– Добиться своего? – с мягким нажимом повторил Тоби.
– Ну да. Она ведь спит и видит, чтобы Крис бросил свою женушку, – презрительно ухмыльнулась Элис, – и нашел себе другую, классом повыше, а то и вовсе не женился. Пожалуй, ей бы это больше подошло. Тогда она смогла бы управлять его жизнью, как сочтет нужным. Бет уже славно потрудилась над Анной. А теперь взялась за Кристофера.
Элис внезапно оборвала себя: должно быть, с опозданием поняла, что сболтнула лишнего, – резко повернула голову к Берди и буркнула:
– Ничего, что я столько тут наговорила?
– Вы можете говорить столько, сколько вам хочется, мисс Олкотт, – спокойно произнесла Берди. – Но, возможно, сейчас лучше всего будет просто рассказать сержанту Тоби, что вы слышали и видели прошлой ночью.
Элис повернулась к Тоби.
– Ну, слышала, как плакала девочка, это я уже говорила. Потом раздавались чьи-то голоса, хлопали двери. После этого дом затих. Крис вошел к себе в комнату, они с женой немного пошушукались. Тихо, но я их слышала. Девочка успокоилась, перестала плакать. Еще выл ветер. Всю ночь, как заведенный. Старое железо грохотало на крыше. Потом погас свет, по крайней мере там, где я могла разглядеть, – в боковой части дома и со стороны двора окна не горели. Несколько раз хлопала входная дверь, но в этом нет ничего особенного: уборная ведь позади дома. Старые трубы гудели – стало быть, кто-то мыл руки. Словом, обычное дело. А больше мне нечего тебе сказать, сынок.
Элис хотела уже подняться, но улыбка и вздернутые брови Тоби ее остановили.
– Мисс Олкотт, вы уверены, что это все? Анна Трелор упомянула, что вскоре после полуночи из холла донесся какой-то шум. Вы не…
– Ах да, раздался вопль, потом голоса, верно. Но было уже далеко за полночь. Примерно в четверть второго. Шум быстро стих. Я решила, что дело тут в жене Криса, потому что из их комнаты снова послышались разговоры, слезы и всякое такое. Но как бы там ни было, в конце концов они угомонились.
Тоби задумчиво посмотрел на Элис.
– Вы явно недолюбливали покойного, мисс Олкотт. Можете сказать почему?
Элис пренебрежительно фыркнула.
– Этот тип не понравился бы любому, в ком есть хоть капля здравого смысла. Я впервые увидела его в прошлом году, и мне было довольно. По ночам он постоянно шнырял туда-сюда, а потом полдня спал! Изнеженный бессердечный негодяй, чертово отродье. Стоит приличной женщине связаться с пиявкой вроде него – и будешь расплачиваться за это всю жизнь.
На щеках Элис проступил бледный румянец, глубоко запавшие глаза вспыхнули, и Тоби небрежно обронил.
– Вы очень привязаны к дочери своей племянницы, мисс Олкотт?
Элис сжала губы. Краска медленно сошла со щек.
– Конечно, – ответила она с вызовом. – Это вполне естественно, разве нет? У меня осталось не так уж много родных, знаете ли.
– Спасибо, мисс Олкотт, – добродушно кивнул Тоби. – Пока на этом все.
Время близилось к полудню. Рубашка Тоби измялась еще больше, прореха на животе разошлась шире, галстук сбился набок. Сержант расстегнул верхнюю пуговицу и ослабил воротник. Глаза Мартина потемнели и, казалось, стали больше, а наскоро приглаженные утром волосы снова растрепались. Обитатели дома один за другим входили в мрачную комнату, и каждый рассказывал, как провел минувшую ночь.
Кейт оказалась предпоследней. Ее вызвали перед Берди, но сразу после Джереми, который вышел из спальни Бетси встревоженным. Поначалу Кейт держалась неплохо. Тоби не спрашивал ее, мог ли Дэмиен Трелор покончить с собой, и ей не пришлось изворачиваться и лгать, будто такое могло случиться, когда в душе она точно знала, что это немыслимо. Кейт честно сказала, что Ник – самый мягкий и беззлобный человек из всех, кого она встречала. Правда, вспомнив его ревнивую вспышку накануне вечером и перекошенное от ярости лицо, она немного смутилась. Но Тоби не давил на нее. Вероятно, он уже знал о ссоре от Джилл, Ника и остальных. Кейт оставалось только подтвердить это.
Пока шла беседа, ее рассеянный взгляд то и дело натыкался на огрызки яблок, лежавшие на тумбочках по обеим сторонам необъятной кровати. Наверное, утренние события совершенно выбили Бетси из колеи, если она забыла их выбросить, с внезапной грустью подумала Кейт. Традиционное яблоко на ночь каждому – давняя выдумка Бетси, приятное напоминание о сборе урожая.
– Как я понял, в доме гостит ваша дочь… мисс Делейни? – продолжал расспрашивать Тоби.
– Да. Зои семь лет. Сейчас она у соседки, Терезы… э… боюсь, я забыла ее фамилию. В доме через дорогу.
– Должно быть, у той самой соседки, что воспользовалась телефоном вчера вечером? Я собираюсь зайти к ней и побеседовать чуть позднее. Тереза Салливан, – непринужденно заметил Тоби. – Вы думаете, Зои могла что-то видеть или слышать прошлой ночью, мисс Делейни?
– Вряд ли, сержант, – протянула Кейт. – Нет, конечно, нет. Я уверена. Она бы сказала. Вообще-то я ее не спрашивала. То есть я не хотела, чтобы она думала о…
– Разумеется, я вас понимаю.
– Я хотела сказать, мы с Джереми крепко спали всю ночь. Ну, если не считать переполоха из-за Сонси. Наверняка вам уже рассказали. Но Зои быстро заснула. По крайней мере, мне так показалось. Да и я вскоре уже спала как убитая. Боюсь, мне нечего вам больше сказать… Уверена, Зои тоже ничего не слышала.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь. У всех одна и та же история, мисс Делейни. – Тоби закрыл блокнот и поднялся. – Пока вы свободны. Как я понял со слов вашего мужа, вы хотели бы уехать как можно скорее.
– О да, – горячо подтвердила Кейт. – Очень хотели бы. Когда мы сможем уехать?
Тоби задумчиво потер блестящую лысину.
– Откровенно говоря, мисс Делейни, мне бы хотелось, чтобы вы на какое-то время задержались. То же самое я сказал и вашему мужу.
У Кейт упало сердце. Так вот отчего Джереми проводил ее тревожным взглядом, когда она заходила в спальню Бетси.
– Но почему? – спросила Кейт с запинкой.
– Прежде чем я получу результаты вскрытия, может пройти несколько дней, – медленно произнес Тоби. – Так вот: если заключение медэкспертов подтвердит мое предположение, мне придется снова вызвать вас всех к себе. Будет намного проще, если вы останетесь здесь, на месте, и…
Кейт посмотрела на свои руки. Ей показалось, что воздух в комнате сгустился и оплетает ее, словно паутина.
Мартин с наслаждением пил чай: широкая фарфоровая кружка приятно согревала руки – и исподлобья наблюдал за Тоби. Тот с безучастным видом хрустел печеньем. В желтом свете лампы сержант напоминал персонажа со старинных полотен – деревенщину в трактире или кого-нибудь в этом роде. Уголки его губ опустились, а взгляд казался рассеянным – будто сержант думал только о том, пойдет ли дождь, прежде чем успеют убрать пшеницу, или так ли уж хороша та рыжая собака, которую он недавно купил у соседа.
Мартин беспокойно заерзал в кресле, старое дерево скрипнуло. Тоби повернул голову.
– Ну, есть какие-нибудь идеи, сынок?
– Нет, ничего определенного, сэр, – отозвался Макглинчи, и брови его взлетели вверх. – Все говорят одно и то же: легли в постель, мирно спали всю ночь и так далее. Хм… – Он нерешительно замолчал. – Я не совсем уверен…
– Полагаю, ты сомневаешься, не напрасно ли я затеял всю эту возню. – Тоби повернулся к констеблю, поправил потертый коричневый ремень и откинулся на спинку кресла. – Что ж, сказать по правде, я и сам не вполне уверен. Возможно, я делаю из мухи слона. Просто хочу поговорить со всеми, прежде чем они успеют обсудить случившееся и обменяться наблюдениями.
– Вы думаете, один из них лжет, сэр?
– По крайней мере один уж точно, Мартин, если я прав. А может, и все. Выгораживают себя или искажают правду, чтобы защитить кого-то.
– Да. Но никто слова доброго не сказал о том парне, что умер, сэр, – заметил Мартин.
– Это еще мягко сказано, – хмыкнул Тоби. – Похоже, покойный заслужил такое отношение. Тот еще тип был. – Тоби помолчал. – Впрочем, дело не только в этом, а еще и в том, что всем тут нравится мистер Николас Бедфорд, и, может быть…
– Но он… – перебил шефа Мартин и осекся.
– Ну, давай выкладывай, что там у тебя, – раздраженно пробурчал Тоби.
– Он… показался мне честным малым. Я хочу сказать, его история выглядит довольно глупо, но… люди часто делают глупости. Мне думается, он говорил правду… насчет кофе, газеты и всего остального.
– Ну да, это похоже на правду. Как бы то ни было, мы можем… ты можешь проверить его слова. Газетный киоск на Беллберд-кроссинг, верно? Меня больше волнует, чем он был занят ночью. Что мешало Бедфорду вернуться сюда и прикончить Трелора, пока все спали, а потом снова уехать?
– Да… конечно… но я не думаю, что он отравил парня. Если они повздорили, Трелор не стал бы угощаться яблоками из рук Ника Бедфорда, правда? Он решил бы, что дело здесь нечисто. А опрыскать ядом все яблони в саду Бедфорд не мог. Словом, не представляю, как он сумел бы это провернуть.
– Слушай, Мартин, встряхнись и выкинь из головы весь этот вздор насчет яблок. Ты думаешь о них, потому что тебя подталкивают к этой мысли. Если я прав, ты скоро узнаешь, что чертовы яблоки тут вовсе ни при чем, – рявкнул Тоби и оборвал себя, будто пожалел, что сболтнул лишнее.
– Что? – искренне изумился Мартин. – Но ведь парня отравили. Доктор сказал…
– Да, он сказал, что причиной смерти стало отравление. Господи, сынок, мы же сами видели тело. Разумеется, бедняга умер от яда. Скверная смерть. Но это вовсе не значит, что отрава была в яблоках, верно?
– Но он не ел ничего другого. Это все подтвердили.
– Все так сказали! Но это ничего не значит. Не делай поспешных заключений, сынок, не верь тому, что не доказано, иначе тебе никогда не стать детективом. – Тоби помолчал, покачал головой и добавил: – Слушай, возможно, так и есть, судя по виду рвотной массы. Вскрытие покажет. Кстати, ты как следует осмотрел блевотину?
– Не совсем, сэр, – неохотно признал Мартин. – Я думал, ее отправят в лабораторию.