Вновь и вновь они упоминают навыки, которые трудно давались мне с рождения, в контексте врожденной слепоты, травмы головного мозга, инсульта или аневризмы. То, что мое лицо не искажается, как у других людей, когда они испытывают сильные эмоции, связано с тем, что мозг не распознает перемены в лицах других?
Тихое жужжание: включается вентилятор. Закрываю глаза, жду три секунды, открываю. Комната полна блеска и движения, спирали и вертушки крутятся, отражая свет. Откладываю книгу и возвращаюсь к работе. Равномерное колебание мерцающих точек успокаивает; нормальные люди называют его хаотичным, но это неправда. В их движении есть логика, четкая и предсказуемая, у меня ушло несколько недель, чтобы этого добиться. Возможно, был более легкий вариант – я же вручную настраивал каждую вертушку, чтобы она двигалась с нужной скоростью по отношению к другим.
Звонит телефон. Не люблю телефонные звонки: они выдергивают меня из рабочей задачи, а человек на другом конце провода ожидает, что я буду готов немедленно с ним поговорить. Делаю глубокий вдох.
– Лу Арриндейл, – отвечаю я. На другом конце пока лишь шум.
– Следователь Стейси, – представляется голос. – Послушайте, мы послали людей к вашей квартире. Напомните номер машины, пожалуйста.
Я напоминаю.
– Да, верно. Мне нужно переговорить с вами лично. – Он замолкает, будто ждет от меня ответа, но я не знаю, что сказать, и он наконец продолжает: – Думаю, вам грозит опасность, мистер Арриндейл. Тот, кто это делает, явно не хороший человек. Когда наши ребята вытащили игрушку, случился небольшой взрыв.
– Взрыв?!
– Да. К счастью, они действовали осторожно. Сразу насторожились и вызвали саперов. Но если бы вы ее достали, вы могли бы лишиться пары пальцев. Или повредить лицо…
– Понимаю… – Я отчетливо представляю, как это могло бы произойти. – Я ведь чуть не вытащил игрушку, а если вытащил бы…
Мне вдруг становится холодно, руки дрожат.
– Нужно обязательно разыскать того человека. Ваших тренеров по фехтованию нет дома…
– Том преподает в университете. Химическую технологию.
– Спасибо. А его жена?
– Люсия – врач, – говорю. – Работает в медицинском центре. Вы правда думаете, тот человек хотел, чтобы меня задело?
– Ну… он точно хочет доставить вам неприятности, – говорит полицейский. – Выходки с каждым разом агрессивнее. Вы можете подъехать в участок?
– Я не смогу уйти до окончания рабочего дня, – говорю я. – Мистер Крэншоу рассердится.
Кто-то уже хочет нанести мне вред, лучше больше никого не сердить.
– Тогда кто-нибудь заедет к вам, – говорит мистер Стейси. – Вы в каком корпусе?
Я отвечаю, объясняю, в какие ворота въехать, где повернуть, чтобы оказаться на нашей парковке, и он продолжает:
– Будем через полчаса. У нас есть отпечатки, нужно снять ваши, чтобы сравнить с остальными. Ваши отпечатки повсюду на машине, также вы недавно отдавали машину в ремонт – будут еще следы. Если найдем отпечатки, не принадлежащие ни вам, ни мастеру, будет хорошая наводка.
Надо ли сообщить мистеру Алдрину или мистеру Крэншоу, что ко мне приедет полиция? Не знаю, в каком случае мистер Крэншоу рассердится больше. Мистер Алдрин сердится редко. Звоню ему.
– Ко мне приедут из полиции. Я отработаю время.
– Лу, что случилось? Что вы сделали?
– Это по поводу машины, – говорю я.
Не успеваю я ничего добавить, он начинает тараторить:
– Лу, ничего им не говорите! Мы найдем вам адвоката! Кто-нибудь пострадал?
– Никто не пострадал.
На том конце шумный выдох.
– Слава богу, – говорит мистер Алдрин.
– Я открыл капот, но к устройству не прикасался.
– Устройству?.. Вы о чем?
– Эта штука… которую оставили в машине. Игрушка «Джек в коробочке».
– Подождите-ка… Полиция приедет, потому что что-то случилось с вами – это не вы что-то совершили?
– Я не трогал игрушку, – говорю я.
Слова мистера Алдрина медленно доходят до моего сознания – одно за другим, волнение в его голосе помешало сразу понять суть сказанного. Мистер Алдрин решил, что я что-то натворил – поэтому приедет полиция. Я знаю этого человека с самого начала работы здесь, и он подумал, что я способен на плохой поступок. В груди тяжесть.
– Простите! – быстро говорит он, не дав мне ответить. – Прозвучало, будто… будто я решил, что вы в чем-то виноваты. Простите. Я знаю, что это не так! Но все же вам не помешает присутствие адвоката компании при разговоре с полицией.
– Нет, – отвечаю я.
Мне холодно и горько; я не хочу, чтобы со мной обращались как с ребенком. Я думал, что нравлюсь мистеру Алдрину. Если я даже ему не нравлюсь, то мистер Крэншоу, который ведет себя гораздо хуже, должно быть, вообще меня ненавидит.
– Я не хочу адвоката. Мне не нужен адвокат. Я ничего плохого не делал. На мою машину несколько раз напали.
– Несколько? – переспрашивает мистер Алдрин.
– Да, – говорю. – Две недели назад, когда я менял шины. Их прокололи. Я тогда опоздал. В следующую среду, когда я был в гостях у друга, кто-то разбил лобовое стекло. Тогда я тоже позвонил в полицию.
– Вы мне не говорили… – замечает мистер Алдрин.
– Не говорил… Я думал, мистер Крэншоу рассердится. А сегодня утром машина не завелась. Аккумулятор исчез, а вместо него поставили игрушку. Я приехал на работу и позвонил в полицию. Они достали игрушку, а под ней было взрывчатое вещество.
– Боже мой, Лу… Вы же могли пострадать! Какой ужас! А вы знаете – нет, разумеется, не знаете… Я сейчас же иду к вам!
Он вешает трубку раньше, чем я успеваю сказать, что не нужно сейчас же ко мне идти. Теперь я слишком возбужден, чтобы работать. Мне все равно, что подумает мистер Крэншоу. Мне необходимо пойти в зал. Там никого нет. Включаю нужную музыку и прыгаю, как можно выше и сильней. Поначалу я не попадаю в такт, затем подстраиваюсь. Музыка поднимает меня и опускает; ритмично сгибаются суставы, когда я, коснувшись упругой поверхности, вновь устремляюсь вверх.
К приходу мистера Алдрина мне уже лучше. Я вспотел и ощущаю запах пота, но музыка движется внутри меня. Я не испуган и не взволнован. Это приятно.
Мистер Алдрин явно обеспокоен и пытается подойти ближе, чем мне хотелось бы. Я не хочу, чтобы он почувствовал запах, ему будет неприятно. Не хочу, чтобы он меня трогал.
– Как вы, Лу? – спрашивает мистер Алдрин, настойчиво протягивая ко мне руку, будто собирается похлопать по плечу.
– Я хорошо.
– Точно? Я правда считаю, что нужно вызвать адвоката и, может быть, обратиться в больницу.
– Я не пострадал, – говорю я. – Все в порядке. Мне не нужен врач и не нужен адвокат.
– Я предупредил охрану на въезде по поводу полиции, – говорит мистер Алдрин. – Мне пришлось поставить в известность мистера Крэншоу. – Он хмурится. – Мистер Крэншоу был на собрании. Получит мою записку, когда освободится.
В дверь звонят. Сотрудники корпуса открывают дверь пропускной картой. Только гости звонят в дверь.
– Я открою! – говорит мистер Алдрин.
Я не знаю, пойти в кабинет или остаться в коридоре. Остаюсь в коридоре и смотрю, как мистер Алдрин идет к двери. Открыв, он говорит что-то мужчине на пороге. Я не вижу, тот ли это полицейский, с которым я говорил раньше, пока он не подходит ближе – тогда я вижу – это он, мистер Стейси.
XIII
– Здравствуйте, мистер Арриндейл, – говорит он, протягивая руку.
Я протягиваю свою. Не люблю рукопожатия, но так положено.
– Где мы можем поговорить? – спрашивает он.
– В моем кабинете.
Веду его в кабинет. Ко мне никто не заходит, поэтому нет лишнего стула. Мистер Стейси рассматривает блестящие вертушки, спирали и прочие украшения. Не знаю, что он о них думает. Мистер Алдрин что-то тихо говорит мистеру Стейси и выходит. Я не сажусь, потому что невежливо сидеть, когда другому человеку приходится стоять – если только ты не его начальник. Мистер Алдрин возвращается со стулом – он взял его из кухонного уголка. Ставит стул между столом и шкафом. Встает у двери.
– А вы кто? – оборачивается к нему мистер Стейси.
– Пит Алдрин. Непосредственный начальник Лу. Не знаю, понимаете ли вы ситуацию… – Мистер Алдрин косится на меня.
Я не понимаю значения его взгляда, а мистер Стейси кивает:
– Я уже общался с мистером Арриндейлом.
Как они это делают – обмениваются информацией без слов?
– Не буду вас задерживать, мистер Алдрин.
– Но… я думаю, ему нужен…
– Здесь мистеру Арриндейлу ничего не грозит. Мы лишь пытаемся защитить его от этого психа. Если хотите помочь, лучше поищите место, где он мог бы пожить пару недель, пока мы выслеживаем недоброжелателя, а нянька во время разговора не понадобится. Хотя решать мистеру Арриндейлу.
Полицейский смотрит на меня. В глазах, кажется, смех, но я не уверен. Неуловимое выражение.
– Лу прекрасный сотрудник, – говорит мистер Алдрин. – Мы очень его ценим. Я просто хотел…
– Я это, разумеется, учту. Решение за ним.
Оба смотрят на меня, под их взглядами я чувствую себя как музейный экспонат в витрине. Я знаю, что мистер Алдрин хочет, чтобы я попросил его остаться, но преследует лишь свою выгоду, и я не хочу, чтобы он оставался.
– Все в порядке, – говорю. – Если что-то случится, я вас позову.
– Обязательно позовите! – говорит он.
Долго смотрит на мистера Стейси и выходит. Слышу, как удаляются по коридору шаги, потом скрипит стул в кухонном уголке, звякают и клацают монеты, что-то падает в приемное отверстие автомата с напитками. Интересно, что купил мистер Алдрин? Интересно, дождется ли он конца разговора на случай, если мне понадобится помощь?
Полицейский закрывает дверь моего кабинета, садится на стул, приготовленный для него мистером Алдрином. Я сажусь за стол. Мистер Стейси оглядывается.
– Вы любите всякие вертушки? – спрашивает он.
– Да, – отвечаю я.
Интересно, как долго он будет тут сидеть? Мне придется отрабатывать это время.