ть къ кому нибудь въ услуженіе.
— Мнѣ учиниться служителемъ! — вскричалъ печально Рихардъ.
— Да, дитя мое: служителемъ…
Священникова рѣчь имѣла у себя цѣлью то, чтобъ довесть сего молодаго человѣка къ сему печальному упадку по степенямъ: но онъ отнюдь сего не ожидалъ; ибо хотя и не было у него гордости, однако какъ имѣлъ онъ у себя великость духа, то и не могъ уже безъ пролитія новыхъ слезъ вообразить себя въ томъ бѣдномъ состоянія, въ которое хотѣли его опредѣлить. Священникъ старался оныя осушить, но никакъ до того достигнуть не могъ.
— Почто же тебѣ, любезной мой Рихардъ, столь сильно устрашаться? Хотя предлагаемое мною состояніе для тебя и низко, но инаго дѣлать уже не чего, а притомъ добродѣтель можетъ усладить все; и какъ имѣешь ты у себя такой разумѣ, какимъ не снабдѣны отъ природы другіе служители: то, будучи прилѣжнымъ къ своей должности, учинишься ты нужнымъ господамъ своимъ, за что они тебя и полюбятъ. И такъ вмѣсто того, чтобъ проводить тебѣ жизнь свою въ праздности, какъ дѣлаютъ то твои сверстники, старайся произращать втайнѣ сѣмена познанія и получить успѣхи въ твоихъ наукахъ, отъ чего можетъ быть нѣкогда и произойдешь ты въ люди, также какъ другъ мой Пичманъ. Сей господинъ находился въ службѣ у бывшаго въ Константинополѣ Посланника нашего Сиръ Карла Герфорда; и какъ оказывающаяся въ сей столицѣ весьма часто зараза и нѣкоторой другой случай лишили сего Министра обоихъ его Секретарей, а Сиръ Герфорду должно было отправлять важныя и тайныя письма; то сей Посланникъ, зная, что пріятель мой Пичманъ писалъ довольно хорошо, былъ весьма молчаливъ и честенъ, употребилъ къ тому его; да и былъ имъ чрезвычайно доволенъ. Но начто мнѣ тебѣ болѣе сказывать; ибо сей другъ мой отбылъ нынѣ въ Норфолькское Графство съ полученіемъ 100 фунтовъ стерлинговъ годоваго жалованья и пользуяся дружбою всѣхъ его знакомыхъ. Пожалуй будь терпѣливъ, которая добродѣтель и бываетъ гораздо нужнѣе вовремя униженія, нежели при возвышеніи, тѣмъ больше, что таковые упадки бываютъ тогда гораздо чувствительнѣе. Но со всемъ тѣмъ должно сохранить въ себѣ нѣсколько твердости, которая будетъ вспомоществовать главнымъ образомъ при рѣшеніи твоемъ во время вступленія въ услуженіе и въ продолженіи онаго; почему и увидишь ты, что можно находиться въ самомъ низкомъ состояніи, и не заслужить никакого презрѣнія.
Хотя предложенной Рихарду способъ и весьма возмущалъ его, но ему представляли оной нужнымъ; малая же опытность и препятствовала ему вымыслить честнѣйшія средства. А какъ должно было рѣшиться, то и взялъ онъ сторону кроткихъ и склонныхъ къ вѣроятію людей, и попирая ногами свое честолюбіе и даже самой разумъ, предался онъ совершенно въ волю своего друга.
И такъ должно было проститься съ университетомъ, съ Начальникомъ онаго и съ малымъ числомъ знаемыхъ имъ въ Оксфортѣ людей. Священникъ помогъ ему исправить сіи малыя должности; а смерть матери и отъ того произшедшія хлопоты и были вымышленною причиною отъѣзда ихъ, которой былъ отсроченъ только до вечера. Рихардъ, продавши все то, что было ему безполезно въ новомъ его состояніи, садится позади своего друга и пріѣжжаетъ съ нимъ въ Воодстокской замокъ.
Священникъ открываетъ ему свое расположеніе, и вмѣстѣ съ нимъ взятыя имъ мѣры, къ исполненію онаго.
— Ты имѣешь у себя, другъ мой, только 25 гвиней, чего очень мало; почему и долженъ ты какъ можно спѣшить сыскать себѣ мѣсто. Удались изъ Оксфортскихъ окружностей; да и нѣтъ мнѣ нужды сказывать тебѣ о причинѣ сего моего совѣта. Я имѣю у себя сродника, которой находится Священникомъ въ маленькой деревнѣ Бюторфъ, въ Графствъ Девонскомъ, не весьма далеко отъ Экчестера. Хотя приходъ его и очень малъ, однако пользуется онъ почтеніемъ въ сей странѣ. Я объ тебѣ уже къ нему писалъ, и увѣдомилъ его о той части твоей исторіи, которая можетъ его склонишь къ твоей пользѣ; на что онъ мнѣ и отвѣчалъ, что надѣется онъ гдѣ нибудь тебя помѣстить; почему возьми мою лошадь и ступай туда скорѣе.
Рихардъ пріѣжжаетъ въ Бюторфъ; духовной принимаетъ его хотя и милостиво, но съ нѣкоторымъ презрѣніемъ.
— Бѣдной малой! — сказалъ онъ ему, — я учиню для тебя все, что только мнѣ можно. Хотя мѣста здѣсь и очень рѣдки, однако будешь ты весьма нещастливъ, естьли чрезъ два мѣсяца какой плутъ служитель не будетъ выгнанъ изъ какого хорошаго дому въ сосѣдствѣ. Когда же сіе случится, то я тебя и представлю: да и льщусь, что тебя примутъ; а тогда-то и будешь ты воленъ поступать, какъ хочешь.
Онъ не предвидѣлъ, что будетъ ему трудно сыскать столь низкую должность; почему и спросилъ онъ у сего Священника важнымъ образомъ, есть ли Англичане между служителями тѣхъ домовъ, о которыхъ онъ ему сказывалъ? Духовной отвѣтствовалъ ему, что въ нихъ другихъ и не принимаютъ. Отвѣтъ сей подалъ ему поводъ къ новому удивленію. Какъ можно найти столько людей, ищущихъ служить, у вольнаго народа? Онъ, бывши въ училищѣ, почиталъ народъ свой за обывателей Спарты и Рима, и можетъ быть думалъ, что они окружены Илотами, или Капподокійскими невольниками, и заключилъ, что общее благоденствіе какой нибудь земли не всегда производитъ вліяніе на частныхъ людей, и что сыщется въ Англіи много таковыхъ нещастныхъ, каковъ былъ онъ; для того что одна только совершеннѣйшая нужда можетъ убѣдить Англичанина унизить себя выборомъ столь подлаго состоянія.
Рихардъ обиталъ въ Бюторфѣ въ бѣдномъ кабакѣ, содержался довольна худо, и надѣлся на милость новаго своего покровителя, тратилъ, въ разсужденіи своего достатка, слишкомъ много. Уже три мѣсяца прошло въ семъ печальномъ состояніи: способы къ поддержанію истощались; да хотя пустыхъ мѣстъ было и много, однако другіе его предупреждали. Хотя и былъ онъ представляемъ нѣкоторымъ, но показался имъ слишкомъ нѣжнымъ и слабымъ. Наконецъ въ нѣкоторый день прислалъ по него духовной, и по прибытіи его сказалъ:
— Другъ мой! тебѣ уже мѣсто найдено. Становясь за моею каретою и поѣдемъ въ Клостернъ къ Баронету Сиръ Томасу Нетлингу: ты будешь находиться въ службѣ у Маладіи жены его, да и не можешь попасть въ лучшій домъ.
А какъ карета Священникова была уже готова, то они въ ней и поѣхали.
Баронетъ Сиръ Георгій Нетлингъ былъ одинъ изъ богатѣйшихъ сего состоянія людей; отъ роду 45 лѣтъ, ни пороченъ ни добродѣтеленъ. Какъ деньги раздавалъ онъ весьма охотно, то и легко было усмотрѣть, что былъ бы онъ щедръ, естьлибъ не родился чрезмѣру богатымъ; но въ самой своей младости былъ онъ окруженъ льстецами и плутами, и послѣ многочисленныхъ случившихся съ нимъ въ обществѣ ихъ произшествій увѣрился онъ, что люди не стоили того, чтобы имъ помогали; почему и можно было сказать, что онъ не раздавалъ свои деньги, но разточалъ. А какъ былъ онъ не очень твердъ и имѣлъ немалую нужду въ другихъ людяхъ, то хотя и обращался въ обществахъ, но не вдавался въ оныя. Онъ держалъ у себя для сосѣдственныхъ дворянъ столъ, но отнюдь ихъ не поилъ; ѣздилъ на охоту до устали, для одного только вида. На конскихъ ристаніяхъ не казался никто столь задорнымъ и ревностнымъ, гдѣ бился онъ обѣ великіе заклады, и для становленія денегъ посылалъ вмѣсто себя туда человѣка. Днемъ живалъ онъ въ Лондонѣ по трактирамъ, но находился всегда въ трезвости; ночью же бывалъ онъ во всѣхъ тѣхъ домахъ, гдѣ бывали игры и большія собраніи; гдѣ хотя и наблюдалъ онъ важной видъ, но изъ онаго не происходило ничего дѣльнаго. Будучи иногда на позорищахъ, мѣшался онъ между народа; для того чтобъ показать себя народочтительнымъ. Находяся же въ Фонсалѣ и Реинлавѣ, танцовалъ онъ съ служанками, дабы почитали его распутнымъ. Онъ ѣздилъ ко Двору, чтобъ думали его быть знатнымъ господиномъ; обходился съ Герцогами и Лордами, искалъ всякими образы ихъ дружбы; надѣялся, что наконецъ станутъ считать наровнѣ съ ними и его самаго, не думая, что позабылъ о началѣ его благородства только онъ одинъ, которое было еще очень ново; и находяся Членомъ Нижняго Парламента, былъ онъ всегда преданъ Министерству, каково бы оно ни было, таковъ то-былъ Сиръ Георгъ въ обществѣ; но въ домѣ своемъ обходился довольно хорошо: былъ добръ къ своимъ слугамъ, но нѣсколько склоненъ къ вспыльчивости, и будучи объятъ самолюбіемъ, все то, что ему ни принадлежало, казалось ему гораздо дороже, нежели чего оно стоило. Купленная имъ за 30 гвиней лошадь, простоявъ въ конюшнѣ его недѣлю, стоила уже, по мнѣнію его, 60. Сіе же самое пристрастіе распространялося также до богатства его, семейства и до самыхъ слугъ. Одна только супруга его Лэди Нетлинга была изъ его стяжанія та вещь, которою онъ не хвасталъ. Онъ говорилъ объ ней какъ посторонній человѣкъ, жилъ съ нею холодно, и только разсматривая его подъ симъ однимъ видомъ, можно было возъимѣть къ нему почтеніе, хотя впрочемъ по нраву его и не льзя было счищать его не только за истиннаго Англичанина, но ниже за единаго изъ знатнѣйшихъ сихъ трехъ Королевствъ Пера.
Лэди Нетлинга, будучи моложе своего мужа нѣсколькими годами, научилася отъ него, и сдѣлалася таковою же, какъ и онъ.
Въ молодости своей ѣздила она въ Парижъ. Все ей тамъ скучало, все казалось отвратительно и несносно. По возвращеніи же своемъ въ Лондонѣ и въ Графство Девонское она только и говорила о прекрасныхъ вещахъ, видѣнныхъ ею во Франціи… Да хотя и была она хороша только въ своей юности, однако сохраняла еще нѣкоторые признаки красоты; почитала себя разумною и хотѣла привлечь на себя вниманіе. Какъ бы то ни было, она достигала своего намѣренія, разсказывая о смѣтныхъ дѣлахъ, происшедшихъ въ уѣздѣ, а въ ономъ о городскихъ развращеніяхъ; почему въ Лондонѣ и казалась она экономкою, говорила всегда о деревенскихъ дѣлахъ, и непрестанно хвалила утѣхи сельской жизни. Возвратяся же въ свой замокъ говорила она единственно о городскихъ, и произшедшихъ у Двора приключеніяхъ, о театральныхъ представленіяхъ, о хорошихъ мущинахъ и о бывшихъ во вкусѣ романахъ. Она почитала всѣхъ деревенскихъ дворянъ за глупцовъ и невѣждъ; принимала женщинъ съ огорчительною учтивостію, смѣшанною съ нарочно выдуманнымъ и весьма неучтивымъ пренебреженіемъ. Сообразуясь съ сими поступками, можно только было жить съ Лэди Нетлингою и съ ея мужемъ.