– Боже мой! – перебил он. – Плохие вести, как правило, распространяются быстро. Но вы их пропустили… и, признаюсь, мне не по душе оказаться первым, кто их сообщит…
Он смолк, и на его добродушном лице отразилась обеспокоенность.
Я улыбнулся, но не без удивления.
– Пожалуйста, договаривайте! – попросил я. – Не думаю, что вы сможете сообщить мне что-то, способное меня расстроить. Я изведал все лучшее и худшее в мире, уверяю вас!
Он посмотрел на меня с сомнением. Затем, сходив в свою каюту, принес мне американскую газету недельной давности и молча указал на первую страницу.
Я прочел надпись крупным шрифтом: «Миллионер разорен! Гнусное мошенничество! Чудовищные махинации! Ужасное плутовство! По следам Бентама и Эллиса».
На секунду я почувствовал легкое головокружение, но затем спокойно принялся читать дальше и вскоре понял, что произошло. Двое респектабельных стряпчих, которым я безоговорочно доверял и поручил ведение всех дел в свое отсутствие, не выдержали искушения пустить мои деньги в оборот – и превратились в пару мошенников. Имея дело с тем же банком, что и я, они так ловко подделывали мою подпись, что никто ничего не мог заподозрить. Получая таким образом огромные суммы, они вкладывали средства в различные «пузыри». В конце концов Бентам и Эллис скрылись, оставив меня почти в такой же бедности, как в тот момент, когда мне явилось наследство. Я отложил газету и взглянул на доброго капитана, смотревшего на меня с сочувствием и тревогой.
– Спасибо! – сказал я. – Эти жулики были моими доверенными лицами. И могу с радостью сказать, что мне жаль их гораздо больше, чем себя. Вор всегда вор, а бедняк, если он честен, стоит гораздо выше вора. Я убежден, что украденные деньги принесут им больше страданий, чем радостей. Похоже, они уже потеряли большие суммы в фиктивных компаниях, а Бентам, которого я считал воплощением осторожности, вложил огромную сумму в выработанный золотой рудник. Их подделки, должно быть, были исполнены превосходно. Какая печальная трата времени и умственных сил! Похоже, что вложения, которые я сделал сам, не принесли ничего. Ну и не важно! Мне надо начать новую жизнь, вот и все!
Капитан был поражен.
– Вы, видимо, не до конца осознаете свои неприятности, мистер Темпест, – сказал он. – Вы относитесь к случившемуся слишком спокойно. Вскоре вы будете переживать об этом.
– Надеюсь, что нет! – ответил я с улыбкой. – Не стоит думать ни о чем плохом. Уверяю вас, я прекрасно все понимаю. В глазах света я разорен, это я вполне понимаю!
Капитан безнадежно пожал плечами и отошел. Я убежден, что он счел меня сумасшедшим, но никогда еще я не был более здравомыслящим. Вполне осознавая свое «несчастье», я рассматривал его как возможность выиграть нечто гораздо большее, чем вся казна Маммоны. В потере мирского богатства я прозревал волю милосердного Провидения, давшего мне надежду на нечто более грандиозное, чем все, что я изведал в жизни. Перед моим внутренним взором ясно возникло видение самого прекрасного счастья – труд! Великий и недооцененный ангел труда дает человеку разум, смиряет мысли, очищает страсти и укрепляет все умственные и физические способности. Я ощутил прилив энергии и здоровья и горячо возблагодарил Бога за золотые возможности, которые мне предоставлялись. Всякая душа должна воздавать благодарность за дары небес, но ничто не заслуживает большей хвалы Творцу, чем призыв к труду и способность на него откликнуться.
И вот наконец-то Англия! Я распрощался со славным кораблем, который меня спас, и со всеми, кто был на его борту. Многие теперь знали, кто я такой, и смотрели на меня не только с любопытством, но и с сочувствием. В рассказ о том, что я потерпел крушение на яхте друга, охотно поверили, но разговоров на эту тему избегали, поскольку все решили, что друг мой утонул вместе со всей командой и я оказался единственным выжившим. Я не вдавался в дальнейшие объяснения и был рад, что окружающие оставили этот вопрос, хотя и отослал капитану и корабельному врачу щедрое вознаграждение за их внимание и доброту. Судя по их письмам, они остались довольны полученными суммами, и это означало, что я использовал последние крупицы моего богатства на пользу людям.
Достигнув Лондона, я дал показания полиции по поводу жуликов и фальсификаторов Бентама и Эллиса, а вслед за тем прекратил все судебные дела против них.
– Если хотите, называйте меня сумасшедшим, я не против! – сказал я растерянному начальнику сыскной службы. – Пусть у негодяев останется украденный ими мусор. Он окажется для них проклятием, каким был для меня! Это деньги Дьявола! Половина их уже ушла: я передал их жене, а после ее смерти их унаследовали ныне здравствующие члены ее семьи. Я жил, чтобы обогатить благородного графа Элтона, который некогда обанкротился. Сомневаюсь, что он даст мне в долг десять фунтов, если я его попрошу! Однако я не стану его просить. Все прочее растрачено мошенниками – так тому и быть! Не хочу утруждать себя попытками вернуть эти средства. Предпочитаю оставаться свободным человеком.
– Но как быть с банком? – с негодованием воскликнул сыщик.
Я улыбнулся:
– Человек, у которого слишком много денег, плодит вокруг себя фальшивомонетчиков и воров. Он не может рассчитывать на честность. Пусть банк заводит уголовное дело, если хочет. Я не буду так поступать. Я свободен! Свободен, чтобы трудиться, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Буду наслаждаться тем, что заработал, а унаследованное мне ненавистно!
С этими словами я покинул его, озадаченного и разгневанного.
В течение нескольких дней газеты были полны небылицами обо мне. Грошовые писаки выливали на меня ушаты лжи, называя «сумасшедшим», «беспринципным», обвиняли в препятствовании правосудию и так далее. В довершение всего сотрудник одного из ведущих журналов откопал мою книгу в подвале у Моуди и разгромил ее в таких ядовитых выражениях, что мог бы в злобе посостязаться с моей собственной анонимной статьей, в которой я оклеветал роман Мэвис Клэр! Результат получился замечательный: подчиняясь внезапному капризу, читатели заинтересовались моим забытым детищем. Они нежно взяли книгу в руки, внимательно прочли, обнаружили в ней нечто такое, что им понравилось, – и наконец принялись покупать тысячами!
Вслед за этим проницательный Моргесон поступил, как и полагается хорошему издателю: написал мне письмо с поздравлениями, приложив чек на сто фунтов в качестве гонорара и пообещав со временем еще больше, если спрос не упадет.
Ах, сладость заработанных ста фунтов! Я почувствовал себя королем независимости! Новые амбиции и перспектива новых достижений – жизнь улыбнулась мне, как никогда раньше. Кто говорит о бедности? Я был богат! Богат, имея сотню фунтов, добытых собственным умственным трудом. Я не завидовал миллионерам, кичившимся своим золотом.
Я думал о Мэвис Клэр… но не смел долго останавливаться на ее милом образе. Со временем, может быть, когда я примусь за новую работу, когда заживу той жизнью, которую хотел бы вести, – жизнью, основанной на вере, воле и бескорыстии, – тогда я напишу ей и расскажу все, даже о страшных неведомых мирах, лежащих за пределами полей вечного льда. Но пока я решил продолжить борьбу в одиночестве и не искать ни помощи, ни сочувствия, полагаясь не на себя самого, а на Бога.
Кроме того, я не мог заставить себя снова отправиться в Уиллоусмир. Это место вызывало у меня ужас. Лорд Элтон с забавным снисхождением, сознавая, что благодаря мне получил назад свое поместье, приглашал меня там поселиться и даже выразил некоторое сожаление о моих «тяжелых финансовых потерях». Однако я понял по его тону, что он считал меня полоумным, ведь я отказался возбудить дело против сбежавших стряпчих. Лорд Элтон, конечно, предпочел бы услышать от меня отказ. Я отказался и не поехал туда даже в день его свадьбы с Дианой Чесни, праздновавшейся с необыкновенной пышностью. Я не удивился, обнаружив в опубликованном газетами списке гостей имя князя Лусио Риманеса.
Поселившись в скромной комнате, я принялся за новое литературное произведение, избегая всех прежних знакомых. Будучи теперь почти бедняком, я понимал, что высший свет не преминет вычеркнуть меня из списка визитеров. Я жил, предаваясь своим печальным мыслям, думая о многом, приучая себя к смирению, послушанию и вере, и день за днем я боролся с эгоизмом, являвшимся на каждом шагу в тысячах обличий и в моей жизни, и в жизнях других. Мне нужно было переделать свой характер, побороть упрямую натуру и заставить ее служить достижению более высоких целей, чем всемирная слава. Это была непростая задача, но я не оставлял усилий и с каждым днем понемногу продвигался вперед.
Так я прожил в горьком самоуничижении несколько месяцев, как вдруг весь читающий мир взбудоражила очередная книга Мэвис Клэр. Мой первый опус, который еще недавно всех интересовал, был снова забыт, а ее сочинение, как обычно разгромленное критиками, вознеслось к славе на волне честных похвал и энтузиазма читателей.
И что же я? Я радовался!
Уже не завидуя ее славе, я словно стоял в стороне, наблюдая, как проезжает мимо триумфальная колесница, ярко украшенная не только лаврами, но и розами – цветами народной любви и почитания. Всей душой я преклонялся перед ее гением и всем сердцем чтил ее чистую женственность! В самый разгар блестящих успехов, когда о ней говорил весь мир, Мэвис написала мне простое письмо, столь же милое, как ее прекрасное имя.
Дорогой мистер Темпест,
на днях я случайно услышала, что Вы вернулись в Англию. Поэтому посылаю это письмо Вашему издателю, чтобы выразить искреннюю радость по поводу успеха, которого добилась Ваша глубокая книга, выдержав испытательный срок. Я полагаю, что оценка читателями Вашего произведения во многом компенсирует огромные потери, понесенные вами, о которых я не буду здесь говорить. Когда Вы почувствуете себя в силах еще раз взглянуть на места, которые, как я знаю, обязательно вызовут в Вашей памяти много печальных воспоминаний, не посетите ли Вы и меня?