Степенности манер, сознания своего достоинства и величавости осанки уже не отыщешь у нынешних британских «герцогинь со скачек» и «графинь-картежниц», даже самых голубых кровей. Чем громче они говорят и чем больше подпускают простонародных выражений, перенятых у конюхов и грумов, тем в большей степени считаются «идущими в ногу со временем». Я говорю, разумеется, о современных отпрысках аристократии. Еще остается несколько настоящих знатных дам, следующих принципу «noblesse oblige»[23], но они пребывают в меньшинстве, и молодежь считает их «старыми перечницами» и «занудами».
Многие из «светской» толпы, кишевшей теперь в моих садах, явились сюда из самого вульгарного любопытства, просто желая посмотреть, как развлекается «человек с пятью миллионами». Были и те, кто стремился по мере возможности разузнать, каковы шансы Фосфора выиграть Дерби, но об этом я благоразумно помалкивал. Однако в основном гости бродили бесцельно, поглядывая друг на друга дерзко или завистливо и почти не обращая внимания на прелесть садов и окружавших их лесных пейзажей. Безмозглость современного общества наиболее вопиющим образом проявляется во время приемов, проводимых в садах и парках, где беспокойные двуногие в брюках и юбках расхаживают туда-сюда, останавливаясь только затем, чтобы учтиво обменяться парой фраз. Большинство же обычно нерешительно и неловко блуждает в пространстве между павильоном с прохладительными напитками и оркестром. На моем празднике они были лишены такой возможности, потому что музыкантов не было видно, хотя музыка звучала. Прекрасная и удивительная, она доносилась то из одной части сада, то из другой, но мало кто прислушивался к ней хоть сколько-нибудь внимательно.
Все гости единодушно и восторженно расхваливали превосходный завтрак, сервированный для них в двадцати просторных шатрах. Люди ели, словно впервые в жизни, и с жадностью смаковали отборные изысканные вина. Невозможно понять пределы человеческого обжорства, пока не познакомишься с несколькими пэрами, епископами и членами кабинета министров и не увидишь, как эти высокопоставленные лица наедаются ad libitum[24].
Вскоре гостей оказалось так много, что мне больше не нужно было выполнять утомительные обязанности «принимающей стороны». Я пригласил Сибил позавтракать вместе и решил, что не буду разлучаться с ней до конца дня. Она была в самом ясном и пленительном расположении духа: смех ее звучал светло и радостно, как у счастливого ребенка. Она была любезна даже с Дианой Чесни, которая тоже оказалась в числе гостей и прекрасно проводила время – с воодушевлением, свойственным хорошеньким американкам, считающим флирт такой же игрой, как теннис.
Картина была блестящей, светлые дамские платья контрастировали с ало-золотыми ливреями мелькавших повсюду бесчисленных слуг. Лусио был здесь же, то и дело прорезывая трепещущую праздничную толпу, перемещаясь от шатра к шатру, от стола к столу, от группы к группе. Его высокая статная фигура и красивое лицо привлекали внимание, где бы он ни появлялся, а звучный голос сотрясал воздух всякий раз, когда он заговаривал. Влияние князя было неодолимым, и постепенно он овладел всем собранием: веселил соскучившихся, вдохновлял остроумных, ободрял робких и сводил все противоречивые элементы соперничающих позиций, характеров и мнений в единое целое, которым он бессознательно управлял так же легко, как увлекает за собой множество людей опытный оратор.
Тогда я еще не знал, как знаю теперь, что общество, образно говоря, находилось под пятой Лусио, как один поверженный человек, что все подхалимы, лжецы и лицемеры, чьи высшие представления о добре состояли в богатстве и роскоши, склонялись перед его тайной властью, как тростник под ветром, и он мог делать с ними, что хотел, – как продолжает делать и до сих пор! О Боже! Если бы только знали скалившие зубы, жадные до впечатлений дураки, какие ужасы окружали их на пиру! Какие страшные слуги послушно удовлетворяли их аппетит! Какие бледные привидения скрывались за пышным блеском тщеславия и гордыни! Но завеса была милосердно опущена – и с тех пор приподнялась только для меня одного!
Завтрак закончился, и веселые звуки деревенской хороводной песни позвали сытую компанию на лужайку позади дома. Завидев Майское дерево, гости разразились ликующими криками. Я радовался вместе со всеми, ибо не ожидал увидеть такое живописное зрелище. Столб был окружен двойным кольцом маленьких детей, столь красивых и изящных, что их можно было принять за эльфов и фей из заколдованного леса. Мальчики были одеты, как охотники, в зеленые камзолы, их вьющиеся кудри прикрывали розовые шапочки. Девочек нарядили в белые платья, распустили им волосы и украсили венками из майских цветов. Как только явились гости, эти изящные маленькие существа пустились в пляс. При этом каждый держал гирлянду цветов или ленточку, привязанную к майскому шесту, и сплетал их вместе с другими в разнообразные фантастические узоры.
Пораженный и зачарованный, я любовался вместе со всеми удивительной легкостью, с которой кружились эти дети. Их крошечные ножки, казалось, едва касались газона, лица были прекрасны, глаза блестели, и смотреть на них было истинным наслаждением. Каждая следующая фигура, которую они исполняли, оказывалась более замысловатой и эффектной, чем предыдущая, и аплодисменты зрителей становились все восторженнее, пока наконец не наступил финал: все маленькие охотники взобрались на шест и, уцепившись за него, забросали стоявших внизу девочек букетами примул, роз, фиалок, лютиков, маргариток и клевера, а девочки, в свою очередь, со смехом кидали цветы в толпу восхищенных гостей. Воздух был полон цветов и ароматов, всюду звучали песни и смех.
Сибил, стоя рядом со мной, в восторге хлопала в ладоши.
– О, это прекрасно, прекрасно! – воскликнула она. – Все это придумал князь?
Услышав мой утвердительный ответ, она спросила:
– Интересно, где он нашел таких хорошеньких детей?
В этот момент Лусио отделился от толпы зрителей и сделал чуть заметный повелительный знак. Сказочные охотники живо спрыгнули с Майского дерева и принялись наматывать на себя цветы и ленты, – теперь казалось, будто все они связаны в один неразрывный узел. Затем они пустились бежать, все вместе они напоминали катящийся цветочный шар. Веселые звуки флейт сопровождали их бег до тех пор, пока дети совсем не исчезли среди деревьев.
– О, позовите их снова! – попросила Сибил, ласково кладя руку на плечо Лусио. – Мне бы так хотелось поговорить с самыми хорошенькими!
Князь посмотрел на нее с загадочной улыбкой.
– Вы окажете им слишком большую честь, леди Сибил, – ответил он. – Они не привыкли к такому вниманию со стороны знатных дам и не оценят его. Это платные статисты и от похвал могут сделаться дерзкими.
В этот момент к нам подбежала, запыхавшись, Диана Чесни.
– Я их нигде не вижу! – воскликнула она, задыхаясь. – Милые крошки! Я бежала за ними со всех ног: хотела поцеловать одного из этих восхитительных мальчиков, но они пропали! И следа не осталось! Как будто сквозь землю провалились!
Лусио снова улыбнулся.
– Они получили распоряжения и знают свое место, – кратко пояснил он.
В этот момент черная туча вдруг закрыла солнце, и над нашими головами прогремел раскат грома. Все посмотрели на небо, но оно оставалось ясным и безмятежным, если не считать этой мимолетной тени грозы.
– Всего лишь летний гром, – заметил один из гостей, – дождя не будет.
Толпа, наблюдавшая за танцем вокруг Майского дерева, разбилась на группы: гости гадали, какое развлечение ожидало их дальше.
Воспользовавшись случаем, я отвел Сибил в сторону.
– Давайте пройдем к реке, – шепнул я. – Уделите мне несколько минут.
Она согласилась, и мы, покинув гостей, отправились в рощу на берегу протекавшего через мои владения Эйвона. Здесь мы остались совсем одни, и, обняв невесту, я нежно поцеловал ее.
– Скажите мне, – спросил я с полуулыбкой, – знаете ли вы, что значит любить?
Она подняла на меня глаза, потемневшие от страсти, так что я вздрогнул.
– Да, знаю! – был ее неожиданный ответ.
– Знаете?! – И я пристально вгляделся в ее прекрасное лицо. – Но откуда?
Она вспыхнула, потом побледнела и с нервной, почти лихорадочной силой прижалась ко мне.
– Странным образом! – ответила она. – И совершенно неожиданно! Урок показался мне легким, слишком легким! Джеффри, – она сделала паузу и пристально посмотрела мне в глаза, – я расскажу вам, как я этому научилась… но не сейчас… когда-нибудь позже. – Она прервалась и как-то натужно рассмеялась. – Я расскажу вам… когда мы поженимся.
Сибил с беспокойством огляделась вокруг, а затем, внезапно утратив свою обычную сдержанность и гордость, бросилась в мои объятия и впилась в мои губы с такой страстью, что я почувствовал головокружение.
– Сибил! – пробормотал я, прижав ее к сердцу. – О, моя дорогая, вы меня любите! Наконец-то!
– Тише, тише! – сказала она, задыхаясь. – Вы должны забыть этот поцелуй. Это было слишком смело с моей стороны… это было неправильно… я не хотела этого… я думала о другом… Джеффри… – И ее маленькая рука с какой-то яростной жадностью сжала мою. – Я бы хотела никогда не знать любви: без этого я была счастлива! – Она нахмурила брови. – А теперь, – продолжала Сибил, по-прежнему задыхаясь, – я хочу любви! Я жажду ее! Я хочу утонуть в ней, потеряться, погибнуть! Ничто другое меня не удовлетворит!
Я сжал ее еще крепче в своих объятиях.
– Разве я не говорил, что вы изменитесь, Сибил? – прошептал я. – Ваша холодность и бесчувственность были противоестественны и не могли длиться долго! Моя милая, я всегда это знал!
– Вы всегда знали? – повторила она несколько пренебрежительно. – Да вы и сейчас не знаете, что со мной случилось. И я не скажу вам – пока. О, Джеффри!
Тут она вырвалась из моих объятий и, нагнувшись, сорвала в траве несколько колокольчиков…