— Стало быть, взрослые волшебники и волшебницы — народ добрый, но при этом очень осторожный!
Тоби утвердительно кивнул.
— Однако среди них нашлись одна-две, которые все же осмелились явиться сюда. Среди них была одна, самая мудрая из волшебниц, она прибыла с юга. Однако она уже постарела. Ей сейчас уже под тридцать!
Последняя фраза прозвучала, когда Род пил вино. Он закашлялся, захрипел, прослезился и протер глаза.
— Что с тобой, друг Гэллоугласс? — вопросил Тоби с такой заботой, словно перед ним был дряхлый восьмидесятилетний старик.
— Да нет, ничего, — с трудом проговорил Род. — Просто… пищевод и трахея утратили взаимопонимание. Мы, старики, здоровьем слабы, сам понимаешь. Ну и почему же эта мудрая колдунья не осталась здесь?
Тоби улыбнулся, излучая понимание и доброту.
— Она сказала, что, глядя на нас, начинает стесняться своего возраста, и вернулась на юг. Но если тебе здесь будет грозить беда, ты только произнеси ее имя — Гвендилон, — и она окажет такую услугу, о какой ты и не мечтал.
— Я запомню твой совет, — пообещал Род, но тут же напрочь забыл о нем, так как слишком ярко представил себе, как он, агент со стажем, призывает себе на подмогу какую-то женщину. Он чуть было опять не закашлялся, но расхохотаться не решился, памятуя о том, каким и сам был чувствительным созданьем в подростковом возрасте.
— Еще один вопрос, — проговорил он. — Скажи, почему королева опекает вас?
Тоби в удивлении вытаращил глаза:
— А ты не знаешь?
— Понятия не имею, — ласково улыбнулся ему Род.
— Да потому, что она и сама волшебница, добрейший друг Гэллоугласс!
Улыбка Рода угасла.
— Гм-м-м, — неловко промычал он и почесал кончик носа. — Доходили до меня такие слухи… Стало быть, это правда?
— Истинная правда. Она необученная волшебница, но все же волшебница.
Род вздернул брови:
— Необученная?
— Ну да. Ее дар нуждается в укреплении и упражнении, муштре и закалке, дабы он смог проявиться во всей силе. Катарина — колдунья, но ремеслу нашему не обучена. Она способна слышать чужие мысли, но не всегда, когда пожелает, и не слишком ясно.
— Гм. А еще что она умеет?
— Ничего такого, о чем бы мы ведали. Только мысли слышать.
— Стало быть, располагает необходимым минимумом для вступления в ваш профсоюз, — кивнул Род и почесал за ухом. — А ведь такой дар — совсем не роскошь для королевы. Получается, что ей ведомо все, что происходит в замке.
Тоби покачал головой:
— Ведь ты бы не смог ничего уразуметь, если бы слышал, как пятеро разговаривают разом, друг Гэллоугласс? А слушать разговоры всех подряд весь день напролет? А передать своими словами все, о чем было сказано?
Род нахмурился:
— Хоть один разговор смог ли бы ты пересказать? — Тоби застенчиво улыбнулся и покачал головой. — Конечно, не смог бы. Вот и королеве это не дано.
— Она могла вести записи…
— Верно. Но не забывай: она не обучена, а для того, чтобы переводить мысли в слова, нужно либо хорошее обучение, либо блестящий дар.
— Погоди. — Род предостерегающе поднял руку. — Ты хочешь сказать, что мысли вы слышите не в виде слов?
— Нет, нет. Одна краткая мысль может равняться целой книге слов, друг Гэллоугласс. Разве тебе приходится обращать в слова свои мысли для того, чтобы мыслить?
Род кивнул:
— Ясно. Квантовая механика мышления.
— Странно, — негромко прозвучал чей-то голос. Род оторвал взгляд от своего собеседника и обнаружил, что их с Тоби окружила довольно-таки многочисленная компания юных ведьм и колдунов, слетевшихся, чтобы послушать интересный разговор.
Род устремил взгляд на крепко сложенного юного экстрасенса и чуть насмешливо улыбнулся.
— Что тут странного? — спросил он, пытаясь вспомнить, как зовут этого юношу.
Тот усмехнулся.
— Меня зовут Мартин, — сообщил он и, смеясь, пронаблюдал за реакцией Рода, который пока еще не мог свыкнуться с телепатическими способностями здешней молодежной тусовки. — А странно мне то, что ты, будучи чародеем, незнаком с азами чтения мыслей.
— Верно, — согласно кивнул Тоби. — Ты единственный из ведомых нам чародеев, друг Гэллоугласс, который не умеет слышать чужие мысли.
— А-а-а. Ну да. — Род смущенно провел рукой по поросшей щетиной щеке. — Но собственно, как я уже упоминал ранее, на самом деле я — не чародей. Понимаете…
Его прервал единодушный взрыв смеха. Род вздохнул. Хочешь не хочешь, а приходилось смириться с навязанной ему репутацией.
Он решил вернуться к ранее затронутой теме:
— Насколько я понимаю, некоторые из вас все же могут слышать мысли, оформленные в слова?
— О да, — отвечал Тоби, вытирая полные слез глаза. — Есть у нас одна такая. — Он обвел взглядом круг своих товарищей. — Олдис здесь?
Вперед протиснулась пухленькая миловидная девушка лет шестнадцати.
— Чьи мысли мне послушать для вас, сэр?
В бездне разума Рода сверкнула искра. Глаза его приобрели зловещий блеск.
— Дюрера. Советника милорда Логира.
Олдис сложила руки на груди, опустилась на скамью, села подчеркнуто прямо. Она смотрела на Рода, но вот взгляд ее стал отстраненным. А потом она заговорила писклявым, гнусавым монотонным голосом:
— Как скажете, милорд. И все же не могу усомниться: воистину ли вы верны королеве?
Затем тембр голоса девушки стал на две октавы ниже, но при этом сохранил монотонность.
— Низкий человек! За что ты бросаешь мне в лицо такие оскорбления?
— О нет, милорд! — поспешно отозвался обладатель писклявого голоска. — Я вас вовсе не оскорбляю, я всего лишь позволяю себе некоторые сомнения в мудрости ваших поступков.
«Дюрер, — понял Род. — Писклявый голосок принадлежит Дюреру. Он репетирует свой разговор с герцогом Логиром, продумывает, как будет им манипулировать».
— Не забывайте, милорд, ведь она еще совсем дитя. Разве тот, кто любит дитя, позволит ему капризничать и совершать опрометчивые поступки? Разве не мудрее отшлепать ребенка за плохое поведение?
Минутная пауза. Затем прозвучал более низкий голос герцога:
— В твоих словах есть доля истины. Верно, в том, что она решила сама назначать духовников, есть нечто от каприза избалованной девчонки.
— О, — проворковал высокий голос. — Это отречение от древних традиций, от мудрости людей, которые намного старше ее. Я бы назвал это поведением не капризного, а взбунтовавшегося ребенка.
— Можно и так сказать, — проворчал Логир. — Но все же она — королева, а королевские указы должно исполнять.
— Даже тогда, когда королева издает порочные указы, милорд?
— Ее поступки непорочны, Дюрер. Она не желает зла, — зловеще произнес более низкий голос. — Быть может, ее деяния легкомысленны, необдуманны, и то доброе, что они принесут сегодня, завтра может обернуться катастрофой. Это глупые указы — но нет, я не вижу в них злого умысла.
Обладатель писклявого голоска вздохнул:
— Быть может, так оно и есть, милорд. Однако такое поведение королевы — угроза чести и доброму имени ее вельмож. Разве в этом нет зла?
— Не понимаю, — буркнул Логир. — О да, она была резка, высокомерна, это так, она взяла на себя слишком много — больше того, что может себе позволить даже королева, однако пока она не сотворила ничего такого, что можно было бы счесть оскорблением чьей-то чести.
— О да, милорд, пока.
— О чем ты?
— Близок тот день, милорд.
— Какой день, Дюрер?
— Когда ома поставит крестьян выше благородных господ, милорд.
— Мне опостылели твои изменнические речи! — вскричал Логир. — На колени, ничтожество, и благодари своего Бога за то, что я не отрублю тебе голову!
Род, не отрываясь, смотрел на Олдис. Он еще не вполне оправился от потрясения. Как только она могла говорить голосами двоих разных людей?
Мало-помалу взгляд Олдис перестал блуждать. Она устало выдохнула и улыбнулась Роду:
— Вы все слышали, друг Гэллоугласс?
Род кивнул.
Олдис развела руками, пожала плечами:
— Только я сама ни слова не помню из того, что говорила.
— Не переживай, а я как раз все запомнил слово в слово. — Род задумался. — Ты выступала в роли канала связи, была медиумом в самом буквальном смысле.
Он запрокинул голову, залпом допил вино и бросил кружку одному из юных колдунов. Тот ловко поймал кружку, исчез и, появившись вновь, подал полную до краев кружку Роду. Тот в притворном отчаянии покачал головой.
Род прислонился к стене и, прихлебывая вино, стал внимательнее рассматривать лица сгрудившихся возле него молодых людей. Они улыбались и просто-таки светились от осознания своих талантов.
— А прежде вы такое проделывали? — спросил он, обведя всех рукой с зажатой в ней кружкой. — Слушали мысленные разговоры вроде того, что прозвучал сейчас?
— Только мысли врагов королевы, — ответила Олдис, проворно кивнув. — Дюрера мы подслушиваем часто.
— Вот как? — Род приподнял бровь. — И что-нибудь пронюхали?
Олдис снова кивнула:
— В последнее время его очень тревожат крестьяне.
На пару мгновений Род застыл, потом склонился вперед, уперся локтями в колени.
— С чего бы это ему тревожиться о крестьянах?
Тоби понимающе ухмыльнулся:
— А ты послушай, что он недавно вытворил! Как заморочил голову двоим крестьянам из королевской вотчины! Один молодой крестьянин пожелал жениться на дочери старика крестьянина, а старик был против. Парень уже готов был развести руками от отчаяния и уйти с разбитым сердцем.
— Но тут вмешался Дюрер.
— Да. Он с парня глаз не спускал. Слухи об этой истории ветром пролетели по окрестным деревням, а Дюрер следил за тем, чтобы это были не просто слухи, а чтобы к ним был добавлен один вопрос: может ли парень считать себя мужчиной, если какой-то старый идиот не отдает ему в жены любимую девушку, а он с этим смиряется?
Род кивнул:
— Ну а другие крестьяне, само собой, стали подзуживать незадачливого жениха.
— Ну конечно. Посыпались шуточки, издевки. Словом, парень этот как-то раз выкрал эту девушку посреди ночи да и обрюхатил ее.