– Откуда вам известно все то, о чем вы мне рассказываете? – спросил я его.
– Я изучал архивы, – ответил он. – Современные мужчины заявляют, что у них нет времени читать то, что читаю я. Вы правы в том, что все новое – это всего лишь старое, заново изобретенное или заново открытое, – если бы вы пошли на шаг дальше и сказали, что нынешняя жизнь некоторых людей – это всего лишь продолжение их прошлого, вы бы не ошиблись. Теперь, если хотите, я могу, с помощью своей науки, показать вам город, стоявший здесь давным-давно, – «Прекрасный Город», как переводится его название с древнего языка.
Я вскинулся и удивленно посмотрел на него. Он невозмутимо встретил мой взгляд.
– Вы можете показать это мне? – воскликнул я. – Как вы можете сделать невозможное?
– Позвольте мне загипнотизировать вас, – ответил он, улыбаясь. – Моя система гипноза, к счастью, еще не открыта назойливыми исследователями оккультных материй, но она никогда не теряет своего эффекта, и я обещаю вам, что под моим влиянием вы увидите не только само место, но и людей.
Мое любопытство было сильно возбуждено, и мне хотелось попробовать предложенный эксперимент, больше, чем я мог показать.
Однако я рассмеялся с притворным безразличием.
– Я согласен! – ответил я. – Все равно я не думаю, что вы сможете меня загипнотизировать, у меня слишком сильная воля, – при этом замечании я увидел улыбку, темную и мрачную, появившуюся на его губах, – но вы можете попытаться.
Он сразу же встал и сделал знак одному из наших египетских слуг.
– Останови дахабию, Азима, – сказал он. – Мы остановимся здесь на ночь.
Азима, великолепный араб в живописных белых одеждах, приложил руки к голове в знак покорности и удалился, чтобы отдать приказ. Еще через несколько мгновений дахабия остановилась. Вокруг нас царила великая тишина, лунный свет лился на палубу, как желтое вино, вдалеке, за темными песками, одинокая колонна вырисовывалась на фоне неба так четко, что на ней почти можно было различить очертания чудовищного лица. Лучо стоял неподвижно, глядя мне прямо в лицо, ничего не говоря, но пристально разглядывая меня своим удивительно загадочным, меланхоличным взглядом, что, казалось, проникал насквозь и обжигал саму плоть. Словно птицу, очарованную взглядом василиска или змеи, манили меня его глаза – и все же я попытался улыбнуться и сказать что-нибудь безразличное. Мои усилия были бесполезны, – сознание быстро ускользало от меня, – небо, вода и луна кружились вокруг в погоне за первенством – я не мог пошевелиться, потому что мои конечности, казалось, были прикованы к креслу железными гирями, и несколько минут я был неподвижен и абсолютно бессилен. Затем внезапно мое зрение прояснилось (как мне показалось), мои чувства обострились и насторожились… я услышал звук торжественного марша, и там, – там, в свете полной луны, с тысячью огней, мерцающих на башнях и куполах, сиял «Прекрасный Город»!
И мне явилось видение величественных зданий, огромных, роскошных и исполинских, улиц, запруженных мужчинами и женщинами в белых и цветных одеждах, украшенных драгоценными камнями, цветов, которые росли на крышах дворцов и свисали с террасы на террасу лентами и гирляндами фантастического цвета, деревьев, широких, ветвистых и покрытых густой листвой, мраморных набережных, возвышающихся над рекой, лилий и лотосов, густо растущих внизу, у кромки воды, музыки, которая серебряным и медным звоном отдавалась эхом из укрытия тенистых садов и крытых балконов, каждая прекрасная деталь вставала передо мной еще отчетливее, чем резьба по слоновой кости, установленная на щите из черного дерева. Прямо напротив того места, где я стоял (или воображал, что стою), на палубе судна в оживленной гавани, тянулся широкий проспект, переходящий в огромные площади, украшенные странными статуями гранитных богов и животных, – я видел сверкающие в лунном свете брызги множества фонтанов и слышал низкий настойчивый гул беспокойных человеческих толп, которые заполонили это место так же густо, как пчелы, собравшиеся в улье. Слева я мог различить огромные бронзовые ворота, охраняемые сфинксами; за ними был сад, и из глубины тени до меня донесся девичий голос, напевающий неведомую причудливую песнь, принесенную бризом. Тем временем марш, эхо которого я уловил в первую очередь, звучал все ближе и ближе, и вскоре я увидел приближающуюся огромную толпу с зажженными факелами и гирляндами цветов. Затем я увидел группу священников в блестящих одеждах, которые буквально искрились драгоценными камнями, подобными солнцу, – они двигались к реке, а с ними шли дети – маленькие мальчики и девочки; по обе стороны от них девы в белых вуалях и венках из роз скромно расхаживали, качая серебряными кадилами. После процессии жрецов между рядами рабов и слуг шла царственная фигура – я знал, что это царь этого «Прекрасного Города», и был почти тронут, присоединившись к громовым возгласам, приветствовавшим его шествие. А тот белоснежный паланкин, который несли увенчанные лилиями девушки, следовавшие за его кортежем, – кто в нем был?.. Какая жемчужина этой земли была так бережно охраняема? Я был поглощен необычайным желанием узнать это, я наблюдал, как белая ноша приближается к моему наблюдательному пункту, я увидел, как священники выстроились полукругом на набережной реки, царь посреди них, а вокруг бушующая, кричащая толпа, затем раздался медный звон множества колоколов, смешанный с грохотом барабанов и пронзительным звуком тростниковых свирелей, и среди пламени пылающих факелов белый паланкин был опущен на землю. Женщина, одетая в какую-то серебристо поблескивающую ткань, выступила из нее, как сильфида из морской пены, но она была скрыта вуалью, я не мог разглядеть даже очертаний ее лица, и острое разочарование от этого было для меня настоящей пыткой. Если бы я только мог увидеть ее, подумал я, я бы узнал то, о чем до сих пор даже не догадывался! «Подними, о, подними окутывающую тебя завесу, Дух прекрасного города! – мысленно молился я. – Потому что я чувствую, что прочту в твоих глазах секрет счастья!» Но завеса не была снята… музыка варварски гремела в моих ушах… вспышка яркого света и красок ослепила меня… и я почувствовал, что погружаюсь в темный хаос, где, как я себе представлял, я гнался за луной, когда она летела передо мной на серебряных крыльях, – и тогда… звук богатого баритона, исполняющего легкую песенку из знакомой современной оперы-буффа, смутил и испугал меня, а в следующую секунду я поймал себя на том, что диким взглядом смотрю на Лучо, который, откинувшись на спинку шезлонга, радостно пел гимны тихой ночи и бескрайнему песчаному берегу, перед которым неподвижно покоилась наша дахабия. С криком я бросился к нему.
– Где она? – воскликнул я. – Кто она такая?
Он посмотрел на меня, не отвечая, и, насмешливо улыбнувшись, высвободился из моих внезапных объятий. Я отпрянул, дрожащий и сбитый с толку.
– Я все это видел! – пробормотал я. – Город, священников, народ, царя! Все, кроме Ее лица! Почему оно было скрыто от меня?
И у меня на глаза непроизвольно навернулись настоящие слезы, – Лучо разглядывал меня с явным весельем.
– Какой находкой вы стали бы для первоклассного самозванца-спиритуалиста, разыгрывающего свои трюки в культурном и легко поддающемся обману лондонском обществе! – заметил он. – Похоже, это мимолетное видение на вас произвело самое сильное впечатление!
– Вы хотите сказать мне, – сказал я серьезно, – что то, что я только что увидел, было всего лишь образом, что ваше сознание перенесло в мой мозг?
– Вот именно! – ответил он. – Я знаю, каким был «Прекрасный Город», и я смог нарисовать его для вас на холсте своей памяти и представить вашему внутреннему взору как целостную картину. Ибо у вас есть внутренний взор, хотя, как и большинство людей, вы живете, не подозревая об этой забытой способности.
– Но… кем же Она была? – упрямо повторил я.
– Она, я полагаю, была фавориткой царя. Если вы жалеете о том, что она скрыла свое лицо от вас, мне очень жаль! – но уверяю вас, в том не было моей вины! Ложитесь спать, Джеффри, вы выглядите ошеломленным. Видения плохо на вас влияют, но они лучше реальности, поверьте мне!
Почему-то я не мог ему ответить. Я поспешно оставил его и спустился вниз, чтобы попытаться заснуть, но все мои мысли были жестоко спутаны, и меня больше, чем когда-либо, начало охватывать чувство усиливающегося ужаса – ощущение, что мной командует, меня контролирует и, так сказать, ведет за собой сила, что никогда раньше не была столь сильна; в ней было что-то неземное. Это было самое неприятное ощущение, – временами я съеживался от взгляда Лучо, – время от времени я действительно почти съеживался перед ним, настолько сильным становился мой необъяснимый страх перед его присутствием. Не столько странное видение «Прекрасного Города» было причиной этого, – ведь, в конце концов, по его словам, это был всего лишь гипнотический трюк, и поскольку я был сам в этом убежден, но весь его облик внезапно начал меняться, производя на меня такое впечатление, какого никогда раньше не бывало. Если в моих чувствах к нему медленно происходили какие-то перемены, то, несомненно, казалось, что меняется и он сам в равной степени по отношению ко мне. Его властные манеры стали более повелительными, его сарказм – более язвительным, его презрение к человечеству проявлялось более открыто, и он чаще говорил о нем вслух. И все же я восхищался им с прежней силой, – я получал удовольствие от беседы с ним, будь она остроумной, философской или циничной, – я не мог представить себя без его общества. Тем не менее сознание мое все больше омрачалось – наше путешествие по Нилу стало для меня бесконечно утомительным, настолько, что почти до того, как мы прошли половину пути вверх по реке, мне захотелось снова повернуть назад, и я желал, чтобы путешествие поскорее закончилось. Инцидента, произошедшего в Луксоре, было более чем достаточно, чтобы усилить это желание. Мы пробыли там несколько дней, исследуя район и посетив руины Фив и Карнака, где шли раскопки гробниц. В один из дней на свет извлекли нетронутый саркофаг из красного гранита – в нем находился богато расписанный гроб, ко