Скарскреву, потому что онъ нынѣ раскаявается въ томъ, что столь легко отъ нее отказался.
— Она почитаетъ меня дѣвкою, — присовокупилъ Рихардъ…
— Я обманывалъ только тѣхъ, которыхъ мнѣ обманывать надобно, — отвѣчалъ Капитанъ. — Но буде положить, что и она также мыслитъ, то не льзя будетъ и ее назвать совсѣмъ несправедливою; для того что твоя нетерпѣливость и гнѣвѣ принудятъ меня очень скоро оправдать ея мысли. Повѣрь мнѣ въ томъ, что столь же легко могу сдѣлать тебя моею дочерью, какъ учиниться твоимъ отцомъ. А какъ наказаніе сіе было бы очень строго, то и не думаю я отнюдь, чтобы довела ты меня до такой крайности. И такъ естьли желаешь, чтобъ былъ я тобою доволенъ и сдѣлалъ тебя щастливою, то будь гораздо послушливѣе; возьми же твою подушку и доплетай кружева. И какъ иду я теперь со двора, то въ то время, когда я возвращуся, желаю, чтобъ не показывала ты на лицѣ своемъ ни малѣйшаго знака теперешней досады.
Въ самомъ дѣлѣ Капитанъ вышелъ, а Рихардъ принялся за свою работу, не зная самъ, что онъ дѣлаетъ, и должно ли было ему надѣяться, или чего нибудь бояться.
Доброму нашему Священнику въ Капитанскомъ домѣ нравилось все, то есть поступки его и вино, а всего паче прекрасныя Бекитины очи. Толикія пріятности привлекали его къ маленькому домику столь сильно, что скоро учинился онъ въ немъ самымъ домашнимъ; а дабы быть ему полезнымъ и буде можно нужнымъ, то предложилъ онъ молодую Галличанку учить по Англински. Капитанъ объявилъ Бекитѣ о намѣреніи Священниковомъ самымъ важнымъ видомъ. А хотя сей отъ того и отрекался, говоря, что будетъ для него то совсѣмъ не нужно: ибо зналъ онъ по Англински лучше, нежели мнимой его учитель; но Капитанъ сказалъ:
— Пожалуй, дорогая моя Бекита, учись какъ нибудь. Въ мірѣ семъ будешь ты принуждена, естьли не захочитъ кого нибудь обидѣть, научаться знаемымъ тобою многимъ дѣламъ у такихъ людей, которыя не понимаютъ объ нихъ сами.
Рихардъ не посмѣлъ болѣе ему противоречить и учинился противу воли своей Священниковымъ ученикомъ, что и было для него очень трудно и скучно; для того что принужденъ онѣ былъ притворяться совсѣмъ незнающимъ. Однако можно было ему весьма легко обмануть своего учителя, для того что когда Рихарду и случалось выговорить какое нибудь слово для начинающаго слишкомъ исправно, то и тогда учитель его взиралъ на сіе такъ, какъ на скорой успѣхъ, и приписывалъ сіе своему искусству и великому старанію. Онъ усугублялъ свою прилѣжность ко окончанію ученія, и сдѣлался бы чрезъ то наконецъ несноснымъ, естьлибъ не говорилъ онъ очень часто о живущихъ въ замкѣ. Въ первые дни разсказывалъ онъ самыя неважныя вѣсти, но однимъ утромъ объявилъ Рихарду о такомъ дѣлѣ, отъ котораго чуть было не пришолъ онъ въ ужасное отчаяніе.
— Баронетъ Сиръ Архибалдъ Готвель, богатой Кавалеръ и другъ всего Мистрисъ Бровны дома, возвратился изъ своихъ путешествій. Онъ произходилъ изъ самаго хорошаго дома, и будучи весьма учтивымъ Кавалеромъ, влюбился въ Миссъ Доротею; и какъ тетка ея одобряла явно сію склонность, то оба семейства, согласясь между собою, спѣшили окончатъ столь выгодной обоимъ домамъ бракъ.
Рихардъ, огорченной сею вѣдомостью, измѣнилъ бы самъ себѣ учиненіемъ громкаго восклицанія, естьли бы Капитанъ, примѣчающій всѣ его движенія, не увѣрилъ его своимъ взоромъ. А какъ Священникъ вышелъ тогда вонъ, то и далъ онъ свободу Рихарду ко объясненію его съ Капитаномъ.
— Ну, теперь уже кончилась вся моя надежда! — сказалъ тогда Рихардъ… — И такъ пришелъ я сюда въ семъ смѣшномъ уборѣ только для того, чтобъ быть свидѣтелемъ брака… Но со всемъ тѣмъ кто я таковъ, чтобъ можно мнѣ было поспорить о рукѣ самой богатой и прекрасной невѣсты съ человѣкомъ, украшеннымъ всѣми дарами природы и богатства?
— Ты, — подхватилъ Капитанъ, — весьма безпокойная, во всемъ сомнѣвающаяся Галличанка! задуманная свадьба развѣ уже совершена? И ежели это такъ, то должно мнѣ называть тебя Мистрисъ Жакманою; для того что другъ мой Священникъ предлагалъ мнѣ жениться на тебѣ со 100 фунтами стерлинговъ годоваго дохода, и съ 200 другихъ, которые получаетъ онъ отъ своего прихода, съ драгоцѣнными каменьями, съ платьемъ и со всѣми вещами покойной Мистрисы жены его; а потому что Мистрисъ Бровна, Миссъ Доротея, и словомъ, всѣ желаютъ сего соединенія, и должно уже намъ заключишь, что выдешь ты за него непремѣнно замужъ.
— Можно ли Г. Жакману жениться на мнѣ? и вы ласкаете его сею надеждою?
— Хотя я ему не льщу, — подхватилъ Капитанъ, — но также совсѣмъ и не отказываю; для того что какъ я очень тебя люблю, то и отнюдь не хочу тебя къ тому принуждать.
— Не ужъ-ли, — отвѣчалъ Рихардъ, — предлагаете вы мнѣ съ симъ Священникомъ замужство не шуткою?
— Я уже тебя просилъ, — сказалъ Капитанъ, — не быть легковѣрною и поступать учтиво съ тѣми особами, которыя намъ знакомы. А какъ Г. Жакманъ будетъ говорить сего дня проповѣдь, то и просилъ онъ насъ, чтобъ пришли мы ее послушать; въ слѣдствіе чего и вознамѣрился я къ нему итти.
Только что началась обѣдня, то Г. Жакманъ и пришелъ звать Бекиту и отца ея; для того чтобы посадить ихъ какъ можно покойнѣе: а въ скоромъ времени и пришли они къ церковнымъ дверямъ, въ кои и входятъ, Г. Жакманъ посадилъ на ближнюю лавку Рихарда, которой находился тогда, не зная того и самъ, въ замкѣ; да и увидѣлъ онъ прежде всего Миссъ Доротею, которая была въ тотъ день весьма прекрасна; позади же ея сидѣлъ Кавалеръ, которой въ красотѣ своей ей не уступалъ, и продолжалъ съ нею рѣчь.
Сколь сильно опечалило сіе ложную Галличанку, и колико почувствовала она въ себѣ движенія то есть, любовь, ревность и страхъ быть узнанной… Капитанъ, примѣчающій за нею, пожалъ ея руку и сказалъ ей на ухо, чтобы она ободрилась. Когда же началась служба и всѣ женщины зачали читать свои молитвенники. Рихардъ и успѣлъ уже оправиться столько, что никто не примѣтилъ бывшаго въ немъ замѣшательства, выключая изъ того единаго Сира Архибалда, которой глядѣлъ на нее въ стеклышко, и возпользуяся промежуткомъ между службою и проповѣдью, шепчетъ на ухо всѣмъ дамамъ и показываетъ имъ пальцомъ на Галличанку, на которую очень скоро и были обращены всѣхъ взоры. То, что было для Миссъ Бровны причиною любопытства, учинилося удивленіемъ и нѣкоторымъ родомъ восторга для Миссѣ Доротеи. Она не думала, чтобъ кто нибудь за нею примѣчалъ, и глядѣла на Рихарда не спуская глазъ. Но понеже отнюдь она не знала, что былъ то онъ самъ, то и не понимала, какъ могли быть на свѣтѣ два столько сходные между собою человѣка. А хотя Г. Жакманъ и оканчивалъ уже свою проповѣдь, но не привлекъ на себя отъ ней ни самаго малѣйшаго вниманія.
Рихардъ видя, что Сиръ Архибалдъ глядѣлъ на него въ стеклышко, а Доротея разсматривала его съ великою прилѣжностію, и что Моллія взирала на него во всѣ глаза, потупилъ свои очи и находился въ таковомъ положеніи во всю Жакманову проповѣдь. Капитанъ смотрѣлъ на все сіе безпристрастнымъ и холоднымъ окомъ, такъ какъ бы то до него отнюдь и не относилось. Когда же хотѣлъ онъ итти домой, то Г. Жакманъ, провождаемой служителемъ Миссъ Бровны, подошелъ къ оному и просилъ его именемъ госпожи своей обѣдать. Какъ скоро онъ на то согласился, то Священникъ и потащилъ Рихарда съ собою столь поспѣшно, что нашелся онъ противу самой Миссъ Доротеи, не имѣя времени о семъ свиданіи и помыслить; да и вошелъ онъ такъ сказать зажмуря глаза въ ту комнату, гдѣ Мистриссъ Бровна приняла его, такъ какъ и Капитана, очень ласково; послѣ чего начали всѣ разсматривать и хвалить чистоту и расположеніе Галлинскаго платья; да хотя и говорили всѣ, что Миссъ Бекита была весьма прекрасна, но Миссъ Доротея молчала и только разсматривала съ жадностію, дивясь что находилось между ею и Рихардомъ столь великая и столь малая разность; для того что надвинутой на лобъ и виски Гальской чепецъ перемѣнялъ лице ея и самые черты онаго; а какъ и поступки ея были не очень складны, то хотя и весьма походила она на молодую стыдливую Галличанку, которая была обѣщанная въ замужство Г. Жакману, дочь отставнаго Офицера, но со всемъ тѣмъ весьма сходствовала съ Рихардомъ удивительнымъ образомъ.
Когда сѣли за столъ, то Рихардъ, находясь противъ самыхъ Сиръ Архибалда и Доротеи, не могъ поднять глазъ своихъ, не встрѣтясь съ ихъ взорами. Баронеттъ говорилъ весьма часто и ласково съ Доротеею, а она отвѣтствовала хотя и съ задумчивымъ видомъ, но съ тихостію и учтивостію; а всякое изъ разговора сего слово и было для ложной Галличанки смертнымъ ударомъ; да онъ уже и думалъ, что Мистрисъ Бровна почитала сего человѣка своимъ племянникомъ, и что племянница ея поступила съ нимъ такъ, какъ съ своимъ любовникомъ, отъ чего печаль съ ревностью и овладѣли имъ совершенно. По щастію лице ея не было еще столько знакомо, чтобъ можно было примѣтить внутренній его безпорядокъ, а притомъ всѣ устремили вниманіе свое на чудное приключеніе, которое, по прозьбѣ Сира Архибалда, разсказывалъ имъ Капитанъ. А какъ разсказываніе его было точно, живо, увеселительно и любопытно, то и начали всѣ оное слушать, выключая Доротеи, которая одна только занималась какъ лицемъ Рихардовымъ, такъ и всѣми его поступками; почему и имѣлъ онѣ время оправиться и притти въ себя.
Только что кончился обѣдѣ, то Капитанъ и пошелъ домой, а при разставаніи его съ Мистрисъ Бровною и изъявила она ему свое удовольствіе, что познакомилась тогда какъ съ нимъ, такъ равно и съ любезною его дочерью; послѣ сего она и Доротея обняли Бекиту, которая вмѣстѣ съ капитаномъ и пошла въ свое жилище.
Молодая Миссъ печалилась обѣ уходѣ Галличанки. Смущеніе, которое ее мучило, было совсѣмъ для нее непонятно; ибо сію чужестранку весьма она полюбила: да и могла ли она разстаться безъ огорченія съ точнымъ изображеніемъ обожаемаго ею любовника? Что же касается до Рихарда, то былъ онѣ внѣ себя; впечатлѣніе поцѣлуя, которой получилъ онѣ отъ Миссѣ Доротеи, проникло въ его сердце; да и чувствовалъ онъ, что уста его пылали, разумѣ находился въ заблужденіи и всѣ мысли въ тревогѣ; почему Г. Жакманъ и Капитанъ привели его домой, державши подъ руки, или лучше сказать принесли. Честной Священникѣ поздравлялъ Капитана съ хорошимъ Успѣхомъ его посѣщенія въ замкѣ; для того что достоинство онаго заставило его почитать всѣхъ. Самъ Сиръ Архибалдъ говорилъ предъ всѣми, что станетъ онъ стараться быть его другомъ, и что будетъ онъ весьма радъ, естьли то ему удастся.