Искупивъ для тебя все потребное, препоручила какъ тебя, такъ и маленькое мое имѣніе Г. Стерлоку, и объявивъ ему о моемъ намѣреніи и о мѣстѣ моего пребыванія, отплыла я во Францію въ мужскомъ платьѣ.
Я долго странствовала по различнымъ приморскимъ сего государства городамъ, не останавливаяся въ оныхъ. Наконецъ понравилось мнѣ положеніе Тулузы, въ которомъ и основала я мое жилище. Языкъ и обыкновеніе сей страны учинилося мнѣ совершенно знакомы, и тогда-то, любезной мой Рихардъ, видѣвши ежедневно веселой и ласковой народъ, живучи между онаго, не видя на себѣ оковъ, и будучи совершенно вольною, но имѣя у себя Англинскіе предразсудки, спрашивала я самое себя: Франція ли была общимъ пристанищемъ къ утѣхамъ всѣхъ пріѣжжающихъ въ оную чужестранцовъ или стенящій подъ бременемъ принужденія (которое онъ тщательно скрываетъ) народъ, по нѣкоему тайному побужденію, смѣется и пляшетъ для увеселенія гостей своихъ цѣлой годъ?
Я любила веселіе, которое было для меня весьма нужно, и будучи принужденною къ побѣгу, не познакомилась еще особливымъ образомъ ни съ кѣмъ; ибо вѣтренность Французовъ чрезвычайно меня устрашала. Мнѣ неприлично было дружиться съ мущинами, обхожденіе же съ женщинами было для меня непріятно, почему я вдалася я во всѣ извѣстныя тебѣ шалости, да и стала держать у себя какъ собакѣ, такъ и лошадей. Но какъ примѣтила я наконецъ, что отъ сей убыточной охоты могу я скоро расточить посредственное мое имѣніе: то и стала упражняться въ художествахъ, въ чтеніи книгѣ, въ сообществѣ ученыхъ людей и въ хожденіи на зрѣлища; а въ семъ то новомъ родѣ жизни и захотѣлося мнѣ побывать въ Парижѣ. Да хотя живущій въ сей столицѣ народѣ и показался мнѣ болѣе разточительнымъ, но отнюдь не такъ веселымъ, какъ въ Тулузѣ. Со всемъ тѣмъ нашла я въ оной все то, что могло льстить моимъ склонностямъ; ибо поутру ходила я въ Академію для тѣлесныхъ упражненій, послѣ обѣда занималась отвлеченными науками, а оставшуюся часть дня проводила уже на позорищахъ, возвращалась домой и отъ понесеннаго труда засыпала весьма крѣпко, что и сдѣлалось для меня необходимымъ. Тогда-то приняла я на себя названіе Сентра, которое и сохранила до самаго сего времени.
Хотя въ посѣщаемыхъ мною Академіяхъ и видала, я многихъ молодыхъ моихъ соотечественниковъ, но я имъ въ томъ, что была Англичанка, отнюдь не открывалась; для того чтобъ можно было мнѣ узнать ихъ способнѣе; по Тулузскому же моему выговору и почитали они меня нѣсколько за Гасконскаго дворянина, почему и обходились со мною гораздо холодно и презрительно. Они думали обо мнѣ какъ о Французѣ; а я почитала ихъ за такихъ, которыхъ бы, укротя ихъ нравы и исправя жестокіе предразсудки противъ всего человѣчества, можно было передѣлать въ людей, безъ сего же средства почитала я ихъ несносными. А какъ не думала они, чтобъ знала я ихъ языкъ, то и услышала, что смѣялись они надъ однимъ ихъ товарищемъ въ упражненіи такъ язвительно и съ такою невоздержностію, что захотѣлось мнѣ съ онымъ познакомиться; для того что упрекали они его въ таковыхъ поступкахъ, которые бы всякой разумной человѣкъ почелъ за доброе въ себѣ качество. Онъ былъ скроменъ, тихъ, честенъ и благороденъ даже до того, что старался быть въ дружбѣ съ тѣми Французами, которые принимали его благосклонно, или оказали ему нѣкоторыя небольшія услуги; да и говорилъ, что не должно оскорблять въ его отечествѣ такой народъ, которой не оскорбляетъ никого, и что самъ онъ не видитъ довольной причины, за чтобъ его не почитать. Товарищи его, не могши исправить его мыслей совсѣмъ его бросили, почему и остался онъ только со мною. Сей человѣкѣ назывался Эстеваномъ, и былъ Галличанинъ. А когда я къ нему подошедъ зачала говорить съ нимъ очень чисто по Англински, то и былъ онъ тѣмъ совершенно удивленъ. Тогда объявила я ему, что былъ я его соотечественникъ и согласенъ съ его мыслями. По семъ открытіи сдѣлались мы съ нимъ друзьями, да и будемъ оными во весь нашъ вѣкъ; ибо не видала я столь кроткаго, справедливаго и чувствительнаго человѣка, каковъ былъ онъ. Я хотя и могла бы разсказать тебѣ, сынъ мой, о многихъ хорошихъ его качествахъ; но ты самъ, когда будешь съ нимъ знакомь, узнаешь о нихъ гораздо больше. Онъ уже сдѣлалъ тебѣ нѣкоторыя одолженія, а когда ты его увидишь, то и узнаешь, что лице его конечно тебѣ не незнакомо.
Какъ до сего времени знала я одну только любовь, которая учинилася для меня весьма ненастною, то дружба моя къ Эстевану и возрасла до самаго высочайшаго степени. но какъ былъ онъ небогатъ, и употребилъ на ученіе свое гораздо больше, нежели бы по благоразумію употребишь ему надлежало, для чего и хотѣлъ уже онъ ѣхать въ Англію: то я вознамѣрилась я ему сопутствовать.
По прибытіи въ Лондонѣ увидѣлася я съ Г. Стерлокомъ, которой и сказалъ мнѣ, что былъ ты очень кротокъ и прилѣженъ. По томъ совѣтовала я съ симъ честнымъ Банкеромъ, къ какой бы можно было должности мнѣ тебя опредѣлить.
А какъ состояніе дому нашего отнюдь не перемѣнилось, имѣніе мое не умножилось, притомъ же былъ ты нѣжнаго сложенія, то и рѣшилися мы, чтобъ отослать тебя къ Оксфортъ какъ такого юношу, которой назначенъ къ духовному состоянію.
Вскорѣ послѣ сего Эстеванъ поѣхалъ въ Галлы, куда и я за нимъ слѣдовала. Хотя владѣніе его было весьма мало, и часть онаго была употреблена на содержаніе старой и почтенной его матери, отъ чего и жили мы съ нимъ весьма нероскошно; но какъ прямой другъ замѣняетъ все, то и проводила я съ нимъ, стрѣляя лисицъ, которыми дачи его изобиловали, цѣлые полгода; послѣ чего хотя и возвратилась я паки во Францію, но вознамѣрилась ѣздить въ Галлы всякой годѣ.
Хотя и не сдержала я Эстевану моего слова цѣлые два года, но пріѣхавъ къ нему, нашла его въ великомъ безпокойствѣ; ибо былъ онъ влюбленъ въ старшую дочь знакомой тебѣ мистрисъ Бюлбоки, хотя и было ей тогда не болѣе четырнатцати лѣтъ. Онъ не смѣлъ говорить о своей страсти ни Миссъ Аннѣ, которую онъ любилъ, ни матери ея; ибо тогдашнія обстоятельства были для него весьма неблагопріятны. Мистрисъ Бюлбока лишилась своего мужа; оставшееся же послѣ него имѣніе было заложено въ 150 фунтахъ стерлинговъ нѣкоторому Жиду, которой убѣждалъ ее къ заплатѣ, чемъ и приводилъ все сіе семейство въ великое огорченіе, да и угрожалъ совершеннымъ разореніемъ. Но какъ другъ мой Эстеванъ не могъ учинить имъ помощи, то и можно ли было ему въ такихъ печальныхъ для нихъ обстоятельствахъ сдѣлать имъ предложеніе о бракѣ? Да когда бы и имѣніе Мистрисъ Бюлбоки было не заложено, то и въ то время было бы объ ономъ подумать неблагопристойно. Въ слѣдствіе чего и принудила я друга моего отложить объявленіе своей страсти до благополучнѣйшаго времени, и вознамѣрившись провести весь тотъ годъ съ симъ моимъ другомъ употребила я большую часть моего имѣнія для извлеченія изъ опасности сего почтеннаго семейства; да хотя и хотѣла я, чтобъ Эстеванъ принялъ сію малую услугу на себя, но онъ объявилъ обо мнѣ Мистрисъ Бюлбокѣ, съ чего я съ нею я познакомилась.
По прошествіи года возвратилась я въ Парижъ. Во всей Европѣ былъ тогда миръ, которой, какъ казалось, продолжится весьма надолго, а въ сіе время и познакомилась я съ однимъ мушкатеромъ, которой происходилъ изъ хорошаго рода Ланкастерской провинціи и назывался Филцъ Мартиномъ. Онъ думая, что была я весьма много привязана къ Франціи, сказалъ мнѣ, что какъ кажуся я ему около дватцати четырехъ лѣтѣ отъ рожденія, то весьма для него удивительно то, что не вступаю еще въ службу; ибо сіе-то одно состояніе прилично для благороднаго человѣка. Я самъ, прибавилъ онъ, родяся въ Св. Жерменѣ, хотя и получаю только по 200 франковъ, но будучи въ службѣ, могу содержать себя съ удовольствіемъ и надѣюсь повышенія чина.
Скучась прежнимъ моимъ житьемъ, захотѣлось мнѣ быть мушкатеромъ въ слѣдствіе чего Мартинъ и представилъ меня своему начальнику, такъ какъ остатокъ фамиліи Стуартовъ.
Я понравилась, была принята Я снова зачала ѣздить верьхомъ, во уже по должности. А какъ бывала я Часто въ Версаліи, то полюбила опять псовую охоту и понравилась Французскому Королю такъ, что не проходило ни одной охоты, въ которой бы я не была съ нимъ почему и стали уже всѣ меня почитать.
Нѣкогда пріѣхала я на сборное мѣсто слишкомъ поздно; почему Король и сказалъ столь громко, что и и то услышала:
— Ахъ! вотъ пріѣхалъ и Мушкатеръ мой.
Видя, что Король меня примѣтилъ, старалась я понравиться ему еще болѣе, и увеличила мою Конюшню, но какъ Г. Стерлокѣ увѣдомилъ меня, что чрезъ сіе расточаю нѣсколько мое имѣніе, то приняла я намѣреніе удалиться къ моему другу, а для того взявъ изъ Версаліи отпускъ, отъѣхала въ Галлы.
Между тѣмъ, какъ жила я у Эстевана, Англія объявила Испанія войну; и какъ политики наши говорили, что Франція вмѣшается въ сіе дѣло очень скоро, то хотя и любила я Короля, но не могла биться за него противу моего Отечества, для чего и пошла я въ отставку.
Въ сіе время Сиръ Томасъ Кольвиль набиралъ вольныхъ людей на корабль Адмирала Ансона, которой oтправлялся въ Индію. А какъ познакомились мы съ нимъ еще во Франціи, то и предложилъ онъ мнѣ Порутчичье мѣсто, которое я и приняла; ибо какъ путешествіе сіе не стоило мнѣ ничего, то и могла я сберечь небольшое мое имѣніе, а можетъ быть и умножить оное.
Препоручивъ тебя Г. Стерлоку, пустилась я въ море на Контръ-Адмиральскомъ кораблѣ съ отрядомъ 150 человѣкъ. Я не стану тебѣ разсказывать о моемъ путешествіи ибо сіе совсѣмъ до тебя не касается, кромѣ полученнаго отъ него желаемаго мною плода.
Послѣ четырехлѣтняго отсутствія и удивительныхъ приключеній возвратилась я въ Англію съ малымъ числомъ оставшихся отъ сего великаго ополченія людей на худомъ, но наполненномъ богатствами кораблѣ; да и были мы одолжены нашею жизнію разумному нашему предводителю, которой провелъ насъ щастливо въ гавань между непріятельской эскадры помощію бывшаго тогда тумана. Какъ миръ Колвиль тогда уже умеръ, то по старшинству и сдѣлали меня Капитаномъ войска, которое при отъѣздѣ своемъ превосходило число 500 человѣкѣ, тогда же состояло оно только 36 служителяхъ.
Прибывши въ Лондонъ, поѣхала я къ Г. Стерлоку, которой былъ тогда 77 лѣтъ и уже весьма дряхлъ, почему наша родня и запретила ему управлять своимъ имѣніемъ, но мое находилося въ безопасности. Я предложила письменныя тому доказательства, и дѣлалися оному разчеты; но со всемъ тѣмъ о бѣдномъ моемъ Рихардъ не слыхала ничего.