– Сегодня утром мы узнали потрясающую новость, мистер Темпест, – сказала леди Сибил, глядя при этом больше на Лусио, чем на меня. – Полагаю, вы уже прочли о ней в газетах: вчера ночью застрелился наш знакомый, виконт Линтон.
Я не смог сдержать дрожи. Лусио бросил на меня предостерегающий взгляд и взял на себя труд ответить:
– Да, я читал заметку об этом случае. Это поистине ужасно! Я немного знал покойного.
– А, так вы его знали? Он был помолвлен с моей подругой, – продолжала леди Сибил, – и я считаю, что ей повезло. Линтон был приятный человек и принадлежал к порядочному обществу, но он отличался страстью к игре и экстравагантностью и после женитьбы очень быстро растратил бы все ее состояние. Но моя подруга ужасно расстроена и не хочет взглянуть на случившееся с этой точки зрения. Ей ведь так хотелось стать виконтессой…
– Еще бы, – скромно заметила мисс Чесни с лукавой искоркой в глазах. – Ведь не только американки гоняются за титулами. С тех пор как я здесь, мне встретились несколько очень хороших девушек, которые стремятся выйти замуж за откровенных негодяев только затем, чтобы их называли «миледи» или «ваша светлость». Мне и самой очень этого хотелось бы, однако мне нравится и человек, которому принадлежит титул.
Граф подавил смешок. Леди Сибил, словно не услышав этих слов, продолжила, задумчиво глядя на огонь:
– Конечно, моей подруге представятся и другие возможности для замужества, ведь она молода и красива. Но если оставить в стороне мнение общества, то мне кажется, что она была немного влюблена в виконта…
– Чепуха, полная чепуха! – раздраженно вмешался ее отец. – У тебя вечно в голове романтические бредни, Сибил, хотя уже пора было бы излечиться от сентиментальности. Ха-ха-ха! Твоя подруга всегда знала, что он беспутный негодяй, и собиралась выйти за него замуж, не теша себя никакими иллюзиями. Когда я прочитал в газетах, что он вышиб себе мозги в наемном экипаже, я подумал: «Вот пример дурного вкуса! Испортить пролетку бедному кебби ради своей эгоистической прихоти!» Но я тут же подумал и другое: слава Богу, что мы от него избавились! Он сделал бы несчастной любую женщину.
– Несомненно, так оно и было бы, – апатично ответила леди Сибил. – Но все же существует и такая вещь, как любовь.
Она подняла свои прекрасные влажные глаза и поглядела на Лусио, но князь не смотрел в ее сторону, и вместо этого ее пристальный взгляд встретился с моим. Не знаю, что выражал мой взгляд, но я увидел, как кровь прилила к ее щекам и дрожь, казалось, прошла по всему ее телу. Она сильно побледнела.
В этот момент в дверях появился лакей в роскошной ливрее.
– Ужин подан, ваше сиятельство!
– Отлично! – И граф начал выстраивать нас в пары: – Князь, вы отправитесь с мисс Фицрой! Мистер Темпест, поручаю вашим заботам мою дочь, а я пойду с мисс Чесни.
В этом порядке мы и направились вниз по лестнице. Следуя за Лусио, взяв под руку леди Сибил, я не мог не улыбнуться тому, с какой чрезвычайной важностью и серьезностью князь обсуждал церковные дела с мисс Шарлоттой, и тому внезапному волнению, которое охватило почтенную старую деву от его замечаний о духовенстве. Эти замечания имели характер самых деликатных и почтительных восхвалений и были совершенно противоположны мыслям, которые князь высказывал мне по тому же вопросу ранее. Какой-то озорной дух, очевидно, заставлял его подшучивать над знатной дамой, которую он сопровождал, и меня изрядно позабавило его поведение.
– Так, значит, вам известен наш милый каноник? – услышал я вопрос мисс Шарлотты.
– И весьма близко! – с готовностью отвечал Лусио. – Уверяю вас, для меня большая честь быть с ним знакомым. Это идеал! Он почти святой – если не совсем!
– Как чисты его помыслы! – вздохнула старая дева.
– И как свободен он от малейшего лицемерия! – подхватил Лусио с полной серьезностью.
– О да! Воистину так! И как он…
Тут они вошли в столовую, и я уже больше ничего не слышал. Я проследовал туда же вместе со своей прекрасной дамой, и через минуту все мы уже сидели за столом.
XII
Обед проходил в той же манере, что и большинство обедов в хороших домах: он начался в атмосфере ледяной чопорности, слегка оттаявшей к моменту подачи основных блюд и достигшей приятной теплоты взаимопонимания, когда мороженое и десерт возвестили о приближении конца церемонии. Разговор сначала постоянно затухал, однако потом, под влиянием Лусио, оживился и достиг некоторой веселости.
Я изо всех сил пытался развлечь леди Сибил, но вскоре понял, что она, как и большинство светских красавиц, слушает других довольно рассеянно. Она была холодна и неразговорчива и к тому же, как я вскоре понял, не особенно умна. Леди Сибил не испытывала интереса ни к одной теме и не умела делать вид, что его испытывает. Напротив, у нее, как и у многих светских людей, имелась раздражающая привычка мысленно дистанцироваться от вас, погружаясь в собственные, не имеющие к вам отношения мечтания, и ее вид ясно показывал, как мало эта дама заботилась о том, что говорили вы или кто-либо еще. Многие брошенные ею замечания, однако, показывали, что за ее прекрасной внешностью скрывалась определенная доля цинизма и презрения к людям. Не раз ее легкомысленные замечания уязвляли мое самолюбие почти до обиды, укрепляя одновременно решимость завоевать ее и склонить ее гордый дух к кротости, подобающей жене миллионера и – гения.
Гения? Да, – о Боже, помоги мне! – я считал себя гением. Эта высокомерная оценка была двоякой: она относилась не только к тому, что я считал своим умом, но и к возможностям, которые давало мое богатство. Я был убежден, что сумею купить славу так же легко, как покупают цветок на рынке, и не сомневался, что смогу приобрести так же и любовь. Решив, что пришла пора доказать истинность этих убеждений, я приступил к действию и обратился к лорду Элтону.
– Насколько мне известно, – сказал я внезапно, – вы когда-то жили в Уорикшире, в Уиллоусмир-корт, не так ли?
Граф покраснел, как при апоплексическом ударе, и поспешно глотнул шампанского.
– Да… Я… э-э… какое-то время жил там. Весьма хлопотное место, требует целой армии слуг.
– Несомненно, – кивнул я с понимающим видом. – Действительно, для этого имения нужен значительный штат прислуги. Я договорился о его покупке.
Наконец-то холодное самообладание изменило леди Сибил: она выглядела до странности взволнованной. Что касается графа, то он смотрел на меня так, что глаза его, казалось, вылезали из орбит.
– Как? Вы собираетесь купить Уиллоусмир?! – воскликнул он.
– Совершенно верно. Я телеграфировал своим стряпчим, чтобы они уладили дело как можно быстрее.
Я взглянул на Лусио, чьи блестящие стальные глаза внимательно взирали на графа.
– Мне нравится Уорикшир, – продолжал я, – и поскольку я намерен принимать много гостей, то полагаю, что это место подойдет мне идеально.
Повисла пауза.
Мисс Шарлотта Фицрой глубоко вздохнула, и кружевной бант на ее строго разделенных на прямой пробор волосах приметно дрогнул. Диана Чесни подняла на меня свои пытливые глаза и удивленно улыбнулась.
– Сибил родилась в Уиллоусмире, – произнес наконец граф хриплым голосом.
– Что ж, эта новость делает для меня покупку имения еще более привлекательной, – мягко отозвался я, кланяясь леди Сибил. – У вас осталось много воспоминаний об этом месте?
– Да-да, конечно! – ответила она почти страстно. – В мире нет уголка, который я любила бы больше! Я играла там на лужайках под старыми дубами, собирала первые фиалки и примулы на берегах Эйвона. А когда цвел боярышник, я воображала, что парк – сказочная страна, а я – королева фей…
– Вы ею были и остались, – вмешался Лусио.
Леди Сибил улыбнулась, и глаза ее сверкнули. Затем она продолжила более спокойным тоном:
– Может быть, это очень глупо, но я любила Уиллоусмир и люблю его до сих пор. Там я часто видела по ту сторону реки в поле, которое не принадлежало к нашему поместью, одну маленькую девочку примерно моего возраста. Она всегда играла в одиночестве и плела венки из маргариток и лютиков. Это была девочка с длинными светлыми волосами и милым личиком. Мне хотелось познакомиться и поговорить с ней, но няня не позволяла мне, потому что это будто бы не подобало мне по статусу. – При этом воспоминании губы леди Сибил презрительно скривились. – На самом деле девочка была знатного происхождения – дочь покойного выдающегося ученого и джентльмена. У нее не осталось родственников, которые позаботились бы о ней, и ее удочерил врач, присутствовавший при смерти ее матери. Эту маленькую светловолосую девочку звали Мэвис Клэр.
Когда это имя было произнесено, в столовой воцарилась тишина, как будто прозвенел «Ангелус».
Лусио, взглянув на меня особенно внимательно, спросил:
– Вы никогда не слышали о Мэвис Клэр, Темпест?
Я помедлил, прежде чем ответить. Да, я слышал это имя. Каким-то смутным и далеким образом оно связалось у меня с литературой. Но я не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах я его слышал. Меня никогда особенно не интересовали дамы, связанные с искусством, поскольку, как и многие мужчины, я считал их произведения – будь то живопись, музыка или литература – чем-то малозначительным и недостойным внимания. Женщины, высокомерно считал я, созданы для того, чтобы забавлять, а не наставлять мужчин.
– Мэвис Клэр гениальна, – сказала леди Сибил. – И если мистер Темпест ничего о ней не слышал, то, несомненно, услышит в будущем. Я часто жалею, что так и не познакомилась с ней в те прежние дни в Уиллоусмире. Нянина глупость не дает мне покоя. «Статус» – о Боже! Как сильно она теперь возвысилась надо мной! Она до сих пор живет там. Ее приемные родители умерли, и ей достался их прелестный домик. Она купила еще земли и чудесно обустроила это место. Нет на свете более идеального поэтического уголка, чем ее Коттедж Лилий.
Я молчал, чувствуя себя словно отодвинутым на задний план из-за моего невежества в отношении дарований дамы, которую все остальные считали знаменитостью.