сти наложил на себя руки, бритоголовый Альфред пал в битве с крысами, а Артем продолжал здравствовать и наслаждаться жизнью.
Арестованный после памятных ему приключений под землей вместе с Альфредом, он дал показания, чистосердечно раскаялся и ожидал сурового приговора, однако все обернулось иначе.
– Зачем ты полез в политику? – поинтересовался следователь, насмешливо разглядывая упитанную физиономию неудачливого «красноармейца».
– По дурости, – признался Артем, – дело в том, что я дружил с Дмитрием Несмеяновым, это наш руководитель, который повесился, он мне предложил, ну я и согласился.
– Ведь ты, кажется, из обеспеченной семьи, – продолжал следователь, – отец стоматолог, у матери свой магазин. Твоего бритоголового друга еще можно понять – нищета, люмпен. Но ведь ты из сытых.
– Никакой он мне не друг. А, кстати, куда он делся?
– Пропал, – равнодушно ответствовал следователь, – должно быть, в бега ударился.
– Несмеянов тоже не из бедных. Кроме того, большинство левых радикалов на Западе представители среднего класса.
– Да, Че Гевара, «Красные бригады»…
– Именно. Потому что свет политической борьбы пролетариату должна нести именно интеллигенция… Так, во всяком случае, утверждал Дима, – тут же оговорился Артем.
– Ну, конечно, а кто же еще, – засмеялся следователь.
– Что же со мной будет? – поспешно спросил Артем.
– Посадят, естественно, – спокойно сообщил следователь.
– За что?!
– Натворили вы делов…
– Но ведь никого не убили?
– Еще не хватало! За это вообще… – следователь не договорил, что означает «вообще», но Артему и так все было ясно.
– Неужели ничего нельзя сделать? – жалобно спросил он следователя.
Тот насмешливо смотрел в налившиеся слезами глаза «красноармейца» и молчал.
– Я на все готов, – залепетал Артем.
– На что, например? – с интересом спросил следователь.
– Сотрудничать, – прошептал «красноармеец».
– А на кой нам твое сотрудничество! Что ты из себя представляешь? Нуль! Нет, голубок, посидишь… Ведь все революционеры прошли тюрьмы и каторги. – Следователь явно издевался.
– Я не хочу на каторгу!
– А кто хочет? Порядок такой. Тюрьма и каторга – кузница революционных кадров. Так что никуда не денешься.
– А может быть, как-то?..
– Есть одна возможность, – задумчиво произнес следователь.
– Какая?! – подавшись вперед, с надеждой спросил Артем.
– А такая! Ты должен возобновить свою революционную деятельность.
– Не понял?
– Что уж тут непонятного. Воскресить РККА и встать во главе ее.
– То есть как?!
– Что ты все дурачком прикидываешься? Ведь не маленький. Только что предложил сотрудничество. Гадить, на это ума хватает.
– Вы предлагаете мне стать провокатором?
– Вот именно. Молодец, подходящее слово нашел. Будешь, как и прежде, ходить на митинги, общаться с недовольными… Подберешь пару-тройку чудаков, обработаешь их – теорией, да и практикой, ты владеешь, – хохотнул следователь. – За подобной публикой нужно присматривать, а то натворите дел.
– Я согласен, – поспешно произнес Артем.
– Ну вот и отлично. Напишешь мне бумагу: «Я, такой-то… обязуюсь сотрудничать…» и так далее. И вот еще что, – поскольку ты теперь наш человек, то должен будешь выполнить любой приказ, который последует от руководства, а твоим непосредственным руководителем буду я.
Артем быстро-быстро закивал головой, соглашаясь со всем. Возникни перед ним дьявол и предложи кровью подписать договор о продаже души, он бы и на это решился.
В отличие от Петровича, Артем смотрел передачу «Час быка» и тут же узнал Костю. В памяти мгновенно возникла слесарная мастерская, в которой им преподали урок методики революционной борьбы, потом подземелье, где они соприкоснулись с практикой. Этот парень не разговаривал с ними, в основном молчал, и у Артема сложилось в отношении него мнение: туп, забит и является просто-напросто тягловой силой. Артем был удивлен его рассказом и понял, что, видимо, ошибся в своем мнении. То, что он услышал, не обрадовало его, напротив, вызвало некую досаду, даже зависть. Смотри-ка, не все оказались такими хлипкими, как они. Вот хотя бы этот Костя, нашел силы сопротивляться, а не пасть жертвой обстоятельств. Артем невольно почувствовал к Косте некое уважение, смешанное с неприязнью. Как бы там ни было, дезертир оказался смелее его самого.
Больше всего Артема интересовало, что будет с Костей дальше. Ведь он наехал на столь всесильных людей. Интересно, как удалось ему пробиться на телевидение? Артем смутно подозревал: за Костей тоже стоят некие силы, противоборствовать которым не так просто. Да, собственно, какое ему дело? Но, видимо, так считали не все. На следующий день раздался звонок, и ему предложили встретиться у памятника Пушкину на Тверской.
– Видел вчера «Час быка»? – без предисловий начал, усаживаясь на скамейку рядом с Артемом, давешний следователь.
Артем подтвердил.
– Знаешь его?
Артем кивнул.
– Подлянку какую устроил! – в сердцах рявкнул следователь, не обращая внимания на многочисленную публику, фланировавшую вокруг. – Двоих наших положил, да еще и представил себя в роли невинной жертвы. Это он-то!
– Неужели двоих подстрелил? – округлил глаза Артем, внутренне ликуя. – А на вид – обыкновенный валенок.
– Валенок! Попался бы ты этому валенку… Хотя, что я говорю, вы же общались.
– Никогда бы не подумал, – продолжал Артем, – вот другой, который был с ним, тот да, крут!
– Да, другой… – Фээсбэшник, казалось, задумался. – Одним словом, этого Костю Самсонова нужно убрать, – неожиданно заключил он, – и сделаешь это ты!
– Я?!
– Не нужно таращить глаза, или забыл, чем дело пахнет?!
– Но как же я могу! Вы же сами сказали, уложил двоих. Профессионалов! А я даже стрелять не умею.
– Вот и научишься. На, возьми, – следователь протянул Артему небольшой тяжелый сверток.
– Что это?
– Пистолет. Я тебе дополнительно сообщу, где его можно встретить, этого Самсонова…
У Артема затряслись руки, и сверток чуть не вывалился на землю.
– Да не дергайся ты! – зло бросил следователь. – Подойдешь к нему сзади, выстрелишь в спину, а когда упадет – в голову. Дошло?!
– Не могу.
– Сможешь! Учти, если не выполнишь, раскрутим тебя на полную катушку, да и не только тебя, и предкам твоим достанется. Я не шучу.
Артем сидел без движения, уставившись немигающим взглядом в зеленую спину поэта, словно ожидая, что тот сойдет с пьедестала и трахнет бронзовой дланью по плешивой башке мучителя.
– Чего молчишь, придурок? – грубо спросил фээсбэшник. – Красноармеец херов! Так сделаешь или не сделаешь?
– Нет, – опустив взгляд в землю, произнес Артем.
Фээсбэшник поднялся.
– Ладно, – совершенно нормальным голосом произнес он. – Дело, конечно, твое, но предупреждаю, сегодняшнюю ночь будешь ночевать уже не дома. Сунем тебя для начала в… – Он на мгновение задумался. – Не в Лефортово, нет! Даже не в Бутырку… А в самое обычное милицейское отделение. К чуркам. Ты вон какой пухленький, прямо огурчик. И, как мне кажется, склонен к содомскому греху. Ведь так? Ну а потом… – мучитель цокнул языком, – «что случилось потом, не опишешь в словах…» – Он испытующе взглянул на Артема, оценивая, какое впечатление произвели его слова. Было очевидно, они достигли цели. Артем сидел бледный, как мучной клейстер, и до крови кусал губы.
– Решайся, дурашка, – миролюбиво сказал фээсбэшник, – чего ты боишься? Ведь опасности никакой. Никто тебя ловить не собирается. Сегодня вообще никого не ловят. Выстрел в спину, потом в голову – и ты свободен. Любой пионер справится, хотя нынче днем с огнем не найдешь пионера.
– Точно не поймают?
– Отвечаю! Бросишь пистолет и рви на все четыре стороны.
– А потом?
– Что потом?
– Ну, дальнейшее. Вы от меня отвяжетесь?
– Как это понимать – «отвяжетесь?» Все наши договоренности остаются в силе. Будем сотрудничать, дружок, будем сотрудничать…
– Но ведь могут… того… – Артем выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу.
– Не исключена и такая возможность, – подтвердил следователь, – но как ты, наверное, знаешь, кто не рискует…
– А где его найти?
– Парня этого? Значит, так. Сегодня с пяти до шести сиди дома и жди, я тебе позвоню и скажу, что и как делать. Понял?
Артем кивнул. Фээсбэшник, не прощаясь, повернулся и пошел прочь, а Артем остался сидеть на скамейке. То, что ему сейчас предложили, представляло смертельную опасность и в то же время манило своей остротой. По сути дела, он поднимался над толпой, становился вершителем чужих судуб. Судьба давала ему шанс. Да, он перечеркивает свою прошлую жизнь одним выстрелом, он по-настоящему рискует, но в этом и есть смысл существования.
К тому же кто такой этот Костя Самсонов? Плебей! Недоразумение какое-то! Сбежал оттуда, сбежал отсюда… Дезертир! Да еще и предатель. Ведь так! Предатель! Там, в Чечне, ребята сражаются, а он… И здесь тоже… Взрывы какие-то устраивает… Из-за него повесился Дима.
«Из-за него ли?» – вмешался здравый смысл. Но Артему нужно было оправдать свои будущие действия. И он продолжал накручивать себя. В конце концов в его воображении вырисовался портрет законченного негодяя, которому, по сути дела, не место среди нормальных людей.
И очень хорошо. Артем прикончит его как бешеную собаку. Таким не место в демократическом обществе.
После выступления по телевидению Костю терзали странные необъяснимые чувства – с одной стороны, некий душевный подъем, а с другой – апатия, словно из него вынули душу, а вместо нее загнали стальную заклепку, заблокировавшую реальное восприятие событий. О дальнейшем Костя даже не думал, все, казалось, спланировано за него давным-давно, оставалось только следовать незримой направляющей. Возникало ощущение, будто к нему потеряли всякий интерес. Человек, ведший с ним интервью, куда-то исчез, и Костя недоуменно шарахался по пустынным в этот час бесконечным коридорам Останкино. Никому не было до него никакого дела. Наконец некая сердобольная девица, – Костя так и не понял, кто она такая, – вывела его из здания телецентра. Он растерянно топтался у входа, не зная, что делать дальше. Глубокая ночь обнимала его. Наполненный летними запахами воздух обволакивал, шептал неясное… Костя присел на ступеньку, в этот момент к нему подошел неизвестный человек, склонился над ним, потянул за рукав, увлекая за собой. Костя покорно поднялся. Тот подвел его к «Волге», сам сел за руль, и машина рванула вперед. Они ехали долго, должно быть, через всю Москву, наконец машина остановилась у ярко освещенного фасада.