полагает, что как раз она-то и является зачинщиком революции.
— Но это же бред какой-то! Всякому понятно, что истинные хозяева планеты — вольмарцы!
— Ну, почему же так уж сразу и они? Они, между прочим, не отсюда родом, точно так же, как и наши вояки.
— Откуда ты знаешь? — прищурилась Сэм.
— Оттуда, что книжки по истории читал. Вольмарцы — потомки так называемых «тони», последних представителей оппозиционной цивилизации, прекратившей свое существование лет сто назад. Послушать бы тебе их музыку — это нечто невообразимое. В гармоническом ладу — двадцать четыре тона. Они сюда удрали от засилья техники.
Сэм поежилась, после чего решительно тряхнула головой.
— Это ничего не меняет. Они первыми сюда высадились.
— Верно, но они считают, что потом явились мы и все испортили. В конце концов, у нас-то ведь, если на то пошло, действительно хоть что-то похожее на правительство имеется. А у них все правление заключается в том, что они садятся кружком и ведут бесконечные споры, покуда не приходят в конце концов к согласию по какому-нибудь вопросу.
— Звучит просто-таки божественно, — прошептала Сэм, и в ее глазах появилось мечтательное выражение.
— Может, и так, но восставать им положительно не против кого, только против генерала Шаклара — ну, то есть так вольмарцам кажется. Ну а мы в свою очередь полагаем, что они пытаются диктовать нам, как себя вести, — вот поэтому и мы тоже бунтуем.
— Спорить бесполезно, — пожала плечами Сэм. — Наверное, зря я так возмущалась. Похоже, ваша «непрерывная война» абсолютно бескровна и дружелюбна.
— Конечно, особенно если вспомнить, как она протекала пару лет назад.
— То есть? Тут была настоящая война? С палками и камнями?
— Знаешь, если привязать камень к палке, то им можно и убить. И убивали. Я видел множество солдат, которые лежали на земле с размозженными черепами. Сочившаяся из их ран кровь ручьями текла по траве. И еще я видел других, которых проткнули копьями с кремневыми наконечниками или убили стрелами. Словом, наши убитые выглядели просто-таки жутко.
— А что, мертвые вольмарцы такие уж хорошенькие?
— Ты знаешь, в то время мне так казалось, — признался Дар и поморщился. — По крайней мере мертвые вольмарцы хотя бы выглядят аккуратно — всего лишь маленькая дырочка портит их внешний вид. Даже крови нет — ведь ранение, нанесенное лазером, им же и прижигается.
Сэм схватила его за руку и возмущенно воскликнула:
— Ну, хватит! Это уж слишком!
— Прости, — извинился перед ней Дар. — Не думал, что у меня получатся настолько впечатляюще.
— Просто у меня хорошее воображение, — буркнула девушка и, отшвырнув руку Дара, гордо запрокинула голову. — А сколько тебе тогда было лет?
— Восемнадцать. И признаться, от этого всего мне было худо. Да всем тут было худо.
— Но они не знали, как прекратить противостояние?
— Конечно, не знали. А потом сюда назначили Шаклара.
— Ну и что же он сделал? Допереговаривался до того, что войне пришел конец?
Дар нахмурился.
— Как ты догадалась?
— Я просто пошутила. Переговорами войну не закончишь!
Дар пожал плечами.
— Может, он волшебной палочкой махнул. Я знаю одно: он таки ухитрился убедить вольмарцев в том, что переговоры лучше войны. Как он этого добился, я понятия не имею, но в конце концов он заставил их подписать договор вот о таком ведении войны, которое ты сегодня наблюдала своими глазами.
— И что же — по-твоему, это так удивительно? Он попросту проявил гуманность.
— Порой про это как-то забываешь, — признался Дар. — Но на мой взгляд, Шаклар ничего дурного не сделал.
— Видимо, остальные солдаты на этот счет такого же мнения?
Дар кивнул.
— Они могут прохаживаться по адресу адмирала флота. Они могут хихикать над Генеральным Секретарем Межзвездной Федерации. Не исключено, что они могут засомневаться в справедливости деяний самого Господа нашего. Но они никогда не осмелятся сказать хоть слово против генерала Шаклара!
Сэм мстительно ухмыльнулась и уже была готова что-то сказать, да, видно, передумала и замерла с открытым ртом. Простояв так пару секунд, она закрыла рот и сказала:
— Видимо, в противном случае тут запросто можно угодить в беду.
— Какие размеры беды вас бы больше устроили, мисс? Здесь стандартными являются следующие: ширина — два фута, длина — шесть футов и глубина — тоже шесть.
— Ни один человек не может располагать такой властью!
— Властью? Так ведь даже приказов не отдает! Он просто просит…
— Ага, просит. А ваши солдатики, подминая друг дружку, торопятся первыми исполнить его просьбу. Это же… тупо!
Дар пожал плечами.
— А кто и когда от солдат требовал такой уж неслыханной интеллектуальности?
— Это следствие стереотипного мышления, — фыркнула Сэм. — А на самом деле сущий абсурд.
— Ну, хорошо, абсурд или не абсурд, но солдаты должны быть немного тупыми, — возразил Дар и подмигнул Саманте. — А ты разве не стала бы именно так относиться к человеку, который сберег твою жизнь, не говоря уже о том, что он спас твою честь?
— Моя честь в спасении не нуждается, благодарю покорно!
Дар решил оставить свое мнение при себе.
— Послушай, есть только два способа прекратить войну. Бывает так, что кому-то посчастливится победить. Но здесь этого не произошло. А бывает так, что обеим сторонам удается спасти свою честь. Шаклару это удалось.
— Пока верю тебе на слово, — не слишком уверенно проговорила Сэм. — Главное, на мой взгляд, в том, что он нашел способ, благодаря которому удается спустить пар, охладить пыл, неизбежно возникающий при столкновении двух разных цивилизаций.
Дар кивнул.
— К тому же его метод позволяет избежать любых недоразумений.
Сэм нахмурилась.
— Пожалуй, что так. Но не станешь же ты утверждать, что Шаклар все так и задумал?
— Почему же не стану? Еще как стану. А ты разве не в курсе? Шаклар — он же психиатр.
— Психиатр? Как — психиатр?
— А вот так. Так уж получилось — совершенно случайно командование флота назначило на тюремную планету человека с самым подходящим образованием. Я так считаю, что у всякого солдата, который сюда попадает, есть какие-то проблемы с психикой.
— А если проблем нет, то они неизбежно появятся через полчаса пребывания здесь. Но ваш Шаклар мазохист!
— Не будь он мазохистом, разве он выдержал бы на такой работе? — Дар огляделся по сторонам, озирая «поле брани». — Ну вот, похоже, все подуспокоилось. Пошли.
Он забросил канат за плечо и потащил антиграв вперед по равнине. Сэм, помедлив немного, зашагала следом.
Поравнявшись с Даром, она сказала:
— Не слишком-то хочется признаваться, но ты таки действительно прочистил мне мозги.
Дар бросил на нее удивленный взгляд.
— Я не нарочно.
— Извини, я не хотела тебя обидеть. Я просто призналась тебе, сказала правду.
— Ах, так это был комплимент! У тебя, стало быть, первоначально сложилось о нас неправильное мнение?
— Спасибо за столь тактичное напоминание, — буркнула Саманта. — Но ты рано радуешься. Я еще не сказала, что была неправа. Но готова признать: кое-что не так, как я ожидала.
— А чего ты ожидала?
— Я ожидала увидеть в вашем лице отбросы общества.
— А что? — пожал плечами Дар. — В каком-то смысле мы и есть отбросы. Тут ведь все дело в семантике, так ведь? Если ты находишься в тюрьме, это надо понимать так, что ты пребываешь на самой низкой ступени социальной лестницы.
— Но в тюрьму людей, по идее, отправляют именно за то, что они пали настолько низко, что ниже не бывает!
— По идее — это может быть. Очень даже может быть, что когда-то так оно и было. А что теперь? Сюда можно попасть только за то, что оказался в неправильном месте в неудачное время.
— Это разве не то же самое?
— Нет, — покачал головой Дар и поджал губы. — Ты уж поверь мне — нет.
— Так убеди меня в этом!
— Послушай, — негромко проговорил Дар, — одно из правил пребывания на тюремной планете состоит в том, что никто ни у кого не спрашивает, за что его сюда отправили.
— Об этом я догадывалась, — кивнула Сэм, не сводя с Дара глаз. — Но я тебя спрошу.
Дар побледнел, еще крепче сжал губы. Помолчав несколько секунд, он наконец шумно выдохнул.
— Ладно. Я тебе расскажу не про себя, а про одного своего знакомого. Подходит?
— Как пожелаешь, — пробормотала Сэм.
Еще несколько минут Дар шел вперед молча. Потом проговорил:
— Назовем его… ну, скажем… Джордж.
Сэм кивнула.
— Джордж был замечательным малышом. Ну, там… хорошие родители у него были, и жили они в чудесном маленьком городке, где были замечательные школы… словом, жил-поживал он и горя не знал. А потом ему наскучила школа, и он бросил учиться.
— И его забрали в армию?
— Нет. Этот полоумный юнец сам завербовался! Ну а поскольку у него, естественно, не было ни капельки опыта в работе с грузами, в бухгалтерии, кладовщичестве и тому подобных вещах, его, как ты понимаешь, определили в квартирмейстерский корпус.
— Ты там с ним познакомился?
— Я? Ну, можно и так сказать. В итоге его обучили работе с грузами, выучили пилотировать небольшой космический тягач, и потом он довольно долго мотался туда-сюда, перетаскивал грузы с шаттлов на звездолеты. Ну и, само собой, считал себя асом-звездолетчиком и все такое прочее.
— А я думала, он в армии служил…
— Армии тоже корабли нужны. Как бы то ни было, поначалу эта работа ему очень нравилась, а потом он все-таки заскучал.
Сэм прикрыла глаза.
— И ему захотелось перемен.
— Точно, — печально кивнул Дар. — И он подал прошение о повышении, и его назначили… кладовщиком. Он чуть умом не тронулся. Целый день напролет ему приходилось слоняться по здоровенному ангару и присматривать за тем, чтобы роботы ничего не перепутали и поставили нужные ящики в нужные ячейки, но при этом надо учесть, что из этих самых ячеек крайне редко что-либо доставалось и столь же редко в них ставилось что-либо новое, так что сбрендить очень даже было от чего. А Джордж, надо сказать, время от времени слышал всяческие байки про то, как ласково обходятся даже генералы с сержантами, сидящими за навигационными компьютерами, и про то, какие грузы им порой приходится доставлять на другой край Галактики.