— Взаимно. Пишите, не забывайте. Мадаме привет особо…
Процесс совмещения миров по методике Антона был не так прост, как могло показаться со стороны. Если прямой пробой пространства-времени «по-левашовски» компенсировал перемещение масс самостоятельно, как отдача винтовки и звук выстрела сопровождают вылет пули, то здесь действовали совсем другие принципы. Без внешних ударно-акустических эффектов, но затрагивающие гораздо более глубокие уровни мироздания. С необъяснимыми на уровне земной науки последствиями.
Готовя переход «Валгаллы», форзейль надеялся, что Арчибальд все-таки не достиг высших степеней самопознания и не научился произвольно влиять на породившую его сущность. В этом случае управляющие команды, посылаемые в исполнительные структуры Замка, скорее всего минуют зоны, захваченные Арчибальдом, вернее — сами по себе ставшие им.
Через сорок минут — они все сейчас постоянно посматривали на стрелки часов, наручных или настенных — Антон был готов. Андрей и Шульгин со своими делами тоже справились.
Воронцов давал последние наставления Владимиру Белли, особо его предупредив, что Басманов, хотя и остается сухопутным главкомом, для кавторанга не начальник. Старший товарищ, не более того.
— Флот, даже в виде боевой единицы, не может и не должен быть придатком армии. Когда этот принцип нарушался, он просто погибал без пользы и смысла. Чему примером вся русская военная история, начиная с пятьдесят третьего года ныне текущего века, — поучал Дмитрий «молодого». — Если Михаил Федорович будет на чем-то настаивать — десять раз подумай. В крайнем случае общий для вас начальник — Берестин. К нему и обращайся. А так, конечно, что ж, помогать надо, одно дело делаем.
— Ты, главное, «Призрак» береги, — особо подчеркнул забежавший на минутку по неотложному делу в каюту Шульгин. — В случае чего Ларсен с экипажем от непосредственной агрессии отобьются, но им же направляющие инструкции нужны. Сами они кто? Вот именно.
И тут же Сашку осенило.
— Да о чем я вообще? Яхта тебе здесь совсем ни к чему, дай бог со своей эскадрой управиться. Я сейчас по радио прикажу — пусть Ларсен снимается и гонит прямо в Лондон, без заходов, в распоряжение Алексея. Ему пригодится. Вооруженное плавсредство, надежные ребята. И для авторитета, само собой.
— Подожди, Саша, не горячись, — остановил его Воронцов. — С яхтой ничего не случится, а вот Кирсанову она может больше понадобиться, чем Берестину. Так и передай своему Ларсену: «Место стоянки Дурбан, находясь в полной боеготовности, ждать распоряжений от Кирсанова, Белли. Приоритетность равноценная». Согласен?
Шульгин признал, что да, так будет правильнее.
Андрей, передав инструкции Басманову, успел переговорить и с Кирсановым, составил телеграмму президенту Крюгеру, которую, через доверенных людей, следовало передать ему обычным путем, с соблюдением принятых правил и церемоний. После чего ощутил себя на ближайшие сорок минут свободным. Ну совершенно нечего делать. Не путаться же под ногами у людей, продолжающих работу.
Он спустился в салон на прогулочной палубе. Там двое мужчин изо всех сил развлекали пятерых женщин. И им это удавалось. Прежде всего, Ирина выполняла просьбу Новикова и, как могла, создавала ауру, помогающую остальным подругам не отвлекаться на пустяки вроде затянувшегося отсутствия Андрея с Шульгиным и чересчур быстрого исчезновения Олега с Воронцовым.
Наталье такое было не в диковинку, а Ларису полностью взял на себя Скуратов. То, что она считалась как бы чужой женой, его ни в коей мере не останавливало. Подобные пустяки Виктор во внимание не принимал. Танцевать, рассказывать увлекательные истории и анекдоты, вовремя предлагать бокал шампанского, подхваченный с подноса официанта, — этикет не запрещает. Особенно — в отсутствие благоверного. Тем более Скуратов ощущал, что девушка эта не из числа неприступных весталок. Ее звездно-искрящиеся глаза, вдруг прорезающиеся в голосе низковато-бархатные нотки, так много говорящие знающему человеку, мгновенные, но многообещающие прикосновения выступающими частями тела во время танца…
Есть о чем задуматься. Он не собирался начинать свое вхождение в «Братство», хотя бы в роли кандидата (а Ростокин уже намекал на такую возможность), с примитивной любовной интрижки, соблазняя женщину одного из руководителей организации. Но если самостоятельная, совершеннолетняя дама намекает на возможность какой-то игры, глупо строить из себя бесполого пуриста[90].
При этом он как-то очень ловко ухитрялся уделять внимание и другим женщинам, так что каждой казалось, будто именно ею он сейчас невыносимо очарован. Стиль бонвивана[91] середины XXI века, наверное.
Только Ирины он непроизвольно сторонился, поймав всего лишь один, как бы мельком брошенный взгляд в ответ на его, показавшийся царственной даме, видимо, чересчур откровенным. Ирина, безусловно, привлекала и возбуждала Виктора гораздо сильнее остальных, но, как мельком заметил Ростокин, — «не к вашему рылу крыльцо». И Скуратов, что удивительно, сразу с такой оценкой согласился.
Игорь тоже справлялся со своими обязанностями, стараясь и Алле угодить, и Аню без внимания не оставить. Ему хорошо помогал джаз-банд «судовой самодеятельности». Четырех роботов Воронцов настроил как виртуозов нью-орлеанского стиля, а пятый, в облике любимой актрисы его молодости, Рэчел Велч (к/ф «За миллион лет до нашей эры»), изображал высококлассную джазовую певицу, с мягким альтовым тембром основного голоса и полным набором октав.
Всех, кроме Ирины, в настоящее время вопросы реальной жизни совсем не интересовали. Достаточно было радости, веселья и великолепного чувства защищенности от превратностей внешнего мира. Даже о присутствии неподалеку дуггурианского парламентера никто не вспоминал. То есть в глубине души многие помнили, что имел место такой факт, только он был совсем неактуален. Завтра, может быть, кто-то этим озаботится, а может, и нет, передоверив дипломатические проблемы людям, специально этим занимающимся. Уж Анну и Наталью, да и Аллу тоже, это совсем не занимало.
Новиков, неожиданно влившийся в компанию, особого внимания не привлек. Ну, выходил, ну, вернулся, мало ли, у кого какие дела.
Он, поймав паузу между танцами, перехватил у Скуратова Ларису, как будто долго ждал этой возможности. Они кружились по залу под томные звуки аргентинского танго. Девушка и к нему прижималась не менее страстно, чем только что к чужому, в принципе, человеку. Да разве в танцах чужие бывают?
— Что вы там опять придумываете? — шепнула она на ухо Андрею. — Бегаете куда-то, нервничаете. У тебя вон бицепсы и спина твердые, как доска. И я тебя совсем не волную…
Действительно, гибкая талия Ларисы, легко прощупывающиеся сквозь тонкое платье застежки, пряжки и иные рельефные детали ее нижней амуниции оставляли Новикова безразличным. Хотя время от времени (давно) мысль о том, что эта особого типа красавица могла бы подарить ранее не изведанные чувства, его посещала. Как и любого мужчину, вынужденного много лет тесно общаться с красивой девушкой, которая совсем не против.
Вдобавок всего пару дней назад у нее имел место очередной сексуальный срыв. Спровоцированный теми же дуггурами.
— Ты меня всегда волнуешь, — польстил Новиков, — только никак не складывается…
— Не хочешь до моей каюты и обратно прогуляться? А то меня этот ваш нобелевский лауреат всю общупал, только что не обслюнявил.
— А не стоит на свете быть красивой такой, — использовал к случаю Андрей тему из услышанного в начале двадцать первого века шлягера.
— Иди ты знаешь куда, интеллигент затруханный, — с милой улыбкой сказала Лариса. — Не в тот пошел ты цвет, Андрей Дмитриевич, на масть не ту поставил. Я бы тебе могла стать лучшей женой, чем Ира. Холодная она, ужас, какая холодная…
— Особенно если вспомнить, как ты меня возненавидела при первой встрече на Валгалле. Плюнь — зашипит.
— Бывает. Люди все разные и в разное время по-разному выглядят. Так что у вас случилось? Опять война какая-нибудь?
Лариса еще теснее прижалась к Андрею животом и бедрами.
Он легонько отстранился.
— Никакой войны. Хватит уже. Выйди на палубу минут через тридцать, воздуха глотни…
— Значит, опять не договорились, — грустно вздохнула Лариса. Новиков понимал, что она, успокоившись, вернулась к прежним забавам. Почему и нет? Девушка была очень изящна, с классными ногами, демоническим лицом и изумительной грудью четвертого, наверное, размера, очень гармонически сочетающейся с ее стройным телом. Для другой такое богатство могло показаться великоватым, а ей — в самый раз.
— На палубе мы что увидим? — неожиданно равнодушно спросила Лариса, отстраняясь и впереди Андрея следуя к дивану, с которого им призывно махала рукой безмятежная Анна.
— Ничуть не более того, что позволит география, — постарался ответить как можно неопределеннее Андрей и снова взглянул на часы. Двадцать минут осталось. Обидно будет, если не успеем сорваться. Как жахнет в последний момент…
— Опять не соблазнила? — со смутной улыбкой спросила Ирина, очень небрежно и со стороны незаметно перехватившая Новикова на полпути.
— А есть чем соблазнить? — тем же тоном ответил Андрей. — Я ни разу не заметил между вами существенных анатомических отличий… Психологические — не из этой оперы.
— Циник, — бросила Ирина.
— Будешь настаивать — займусь вопросом поплотнее. Вдруг да…
— Ты не замечал, каким иногда можешь быть занудным?
— Замечал. Постараюсь исправиться. А на тебя нобелевский лауреат смотрел куда похотливее, чем Лариса на меня. Позабавишься?
— Иди отсюда, Новиков. С тобой что-то не то творится.
— Тогда через пятнадцать минут поднимайся на Солнечную палубу. Солнца уже нет, а там мало ли что…
Чтобы не вдаваться в уточнения, он развернулся и ушел, оставив подругу в недоумении. Совершив сложную траекторию по залу, успел то же самое предложение сделать и остальным. Большинство вообразило, что наверху их ждет Южное сияние или метеоритный дождь.