И тут крик жуткий, явно голос Кононенко:
– Больно, не надо!
Иван ему отвечает:
– Допросился! Допросился!
Затем я услышала Ларису:
– Ой, Ваня, что ты делаешь, хватит, хватит, ты и так его убил!
А Иван отвечает:
– Ничё, бычара здоровый, выдержит!
Я открываю дверь и вижу: в коридоре ползёт на боку Кононенко – по-моему, на правом боку, я точно не могу утверждать. У него всё было в крови, и к чему он ни прикасался, становилось в крови. Он был в трусах, джинсовых брюках, но они были надеты брючиной только на одну ногу. Рядом визжала Галка Раткевич:
– Саша, Саша!
А Лариса плакала:
– Что ты наделал, Ваня?! Ты его убил, что это будет?!
Я с Ларисой, мы схватили Ивана и вытолкали его в тамбур. Там Лариса, я уже не знаю как, у него нож отобрала, завела в квартиру, он там ещё поматюкался и постепенно затих, уснул. Я вызвала скорую помощь. Где-то минут через десять приехала машина. Я заглянула к Раткевич, а там медсестра что-то делала с раной на груди у Кононенко и всё просила Раткевич успокоиться, а врач сказал, чтобы я закрыла дверь. Затем я через несколько минут заглянула – врач делал Кононенко искусственное дыхание, потом посмотрел на его зрачки и сказал: “Всё, готов”, – а Галка прислонилась к стене и как собачка тоненько завыла.
Я вернулась и говорю Ларисе:
– Умер.
Лариса как заплачет, а Мариша, та стала на голове волосы рвать. Я схватила её, дала по щеке, чтобы привести в себя. Она немного успокоилась и говорит:
– Теперь его посадят, не будет у меня папочки, и мамочка одна останется.
Я сказала:
– Не плачь, слава богу, тётка у тебя ещё живая, не пропадёшь…
Здание общежития “Технолог”, что при политехническом университете, четырёхэтажное, из тридцатых годов, с длинными коммунальными этажами и скрипучими дощатыми полами. Стены словно водорослями обросли мутно-зелёной и скользкой краской. В “Технологе” проживает Лисковец Ольга, ей двадцать четыре года, она студентка пятого курса факультета машиностроения. Лисковец среднего роста, худая, волосы русые, глаза светлые, ресницы и брови жёлто-травяного оттенка. Первое, что запоминается при поцелуе с Лисковец, что у неё необычайно твёрдые губы.
Семиэтажный “Пищевик” принадлежит институту общественного питания. Это относительно новое здание – с лифтом и гладкими бетонными коридорами. В “Пищевике” всё однотипно: комнаты, двери, лестницы, коридоры, даже в туалетах и раковинах на стоках везде одинаковые рыжие узкие подтёки, как хвост таксы. Общежитие словно бесконечно отражается в самом себе. В одной из многочисленных комнат “Пищевика” живёт Евгений Савчуков, студент четвёртого курса отделения холодильных установок, ему двадцать один год. Савчуков высокий брюнет, глаза у него серые с пушистыми ресницами, крылатые брови, вечно замёрзшие покрасневшие пальцы с холёными ногтями, и кроме прочего, у Савчукова обаятельный грудной смех.
Два здания, “Технолог” и “Пищевик”, находятся на расстоянии десяти минут небыстрой ходьбы. Лисковец и Савчуков знакомятся в начале сентября на дне рождения Теренчук Ирины, проживающей в одной комнате вместе с Лисковец. Есть ещё и третья соседка – Головацкая Тамара. Ирина и Тамара – одна бабья порода, с большой грудью и тяжёлым низким крупом. Они похожи, как сёстры, обе заплетают чёрно-смоляные волосы в толстые косы и везде ходят парой. Савчуков случайно попадает на день рождения в сопровождении нескольких приятелей из “Пищевика”. Этим же вечером между Савчуковым и Лисковец завязываются отношения.
До середины декабря Савчуков часто навещает Лисковец в её комнате общежития “Технолог”. Иногда Лисковец приходит к Савчукову в “Пищевик”. В десятых числах декабря Лисковец констатирует менструальную задержку в две недели. Она немедленно сообщает об этом Савчукову, тот обещает, что, если Лисковец беременна, они через какое-то время зарегистрируют брак.
В один из дней середины декабря в “Пищевике” Лисковец застаёт Савчукова в компании с Александром Катричем – соседом Савчукова – и двумя незнакомыми девушками. Все выпивают, Катрич тренькает на гитаре. Лисковец требует, чтобы Савчуков ушёл с ней, но Савчуков отказывается, предпочитая остаться со своим приятелем и девушками. Лисковец злится и уходит в “Технолог” одна. Она ждёт, что Савчуков придёт вечером просить прощения, но Савчуков не появляется.
Лисковец вечером распивает с соседками Головацкой Тамарой и Теренчук Ириной две бутылки портвейна. Пьяная Лисковец оступается на лестнице и падает. Ночью у неё открывается маточное кровотечение. Лисковец доставляют в гинекологическое отделение родильного дома № 27, где она проводит неделю с небольшим. Савчуков не навещает Лисковец в больнице. Лисковец обижена. Она считает, что именно из-за скандала с Савчуковым у неё произошёл срыв, хотя врачи не говорили ей о том, что она вообще была беременна. Все больничные дни Лисковец жалуется соседкам по палате на своего жениха.
Выписавшись из больницы в конце декабря, Лисковец безнадёжно ждёт Савчукова. Доходят слухи, что Савчуков на праздники уехал к родне в Сумы. Новый год Лисковец встречает в компании Теренчук, Головацкой и других соседей по общежитию. В праздничную ночь Лисковец депрессивно-кокетлива и заигрывает с парнями – многие в тот вечер познают деревянную твёрдость её губ.
Тринадцатого января вечером за столом в разговоре с Головацкой Тамарой на вопрос, не знает ли она, куда подевался Савчуков, Лисковец сообщают, что Савчуков уже вернулся, но идти к нему не стоит, потому что Савчуков, пока гостил в Сумах, женился. При этом Головацкая философски по существу, но грубо по словам добавляет, что Савчуков, видимо, из той породы мужиков, которые спят с одними, а женятся на других. Говорит она это негромко, чтобы за столом никто не услышал.
Лисковец бледнеет, выходит из-за праздничного стола и несколько часов бродит по коридорам “Технолога”, словно кто-то невидимый водит её за руку. Она возвращается к себе. Головацкая Тамара прилегла – завтра у неё ранний подъём, гости разошлись, в комнате не спит Теренчук Ирина. Лисковец просит у Теренчук нож. Лисковец и раньше одалживала у соседки различные кухонные принадлежности. У Теренчук всего два ножа: маленький, с латунными заклёпками на деревянной ручке, – для чистки картофеля, и большой, с клинком больше двадцати сантиметров с выбитой надписью “НЕРЖ”, подтверждающей, что лезвие сделано из нержавеющей стали, – им соседки круглый год разделывают мясо, а летом ещё режут арбузы. На белой пластиковой рукоятке имеется также чёрный обугленный шрам – нож когда-то забыли на сковородке, и раскалённый обод оплавил пластик. Теренчук спрашивает, какой нож нужен, и Лисковец просит тот, который побольше. Лисковец одевается и незаметно прячет нож лезвием вниз в правый карман своей дублёнки, при этом лезвие прорезает карман и уходит в подкладку, а ручка ножа удерживается в кармане. Лисковец говорит, что выйдет прогуляться. Для себя она первоначально решила, что хочет всего лишь услышать правду от самого Савчукова.
Лисковец приходит в общежитие к Савчукову и находит его в комнате 132, где он выпивает с друзьями. Лисковец ещё в коридоре слышит гитару Катрича, знакомый грудной смех Савчукова и исполнятся жестокой решимости. Она стучится, затем просит Савчукова на пару минут поговорить. Савчуков, улыбаясь, следует за ней на лестничную клетку. Савчуков спрашивает у Лисковец, как дела, и поздравляет с прошедшими праздниками. Лисковец ждёт, пока пройдут студенты, а потом задаёт главный вопрос:
– Правда женился?
– Да, – кивает Савчуков, – а что?
Получив удовлетворительный ответ, Лисковец выхватывает из кармана нож. Её душа в этот момент любуется своей хозяйкой. Лисковец, чтобы окончательно угодить душе, бьёт Савчукова ножом сверху вниз, особо не целясь, просто в грудь. Савчуков тонко тявкает от боли и смерти. Падая, он сам освобождает себя от ножа. Лисковец бежит по лестнице, на одном из нижних этажей она выбрасывает нож в мусоропровод, после чего возвращается в “Технолог”. Она заходит в свою комнату и сообщает Ирине Теренчук, что убила человека. Теренчук не верит, но на всякий случай будит Тамару Головацкую. Когда Тамара просыпается, Лисковец повторяет, что зарезала человека, и этот человек – Евгений Савчуков.
– Хоть одному отомстила, – она показывает на себе, куда пришёлся удар, и хвастливо добавляет: – Жить не будет!
От этих слов впечатлительной Головацкой становится плохо, и Теренчук вызывает две скорых помощи: одну машину потерявшей сознание Головацкой и вторую – к “Пищевику” для возможно раненого Савчукова.
Через полчаса возле комнаты Лисковец уже столпились почти все жильцы блока. Кто-то из соседей сообщает Лисковец, что за ней пришли работники милиции. Лисковец сразу признаётся, что орудием убийства является нож и что она выбросила его в мусоропровод.
К приезду скорой Савчуков уже умирает. Врач, осмотрев труп, докладывает милиции, что прободение такого крупного сосуда, как лёгочная артерия, обычно заканчивается смертью. Нож, которым совершено убийство, обнаруживают в мусоре.
Дело рассматривается в рекордные сроки, благо всё предельно ясно. Лисковец пытается оправдать свой поступок ревностью и состоянием аффекта. Суд приговаривает Ольгу Лисковец к двенадцати годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима.
По делу об убийстве Савчукова Е.Т. также заявляется гражданский иск. Суду представлены квитанции о погребении Савчукова Е.Т.: вещи для погребения: костюм, сорочка, туфли, гардинное полотно, атлас – на сумму 314 рублей; стоимость поминальных обедов – на сумму 1200 рублей; гроб и транспортировка покойного в Сумы – 101 рубль 38 копеек; венки – 223 рубля 60 копеек; оркестр – 85 рублей; замена гроба в Сумах – 40 рублей; бальзамирование – 50 рублей; изготовление памятника и ограды – 1147 рублей; проживание в гостинице родителей и сестры покойного – 60 рублей 50 копеек; оказание юридической помощи – 100 рублей; проезд из Сум по вызову следствия и суда – 148 рублей, а всего подлежит взысканию 3469 рублей 48 копеек.