– Что тебя тревожит, Лейни?
– Ну, думаю, ты знаешь. Тереза.
– Тебе ее жалко?
– Конечно, жалко. Конечно. Но дело не только в этом. – Кейт нахмурилась. – Думаю, она пошла на это, потому что была в отчаянии. Должно быть, испытывала невыносимое чувство вины и понимала: больше ей не выдержать, поэтому просто…
– А-а, так ты говоришь о самоубийстве? А я думала, ты имеешь в виду убийство.
– Нет, я могу представить, как это случилось. Я понимаю, что подтолкнуло Терезу к мысли об убийстве, как она решилась на такой шаг. Но покончить с собой, когда малышка Нел лежала в передней комнате! Крошечное существо, такое беззащитное, полностью зависимое от нее… Это не укладывается у меня в голове, Берди.
– Щель под дверью, ведущей в холл, плотно прикрыли ковриком. Ты же знаешь, ребенку не угрожала опасность. – Берди подалась вперед и внимательно посмотрела на Кейт.
– Да, знаю, но я говорила не об этом. Если бы Тереза взяла Нел на руки и включила газ, поскольку не могла вынести мысли о том, что случится с ними обеими, это было бы чудовищно, но, в известном смысле, выглядело бы более естественно. Ох, я не знаю. Не могу объяснить, почему это так меня пугает. Не то чтобы я хорошо знала Терезу… но для такой женщины, как она, оставить спящего ребенка и лечь умирать, не зная, что с ним станет, кто о нем позаботится, понимая, что малышка проснется голодной и будет плакать в темноте, звать мать, которая никогда не придет… Такое невозможно представить.
Кейт смахнула набежавшие слезы.
– Ты слишком сильно переживаешь из-за подобных вещей, Лейни, – рассудительно заговорила Берди. – Ты отождествляешь себя с Терезой. И это может увести тебя бог знает в какие дебри. Твои фантазии не имеют ни малейшего отношения к реальным фактам.
– Ну да, все так, – резко выпалила Кейт. – Но иногда чутье не менее важно, чем факты. Если бы ты прислушалась к своим ощущениям, то, возможно, успела бы прийти к Терезе прежде…
– Ради бога, Кейт! Замолчи! – Берди запустила пальцы в волосы и уткнулась подбородком в грудь. – Каково мне, по-твоему?
Сгоревшее полено рассыпалось, выпустив сноп искр, и подруги вздрогнули. Берди, угрюмая и хмурая, стряхнула огненные брызги с грязного мохерового джемпера. Кейт виновато смотрела на нее, в который раз проклиная себя за глупость. Почему она вечно нападает, когда пытается защититься? Неужели нельзя иначе?
– Перестань, Берди. Ты ведь знаешь, что сделала все от тебя зависящее. Хватит себя терзать. Слушай, как насчет чашки какао или чего-нибудь в этом роде? И пойдем наконец спать. Правда, я поспала днем, вот в чем беда. Вдобавок мне приснился кошмар. Мне снилось, что идет дождь, настоящий потоп, и я…
Кейт пошла на кухню, продолжая говорить как заведенная, будто не могла остановиться, пока не кончится завод. Берди последовала за ней словно в прострации.
– …А внутри яблока извивалась пиявка – жирная, мерзкая, вроде той гусеницы, что я видела в туалете. Джереми сказал, что я закричала на весь дом. Он только что вернулся и… Ты меня слушаешь?
– Да, – рассеянно пробормотала Берди. – Извини, я, кажется, задумалась. Значит, Джереми тебя разбудил. А Ник был с ним?
– Нет, конечно! – раздраженно воскликнула Кейт.
– Я хотела сказать, они вместе вернулись домой?
– Понятия не имею! Наверное. Ник ведь пил чай вместе с нами вечером, разве нет?
– Да… да, за столом собрались все, кроме Джилл. Она осталась в «Соснах», или как там называется эта гостиница.
– Жаль, что я не отправилась в чертовы «Сосны», – в сердцах проворчала Кейт, гремя чашками. – Лишь бы убраться подальше от этого гнетущего, жуткого места. Знаешь, мне ведь всегда нравился этот дом. Но теперь он кажется старым и мрачным. Когда ты ушла проведать Терезу, я стояла в ванной и смотрела на Зои: она сидела за домом на коврике и во что-то играла. Это была прелестная сценка, но пока я наблюдала за дочерью через пыльное стекло в холодной ванной, пропитанной запахом сырости, у меня вдруг возникло странное чувство, будто здесь что-то не так…
– Почему? Ты видела что-то еще из окна? – с любопытством спросила Берди.
– Да ничего. Зои на коврике что-то мастерила из бумаги, рядом лежали ножницы и клейкая лента. Больше никого не было. Только трава, деревья да гараж. – Кейт пожала плечами. – Просто неясная тревога. Хотя чему тут удивляться? Мы все на нервах. Даже Бетси обмолвилась, что ее не оставляет ощущение, будто кто-то недобро смотрит на нее. Помнишь, я тебе рассказывала?
– Да-да. Она еще жаловалась, что осквернили ее любимое убежище.
– Знаешь, Бетси обожает разыгрывать трагедии и изображать жертву, но на этот раз, похоже, говорила искренне. Вот твое какао.
Кейт вернулась к камину и продолжила:
– Слушай, я вот что подумала: может, события последних дней так потрясли Бетси, что она вдруг начала чувствовать неприязнь окружающих, и это не дает ей покоя.
Она искоса взглянула на подругу, но та молчала, с отвращением уткнувшись в чашку с какао, потом воскликнула:
– Здесь пенка!
Вытянув длинную щепку из ящика с дровами, Берди подцепила ею пенку и буркнула, не поднимая глаз:
– Продолжай.
Кейт предпочла оставить без внимания это откровенное пренебрежение нормами гигиены и решительно произнесла:
– Я хочу сказать, раньше Бетси любила подлить масла в огонь, не ощущая ни с чьей-то стороны угрозы, хотя нередко больно задевала чувства других. Она всегда была такой… невероятно самоуверенной. Но, возможно, смерть Дэмиена в ее любимом месте и внезапное осознание, что нагнетание обстановки может завести слишком далеко, заставили ее понять: посеешь ветер, пожнешь бурю. Мне кажется, она неожиданно почувствовала себя уязвимой и испугалась.
– Может быть, ты права… она действительно выглядит подавленной.
– Не подумай, что я сгущаю краски и воображаю, будто Бетси опасается стать следующей… Просто она вдруг осознала, что бурные страсти порождают жестокость и насилие. – Кейт зевнула, но вдруг хлопнула себя по лбу. – О господи, я чуть не забыла про фей!
Она поднялась и пошла к задней двери, что-то нашаривая в карманах куртки.
– Кейт, ты, часом, не спятила?
– Нет-нет. Дело в феях. Зои приготовила им подарок и оставила возле лестницы. Мне надо его забрать. Она сказала о подарке, когда я укладывала ее в постель, и взяла с меня слово хранить все в секрете. Я совершенно забыла об этом. У тебя нет монетки? Любая сойдет.
– На буфете лежит какая-то мелочь, – неодобрительно фыркнула Берди.
Под хмурым взглядом подруги Кейт выбрала монетку и потерла о рукав, чтобы та заблестела, затем рассмеялась в ответ на кислую гримасу Берди и вышла на улицу.
Туман еще не рассеялся, и Кейт осторожно сошла вниз. На траве у дорожки высилась горка крошечных фонариков, звездочек и сложенных из бумаги лебедей. Рядом лежал конверт из зеленого картона, тщательно запечатанный и подписанный фломастером: «Для фей». Затейливо украшенные большие буквы успели расплыться от сырости. Кейт спрятала сокровища в карман куртки и оставила на их месте монетку. Бесшумно проскользнув в заднюю дверь, она поймала себя на мысли: совсем рядом отравили человека, точно букашку, и оставили умирать в мучительных конвульсиях, в соседнем доме доведенная до отчаяния одинокая женщина решила умереть и открыла газ, а Кейт собирает подарки для фей. Ее захлестнула волна отвращения.
Берди сидела, подперев кулаком острый подбородок и уставившись в огонь. Кейт тихо пересекла гостиную, опустилась на колени рядом с подругой и тронула ее за локоть.
– Какая муха тебя укусила? – спросила Берди.
– Перестань об этом думать. Если Тереза умрет, как ты, очевидно, считаешь, в конце концов, этого она и хотела. Ты не поможешь ей, если будешь и дальше себя казнить, верно?
Берди не ответила, и Кейт, смерив ее долгим взглядом, медленно встала.
– Увидимся утром.
Верити кивнула, и она вернулась к себе в комнату, к легкому теплому дыханию спящих дочери и мужа.
Глава 21Все едут в город
Утром в саду стрекотали сороки. День обещал быть теплым. Туман, стоявший все последние дни, рассеялся. «Чудесный день для отъезда», – подумала Кейт, проснувшись ни свет ни заря, хоть и легла поздно. Неприятное чувство тревоги помешало ей поваляться в постели и насладиться непривычным покоем.
Она прокралась на кухню за бутербродом и чашкой чая, а затем устроилась на маленькой открытой веранде. Слушая стрекотание сорок и глядя на яблони, она поняла, почему Элис так любит свой сад.
Раздался легкий стук – кто-то открыл заднюю дверь. Еще одна ранняя пташка. Потом послышался шорох – кто-то натянул резиновые сапоги и спустился по лестнице. Кейт перегнулась через перила веранды. Как она и подозревала, у нижней ступеньки согнулась детская фигурка: Зои что-то настойчиво искала в траве.
В глубине сада Кейт заметила быстрое движение, блеснуло стекло. Это Берди бродила среди деревьев. Кейт снова опустилась в кресло и закрыла глаза. Теперь, когда вернуться в постель невозможно, на нее, как назло, вдруг навалилась страшная усталость. Сквозь подступающую дремоту Кейт уловила, как распахнулась и захлопнулась задняя дверь.
– Мама! – прогнал невесть откуда взявшуюся сонную одурь громкий настойчивый шепот. – Феи приходили ночью. Посмотри, что они мне оставили на этот раз! – Зои с торжествующим видом держала в вытянутой руке монетку.
– Потрясающе! – Кейт раскрыла объятия, и Зои прильнула к ней. Кейт переполняли нежность, любовь, желание защитить и… необъяснимый страх.
– Я увидела, что тебя нет в постели, и пошла…
– Послушай, Зои, давай войдем в дом. Мы можем разбудить тетю Элис, если будем разговаривать здесь.
Они вернулись в гостиную.
Зои опустилась на колени перед Ноевым ковчегом и принялась перебирать крохотных зверушек. Кейт села за стол и задумалась о Терезе.
– Мама, а Тереза умрет?
– Этого никто не знает, дорогая, – отозвалась Кейт. «Может, у дочери способность читать чужие мысли?» – в который раз пришло ей в голову. – Тереза очень больна. Врачи говорят, что ее спасет только чудо. Понимаешь, она вдохнула слишком много газа, а он ядовитый…