От медицины Басманов был далек, но понимал, что не только до восьмидесяти полковник не доживет, а и до пятидесяти едва ли.
— Вас ничего последнее время не беспокоит? — спросил он.
— Что значит — беспокоит?
— В организме, я имею в виду. Болит там где, или иные неприятные ощущения…
— По-разному бывает. Желудок то и дело ноет, сердце иногда прихватывает, ногу под утро судорогой сводит. Бессонница, как я вам говорил. А что?
— Да теперь, пожалуй, уже и ничего. В эту штуку, как мне сказали, японские магнитные камни встроены, очень для организма полезные. Поносите до утра, а там посмотрим.
— Шарлатанство, — презрительно ответил Сугорин. — И вы в такое верите?
— Я бы и не верил, если б мы сейчас с вами в Африке девяносто девятого не сидели. А так… Александр Иванович наш, если вы не в курсе, японист и врач, знаток всяких эзотерических учений. Он в эту штуку очень верит и оставил ее мне именно в рассуждении, что у нас здесь с медицинским обеспечением очень и очень плохо. Вы, кстати, портреты печально для нас известного адмирала Хэйхатиро Того[74] помните?
— Еще бы…
— Так вот ему в дни Цусимы было почти шестьдесят, а выглядел едва на сорок. И вообще прожил девяносто лет в здравом уме… Тоже, говорят, такими браслетами пользовался.
Сугорин немного подумал и махнул рукой.
— Бог с ним. Хотите верить — не стану препятствовать. Мне эта штука не мешает — и ладно. На самом деле, давайте пройдемся. Заговорили вот о болезнях, и сразу — спина заныла от долгого сидения над бумагами, еще кое-что, о чем вам по молодости лет и знать не стоит. Пойдемте. Поговорим попросту…
Они неторопливо направились в продуваемый влажным весенним ветром вельд, прихватив на всякий случай автоматы. До англичан далековато, но, и кроме них, опасностей хватает. Майн Рид утверждал, что некоторые местные племена не утратили каннибальских привычек, пусть не гастрономических, а чисто ритуальных, так от этого не легче. И львы никуда не делись, и гиены.
Басманов, располагая свободным временем в промежутках между выполнением служебных обязанностей, сотнями проглатывал книги из будущих времен, не только научно-популярных, но и художественных. В одной из них попалось упоминание о якобы существующей до сих пор в глухих уголках Африки гигантской гиене, «гишу», которая питалась в основном слонами и носорогами. «Ужас толстокожих», — так она характеризовалась.
Вдруг откуда-нибудь и здесь объявится? На такой случай лучше бы иметь при себе гранатомет, но и два автомата с утяжеленными пулями — тоже не абы что.
Стратегическим планированием в буквальном смысле они решили заняться завтра, а сейчас просто обменивались мнениями о текущем моменте, каким он им представлялся. Достигнутые на фронтах успехи, на первый взгляд — грандиозные, завершившиеся освобождением громадных территорий в Натале и на северных границах Капской колонии, на самом деле ничего еще не решали.
Англичане, со своим упорством, материальными и людскими ресурсами, многовековым военным и колониальным опытом, вполне и сейчас в состоянии переломить ход событий. При условии, что решат вести войну всерьез, то есть с мобилизацией абсолютно всех своих ресурсов. Басманов вкратце пересказал полковнику основные моменты Второй мировой войны применительно к участию в ней Великобритании.
Для Сугорина это было откровением, тех книг, что Михаил нашел в библиотеке «Валгаллы», да и сам покупал в магазинах Москвы-2005 (настоящей), Валерий Евгеньевич не читал. Он, как известно, после окончания Гражданской войны вышел в отставку. Жалованье за год войны со всеми надбавками и премиальными, а также выходное пособие составили больше трехсот тысяч рублей золотом, громадная при Югоросских ценах сумма. Хватило на дом с садом и виноградником под Одессой, на парусно-моторную шхуну для морских прогулок и рыбалки. Остаток он положил в Государственный банк и мог безбедно жить на проценты, да еще и полковничья пенсия ему шла.
С двадцать второго года он занимался написанием многотомного труда по истории Мировой и Гражданской войны, и ничем другим не интересовался. Пока его снова не призвали в строй.
— Крайне интересно, крайне, — несколько раз повторил Сугорин, впитывая новую для него информацию. — Только ведь ваши аналогии некорректны. В той грядущей войне у Британии имелись могущественные союзники, вынесшие, как я понял, основную тяжесть войны и претерпевшие несоизмеримые с английскими потери. А там, где они сталкивались с немцами и японцами один на один, особых успехов в вашем пересказе не просматривается. Чего стоит хотя бы сдача Сингапура, Дюнкерк, операции в Северной Африке, где, как я понял, немцы были не в пример слабее количественно. Я прав?
Басманов вынужден был согласиться. Отметив, однако, что сами по себе военные неудачи в сражениях с качественно превосходящим противником не отменяют того факта, что упорство британцы проявляли выдающееся и на общую капитуляцию, даже на сравнительно почетный мир с немцами и японцами, не пошли.
— Найдется у них новый Черчилль, будут они здесь воевать годами, на истощение буров… Два-три экспедиционных корпуса, которые они смогут сформировать при введении всеобщей мобилизации, превысят все мужское население республик.
— Опять позволю возразить. — Сугорину явно нравилось спорить на такие темы. — К ведению длительной войны на обширном сухопутном театре англичане не способны по целому ряду военно-политических и морально-психологических факторов. Это вы мне уж поверьте. В академии я как раз эти темы тщательно прорабатывал, поскольку Альбион тогда считался наиболее вероятным противником. Не имея сильных континентальных союзников, он ничего собой не представляет. В полном соответствии с известной загадкой: «Кто кого победит, слон или кит?» Так вот Англия — безусловно, кит, на суше беспомощный.
Они присели на вершине невысокого холма, где было спокойнее, чем в бесконечности укрытого ночной тьмой вельда. Звуки из солдатского лагеря сюда почти не доносились, зато с запада стали слышны тявканье шакалов, неприятный своим человекоподобием хохот гиен, крики каких-то ночных птиц.
— Что же касается союзников, на этот раз Англии их найти не удастся. САСШ сочувствуют бурам, Россия и Германия тоже. Франция пока колеблется, но, если увидит, куда клонятся чаши весов, не преминет расширить свои африканские владения за счет британских. Фашоду[75] они не забыли, нет. Аналогично и с немцами. Они тоже очень не прочь поживиться. И, наконец, Россия. Если Англия завязнет здесь, в Средней Азии руки у нас развязаны. Вы этого, наверное, не знаете, а в наше время, как раз в девятисотом — девятьсот втором годах очень серьезно прорабатывался вопрос о проникновении в Тибет. Так что…
— Тогда можно и нашу политику в Закавказье активизировать. Карс, Баязет, Ардаган, Эрзерум. Три раза за сто лет мы их брали, потом возвращали…
— Константинополь, — добавил Сугорин. — Четыре броненосца, сконструированные специально для прорыва в Мраморное море, уже в строю: «Екатерина», «Чесма», «Синоп», «Георгий Победоносец». Без поддержки Англии Турция не выстоит.
Так что, ввязываясь в эту войну, исходя только из желания предотвратить русско-японскую, вы проявили недостаточный кругозор. Это, в принципе, мне понятно. У кого что болит… И расчет был совершенно правильный. Англия поставила японцам пока только два броненосца, начинающих уже устаревать. И два броненосных крейсера. Остальные, если война затянется, японцы не получат, они англичанам самим пригодятся…
— Одним словом, Валерий Евгеньевич, мы сейчас с вами, вдвоем, фактически решаем не локальную задачу, а как бы не судьбы мироустройства ХХ века?
— Именно так. Раньше мы с вами эту тему не поднимали, поскольку я считал, что есть кому глобальными проблемами заниматься, а я так — отставник-консультант…
По тону Сугорина Михаил понял, что скромничает коллега. Или — затаенную обиду невзначай наружу выплеснул. Он-то изначально все тщательно продумал и считал себя незаслуженно отодвинутым в сторону от настоящего дела. Лезть же с непрошеными советами считал ниже своего достоинства.
А вот теперь пришел его час.
— Раз нам дана полная свобода рук, надо ею воспользоваться по максимуму. Пока опять высшие силы не вмешались.
— Хорошо, Валерий Евгеньевич. Вы у нас теперь будете Главковерх. А я — на подхвате. Строевик я, в штабах сроду не служил.
С этими словами он снял с пояса фляжку.
— За успех в нашем безнадежном предприятии!
Сугорин с удовольствием приложился к горлышку, а Басманов подумал, раз теперь у них появился собственный гомеостат, пьянство, которое в гвардии и так никогда за грех не считалось, лишь бы голова оставалась свежей после полудюжины бутылок шампанского, окончательно переходит в разряд невинного развлечения. Полчаса — и в организме не останется ни молекулы алкоголя. Никакого вреда здоровью. Главное — процесс.
— За успех!
— Господин Берестин нам препятствовать не станет? — спросил Сугорин, вытирая губы.
— Наоборот! Он милитарист, каких мало. Вы бы видели, как мы с ним мятеж против Великого князя Олега в Москве придушили. Сказка. А еще раньше, будучи старшим лейтенантом ВДВ, он, считай, целое европейское государство за полчаса покорил…
— При случае расскажете. А теперь давайте соображения, которые наверняка у вас успели возникнуть в ходе прослушивания моей вводной. Вы человек с огромным боевым опытом, побольше, чем у меня, эрудированы тоже, пожалуй, лучше. Знаете историю войн, о которых я даже не слышал. Академической подготовки, правда, не хватает, она, при всей схоластичности, весьма дисциплинирует мыслительный процесс и избавляет от необходимости изобретать велосипеды.
Глава 15
Новиков спросил дуггурского «парламентера», первого из существ того мира, попытавшегося вступить с ними в равноправный