ние ангелов!
В его голосе послышалась бесконечная тоска.
– Что ваши учителя сделали со мной и моими вечными скорбями? – продолжал он. – Разве неспособные мыслить церковники не возвели на меня поклеп, утверждая, что я радуюсь злу? О человек, которому по воле Божией и в преддверии конца света я открываю тайну моей гибели! Знай отныне и навеки, что во зле невозможна радость! Это отчаяние и разлад Вселенной, это творение Человека, мои муки – Божия скорбь! Каждый человеческий грех утяжеляет мои мучения и продлевает мою гибель, но я сдержу свою клятву! Я поклялся искушать человека и делать все возможное, чтобы уничтожить человечество. Однако человек не обещал поддаваться моим искушениям. Он свободен! И если он сопротивляется, я отступаю. А если он принимает меня, я остаюсь! Так, согласно закону Вечной Справедливости, через учение Бога, человечество должно достичь своего и моего искупления!
Он сделал шаг вперед и простер руку. Фигура его сделалась выше и величественнее.
– Пойдем теперь со мной! – сказал он тихим, но властным голосом. – Пойдем! Ибо сегодня для тебя опущена завеса! Ты поймешь, с кем ты так долго жил в своем ненадежном воздушном замке, в какой компании плыл по бурным морям! Некто, гордый и непокорный, как ты, меньше заблуждается, поскольку считает Бога своим властелином!
При этих словах оглушительный гром пронзил мой слух.
Окна по обе стороны кают-компании распахнулись, и в них разлилось странное сияние, подобное стальным копьям, направленным вверх к небу. Затем я, в полуобмороке, почувствовал, что меня подхватили и подняли… Через мгновение я очутился на палубе «Пламени», удерживаемый, как пленник, чьими-то сильными руками. Подняв глаза в смертельном отчаянии, готовый к адским мукам и с ужасным осознанием того, что уже поздно взывать к Богу о милосердии, я увидел вокруг себя застывший мир! Мир, над которым, казалось, никогда не вставало солнце. Толстые стеклянно-зеленоватые стены льда окружали судно со всех сторон, зажав его, как в тиски! Фантастические дворцы, вершины, башни, мосты и ледяные арки образовывали своими очертаниями и группами подобие большого города. А над холодно блестевшими вершинами глядела вниз бледно-изумрудная луна.
И вдруг у мачты я увидел… не Лусио, но Ангела!
XLI
В ореоле мистического сияния, исходившего словно от дрожащих огней звезд, величественная фигура князя возвышалась на фоне луны и неба. Его лицо, величественное и прекрасное, светилось бледным пламенем. Взор был полон неугасимой боли, невыразимого раскаяния и отчаяния! Черты, которые я давно знал, наблюдая изо дня в день, оставались все теми же, но преображенными до неземной красоты и омраченными вечной печалью! Тело мое ничего не чувствовало, однако душа, доселе дремавшая, очнулась и трепетала от страха.
Постепенно я стал различать вокруг множество лиц, диких и странных. Ко мне были обращены полные страданий глаза. Бледные руки тянулись скорее с мольбой, чем с угрозой. Воздух то темнел, то светлел от теней и блеска крыльев! Огромные всполохи малинового пламени по всему скованному льдом судну, разворачиваясь, устремлялись вверх, пока их светящиеся концы не коснулись луны. И мой враг, стоявший у мачты, был также окружен этими лепестками горящей розы, которые, словно окрашенные закатными лучами перистые облака, вырывались наружу и, сверкая, взмывали ввысь.
Голос, бесконечно печальный, но и бесконечно сладостный, нарушил безмолвие:
– Вперед, Амиэль! Вперед, к пределам мира!
Ко мне как будто вернулись земные ощущения, и я взглянул на рулевого. Но разве это тот Амиэль, которого я инстинктивно ненавидел? Вот это существо, суровое, как сама судьба, с остроконечными крыльями и измученным лицом? Если это он, то, значит, теперь его я видел в подлинном обличье злого духа! Неужели ужас и бесконечный стыд могут так преобразить душу человека? В его мучительном взгляде читалась история его преступлений… Какие тайные муки терзали его? Об этом не посмеет подумать ни один смертный! Бледными костлявыми руками он повернул руль – и окружавшие нас ледяные стены стали раскалываться с оглушительным грохотом.
– Правь, Амиэль! – повторил печальный голос. – Вперед, куда еще не ступала нога человека. Держи курс на край света!
Число страшных лиц вокруг меня увеличилось. Темных, вспыхивающих пламенем крыльев становилось больше, чем грозовых туч, раздираемых молниями. Вопли, стоны и рыдания раздавались со всех сторон… Лед снова затрещал, как землетрясение, раскалываясь под водой, и освобожденная от ледяного панциря яхта двинулась вперед! Я увидел, как огромные сверкающие айсберги дрогнули: массивный ледяной город сотрясся до основания… Сверкающие навершия полетели вниз и исчезли… Башни накренились и обрушились в море. Громады льда раскалывались, как тонкое стекло, зияя зелеными разломами в лунном свете. Яхта «Пламя», движимая, казалось, демоническими крыльями своей страшной команды, летела вперед с быстротой стрелы, прорезая проход, подобно острому мечу!
Куда мы направлялись? Я не смел об этом думать, считая себя уже мертвым. Видимый мир представал не тем, каким я его знал, и мне казалось, что я нахожусь в загробной стране, тайны которой мне суждено узнать слишком хорошо! Мы продвигались вперед, и я не сводил глаз с явившегося мне Ангела-Врага с вечно печальными глазами! Стоя лицом к лицу с Бессмертным Отчаянием, я чувствовал себя ничтожеством, не заслуживающим ничего, кроме смерти. Плач и стоны прекратились, и мы мчались вперед в ужасающей тишине. Только бесчисленные трагические образы вокруг меня беззвучно пытались поведать свои безымянные истории!
Вскоре ледяные преграды были пройдены и яхта вышла в теплое море, спокойное и сиявшее ярким серебром в широкой полосе луны. По обе стороны от нас виднелись холмистые берега, поросшие высокой и пышной зеленью. Я видел далекие туманные очертания пурпурных холмов и слышал, как слабые прибрежные волны плескались о скалы и журчали на песке.
Чудесные ароматы наполняли воздух, веял легкий ветерок… Неужели это и есть потерянный Рай – зона, скрытая за целым континентом льда и снега? Вдруг с вершин темных раскидистых деревьев послышалось птичье пение. Песня была так сладостна, мелодия так проникновенна, что мои глаза наполнились слезами. Нахлынули прекрасные воспоминания: я подумал о ценности и благодати жизни на доброй, залитой солнечным светом земле, о жизни, столь близкой моей душе! Возможности жизни, ее радости, чудеса и благословения – все, что даровано неблагодарному людскому роду любящим Создателем, все это показалось мне чудесным!
О, если бы начать жизнь снова, искупить прошлое, собрать растраченные драгоценности потерянных мгновений, жить так, как должно, по воле Божией и в братской любви с ближними!.. Неведомая птица пела так же мелодично, как Мэвис весной. Ни один другой лесной певец не исполнял лучших песен!
Прислушиваясь к звукам, нарушавшим таинственную тишину, я увидел белую женскую фигуру с длинными волосами. Она вышла из тени черных и алых крыльев и прислонилась к борту корабля, подняв к небу страдальческое лицо – и это было лицо Сибил! Вдруг она с плачем бросилась на палубу! Душа моя взволновалась… Меня осенило, какой она могла бы стать – каким ангелом сделали бы ее руководящая любовь и терпение. И я пожалел ее наконец, как никогда не жалел раньше!
Теперь передо мной, подобно звездам в тумане дождя, сияли знакомые лица – лица мертвых, отмеченные неугасимым раскаянием и печалью. Вот прошла мимо фигура в тяжелых золотых кандалах, и я узнал своего давнего товарища по колледжу. А вот другой, в страхе припавший к земле, – я узнал того, кто поставил на карту свою бессмертную душу. Я увидел лицо своего отца, измученного и ошеломленного горем. Я боялся узнать среди них священную красоту той, что умерла, даровав мне жизнь. Но нет! Слава Богу, я не увидел ее! Душа ее не заблудилась на Небесах!
И снова мой взгляд обратился к движущей силе этой таинственной сцены – к тому, чей величественный образ теперь, казалось, заполнял землю и небо. Огненный ореол полыхал вокруг него… Он поднял руку – и корабль остановился. Рулевой неподвижно стоял у штурвала. Вокруг нас простиралась залитая лунным светом морская гладь, словно сверкающая сказочная страна. А неведомая Божия птица продолжала петь с чарующей нежностью, которая, должно быть, успокаивала измученные души в аду.
– Здесь остановимся! – объявил повелевающий Голос. – Здесь, где искаженный человеческий образ никогда не отбрасывал тени! Где высокомерный человеческий ум никогда не замышлял греха! Где безбожная человеческая жадность никогда не унижала красоту и не убивала лесных существ! Здесь, в единственном месте на земле, не запятнанном присутствием человека! Вот предел! Когда эту землю откроют и эти берега будут осквернены, когда Маммона ступит на эту благодатную почву, – тогда наступит Судный день! Но до тех пор… здесь только Бог творит свои совершенные дела, ангелы смотрят вниз без страха и даже демоны находят покой!
Послышались торжественные звуки, и я, ранее скованный невидимыми оковами, словно пленник, неспособный двинуться с места, вдруг почувствовал свободу. Я все еще стоял лицом к лицу с моим врагом. Его блистающие глаза были устремлены на меня, его проникающий в душу голос обращался только ко мне:
– Не обманывай себя, человек! Не думай, что ужасы этой ночи – кошмарный сон или видение! Ты бодрствуешь, а не спишь, ты и плоть, и дух! Это место – не Ад, не Рай и не пространство между ними. Это уголок твоего мира, где ты пребываешь. Да будет тебе ведомо отныне, что иной мир, пронизывающий и окружающий Естественную Вселенную, – это не выдумка, а изначальная Реальность, ибо Бог во всем! Пробьет твой час, и ты выберешь себе Хозяина. Ныне, по воле Господней, ты видишь меня Ангелом. Но не забудь, что среди людей я подобен человеку! В человеческом обличье я проживаю вместе со всеми людьми бесконечные века. Я прихожу к королям и советникам, священникам и ученым, мыслителям и учителям, старым и молодым, являюсь в том облике, которого требует их гордыня или порок, и я един с ними всеми. Человеческое «я» находит во мне подобное себе эгоистическое «я». Но от чистых сердцем, хранящих веру, совершенных в помыслах я отступаю с радостью, не предложив ничего, кроме своего почтения, не потребовав ничего, кроме молитвы! Таков я и всегда пребуду таким, пока человек по своей воле не освободит меня и не принесет мне искупления. Не ошибись! Выбери свое будущее ради истины, а не из страха! Выбирай и более не сомневайся. Этот час, этот миг – твое последнее испытание. Выбирай, говорю я! Будешь ли ты служить себе и мне? Или только Богу?