан кивнул, распахнув глаза.
— Ее задушили подушкой, — произнес он заговорщически, тоном ребенка, который не вполне понимает, что такое смерть.
— Задушили подушкой, да? — повторил Хьюберт. — А откуда вы это узнали.
Микаэла шмыгнула носом.
— Мы… мы слышали, как стражники говорили об этом. Они сказали, что это сделал наш брат. Но Ансель никогда бы так не поступил! Это плохо! Очень плохо!
— Верно, — согласился архиепископ. — Полагаю, ни один из вас ночью ничего не видел и не слышал?
Конечно же, нет. Джаван был в этом уверен, как если бы читал мысли детей под чарами правды — хотя никогда не осмелился бы проделать такое, пока в комнате был Ориэль. По счастью, все вопросы Хьюберта лишь подтвердили их полную невиновность.
— Что ж, очень хорошо, дети мои. Ваши ответы меня полностью удовлетворили, — он слащаво улыбнулся, отпуская их ручонки и осеняя обоих крестом. — Отец Лиор, полагаю, эти юные души достаточно настрадались за сегодня, к тому же, ночью им почти не пришлось спать. Мне кажется, вам следует дать им какое-нибудь снадобье, чтобы они могли отдохнуть?
Лиор с поклоном поднес два заранее наполненных кубка и протянул их детям. Микаэла застыла, покровительственно обнимая брата за плечи, и Катан вопросительно покосился на сестру. Губы девочки задрожали, и она перевела взгляд со священника на архиепископа.
— Прошу вас, ваша милость, я не хочу спать, пока мы не увидим родителей, — прошептала она. — Если мы увидим, что с ними все в порядке, это будет куда лучше любых снадобий.
Улыбка мгновенно стерлась с лица Хьюберта.
— А мне бы хотелось, чтобы вы выпили лекарство, которое отец Лиор любезно приготовил для вас. Надеюсь, мне не придется заставлять вас силой?
— Но вы же сказали, что мы сможем увидеть родителей, — прохныкала Микаэла в слезах. — Вы обещали…
— Я говорил, вы увидитесь с ними позже, — ледяным тоном возразил архиепископ и, взяв кубки у отца Лиора, попытался вручить их детям. — И я сам решу, когда это будет. А теперь делайте то, что вам велят.
Джаван не смел шевельнуться, молясь про себя, чтобы Микаэла не вздумала закатить истерику. Но в этот момент его младший брат решил вмешаться.
— Не будь такой глупой, Мика. — Райс-Майкл взял кубки у архиепископа и сам протянул их детям. — Это для вашего же блага. Ты тоже выпей, Катан. Вы просто заснете ненадолго. Я видел ваших родителей. С ними все в порядке. И я вам обещаю, что вы с ними увидитесь, когда проснетесь — не позднее, чем завтра утром. Не так ли, ваша милость? — он обернулся к архиепископу.
К вящему изумлению Джавана, архиепископ лишь поклонился в ответ, но непонятно было, то ли он и впрямь предпочел уступить, то ли решил продемонстрировать Райсу-Майклу, что тот якобы имеет какую-то власть над регентами. О том, что, возможно, его младший брат теперь перешел в лагерь регентов и действует с ними заодно, Джаван предпочитал не думать.
Впрочем, вне зависимости от того, что двигало Райсом-Майклом, с его помощью Хьюберт добился своего: хотя маленькие Драммонды морщились и прятали глаза, но все же взяли у принца бокалы и выпили настойку. Еще какое-то время принц дружески болтал с ними, но затем детишек явно начало клонить в сон; никаких других эффектов снадобья заметно не было. Как только они заснули, стражники, по приказу архиепископа, подхватили Микаэлу и Катана и отнесли в детскую. К этому моменту Ориэль, бледный и изможденный, как раз закончил с Декланом. Джаван заметил, что он побледнел еще больше, заметив, как стражники уносят прочь детей.
— Я избавил вас от нудного допроса младших Драммондов, — возвестил Хьюберт, которому явно не понравилось, как Дерини смотрит на него. Все остальные присутствующие также воззрились на Целителя и неподвижную фигуру у его ног. — Как там Кармоди? Он придет в себя?
Ориэль с глубоким вздохом скрестил на груди руки — и все равно заметно было, как они дрожат.
— Думаю, что да, ваша милость, однако я бы предпочел подержать его на сильных успокоительных еще пару дней. И прошу вас не поручать ему работы, как сегодня, еще хотя бы с неделю. Мы не можем выполнять подобные задачи до бесконечности, это слишком большое напряжение.
Манфред хмыкнул.
— А за себя ты не просишь, Ориэль? Боже правый, у тебя такой вид, что краше в гроб кладут!
— Я… прошу прощения, если мой вид оскорбляет ваши чувства, милорды, — пробормотал Целитель, немигающим взглядом уставившись на сапоги Мердока. — М-мне нужно передохнуть. То, с чем я имел дело сейчас… это было очень нелегко.
— Капризничаешь, Ориэль? — рявкнул Мердок.
Тот сглотнул.